Иржи Марек - Тристан, или О любви

И право, нет у нас причин не верить человеку, столь искушенному в делах любви и постоянно искушаемому ею. Ведь кроме всего прочего, Тристан сумел доказать, что любовь ко многим женщинам — всего лишь легкий дым тогда как к одной-единственной — рок, который снов и снова поражает наше сердце огненным мечом. Теперь как когда-то давно, сегодня, как вчера.

Нет среди нас, к несчастью, храброго Тристана, так пусть оживет в этом повествовании история человека, который, подобно Тристану, встретился с любовью и вступил ради нее в неравный бой с повседневностью.

История совершенно обыкновенного, ничем не примечательного человека, который пока еще не подозревает, что мы выбрали его героем.

Герой нашей истории появляется где-то часа в четыре, когда распахиваются двери разных учреждений и из них вытекают толпы тех, кто с чувством исполненного долга наконец покидает письменный стол и прощается со своими бумажными проблемами, строго ограниченными специальным образованием. Они торопливо наводняют улицы — каждый двигается по своему маршруту: кто на трамвайную остановку, кто в подземные глубины метро, а кто в пивную, где и так полным-полно народу. Все одержимы духом спешки и борьбы, ну где уж тут подумать о чем-то вроде любви. На это просто не хватает времени.

Вот и у нашего героя голова забита чем угодно, только не любовными размышлениями. Я ведь уже сказал, что это обыкновенный герой нашего времени, а зовут его Ян Томан.

Итак, он выходит на улицу, вдыхает свежий воздух: дома уже озаряет весеннее солнце, не надо даже надевать шляпу, раскланивается с сослуживцами, которые ухитрились его обогнать, потом слышит перестук женских каблучков и догадывается, что обладательница оных с явным нетерпением торопится на трамвай (это новенькая из отдела кадров, говорят, у нее свадьба скоро, видно, забот невпроворот), а вот другая остановилась, потому что где-то рядом ее уже нетерпеливо поджидают; нет, что и говорить, не так уж плохо с любовью в наше время. Тут на него налетает коллега — сосед по комнате — и, не подумав извиниться, уносится прочь: наверняка соврет дома, что задержался на работе, а сам спешит на другую квартиру, в час пик туда проще всего добраться пешком. Сослуживцы все про него знают, не исключение и наш герой, глядящий ему вслед с понимающей улыбкой. Впрочем, тот и не думает скрывать, что у него две жены, одна законная, а другая неофициальная, да еще, к несчастью, они сестры. Вот ведь не повезло, влюбился в собственную свояченицу!

А если спросить, зачем ему все это, мы вряд ли услышим в ответ, что он сподвигнут любовью. Да и разве можно назвать любовью подобное хитросплетение привычек, желаний, суеты и постоянного притворства? А если все же да?

Улица содрогается от шума; Яна Томана всякий раз преследует навязчивое желание быстрее бежать отсюда, центр — это какой-то кошмар! Скорее-скорее в боковую улочку, а там на трамвай, который перевезет его через мост. И лишь здесь, проезжая мимо старинных домов с черепичными крышами, он наконец чувствует, как на него нисходит покой. Из здешних подворотен тянет сыростью и прохладой, а кошки, величественные и равнодушные к мирской суете, неторопливо шествуют по своим делам.

Да, только тут можно перевести дух, только здесь наступает долгожданный отдых. Впрочем, так кажется одному ему, супруга нашего героя ни в коей мере не разделяет его точки зрения, напротив, она уверяет, что у них самая отвратительная квартира, какую только можно сыскать, что в этой дряхлой лачуге вечно воняет плесенью и будь ее муж хоть немного порасторопнее, давно бы получил хорошую квартиру в новом районе с просторными улицами и современными универсамами, а то ей, бедняжке, представьте, приходится толкаться за покупками в лавчонке, где, как мы с вами знаем, еще во время оно покуривал свою пенковую трубку пан Ворел {Пан Ворел — герой «Малостранских повестей» Я. Неруды. (Здесь и далее — прим. перев.)}.

Ян Томан пожимает плечами. Смешно рассчитывать на логику в рассуждениях женщины, которая заранее настроилась вам перечить. А переубеждать ее? Покажите мне безумца, который взялся бы за такую задачку!

Поэтому она говорит, а он молчит, иногда наоборот, он хвалит свою квартиру, тогда она насупленно хмурится, вот почему его тщетные словоизлияния затихают и исчезают, словно вода в песке.

Ах, это упрямое супружеское молчание! Что за удивительное состояние двух людей, когда, устав от бесконечных перебранок, они наконец смолкают, мысленно принимают боевую стойку, оскаливают зубы и выпускают воображаемые когти вроде бы и незаметно, зато с завидным постоянством. Ах, это поразительное молчаливое глубокое непонимание! Они подобны двум тиграм, вконец измотанным бесконечной, бессмысленной борьбой, когда уже нет сил прокусить сопернику глотку. И кладут они тогда утомленные головы друг другу на плечи и сонно тыкаются мордами. Вот с кого надо брать пример, говорят те, кому еще не надоело браниться, смотри, как эти двое преданы друг другу без слов! Ну чем не образец супружеского согласия!

Ибо обман есть то, что помогает нам жить, а самообман — вершина мудрости.

Вот и Яну Томану, наверное, просто кажется, что когда он выходит на эти улочки, такие привычные и родные, то с него словно смывает всю эту муть окружающей обыденности. Ему мерещится, что здесь длится то, старое время, надо только получше вглядеться, и наверняка увидишь, как распахнутся широкие дворцовые ворота и выедет карета, а из ее окошка женская ручка с батистовым платочком подаст тайный — чтобы никто, даже строго оглядывающий улицу лакей на запятках, не заметил — знак!

Судьбы людей во времена давние и нынешние поразительно схожи между собой. Мы едим такой же хлеб, как ели тогда, да и кусок мяса доставляет нам точно такую же радость, впрочем, разница все же есть: раньше подливку подбирали коркой из общей миски, а нынче кусок накалывают на вилку и только потом обмакивают в подливку. Но разве в этом дело? То же самое солнце падает на стены домов, а если когда-то о богатстве хозяев судили по ширине ворот, то ведь и сейчас так, с той лишь разницей, что вместо экипажей оттуда выезжают автомобили.

Ян Томан усмехается собственным странным рассуждениям: если бы моя жена знала, о чем я думаю по дороге домой, наверняка бы прошлась на мой счет.

Однажды философ справедливо заметил, что в наших мыслях тайно отражается наш характер. Ян Томан, не забывай об этом!

Услышав собственное имя, он вынырнул из забытья и заметил соседа, старого пана Хиле, торопившегося к нему, возбужденно размахивая рукой. В ней было какое-то письмо. При этом остановился не только Ян Томан, но и многие другие прохожие: в здешних местах не принято окликать слишком громко.