Будимир - Сон дураков

С наделением таким именем новорождённому давалась сила для выживания, взамен ребёнок лишался возможности самостоятельно осмыслять окружающий его мир и свои действия. Церковь накладывала свою лапу на дальнейшую судьбу человека, так как имя принадлежало ей, а не человеку, носящему его, а так как церковь являлась и является орудием верховного правителя, то, следовательно, получается, что через имя наречённый таким образом вливается в ряды его армии. В настоящее время роль церкви как регистратора людей взяло на себя государство, что, в принципе, ничего не меняет, хозяин тот же. Сейчас государство регламентирует наличие фамилии и отчества, что позволяет более легко находить и, соответственно, контролировать каждого своего гражданина.

Моё теперешнее имя, записанное в паспорт, принадлежит государству, и я не имею никакого права подписывать им свою книгу. В противном случае право на мой труд будет заявлено государством, которое будет использовать его в своих интересах.

Будимир — это то имя, которым я звался в своей прошлой жизни, по этой причине здесь как автор подписываюсь им.

Будимир — это тот, кто донёс свои знания до меня, по этой причине я ставлю это имя на своей книге.

Будимир пришёл сюда из мира Кирия, созданным древними апрянами как убежище от начинающих складываться в то время систем тотального контроля. В Кирии был сохранён ведический уклад жизни таким, каким он был до начала эпохи властвования демонов.

Оттуда можно без искажений проследить историю человечества за последние пять тысяч лет и указать, по какой причине мы удостоились участи жить под игом некоего правителя и какие механизмы контроля он использует.

Находясь в роли сторонних наблюдателей, апряне создали целый комплекс мер, составляющий собой стратегию по достижению личной и общественной свободы, а также выхода из-под тотального контроля властных сил. В конечном результате благодаря этой стратегии у человечества появился шанс освободиться от власти демонов.

Здесь уместно отметить, что речь не идёт о насильственном свержении существующего общественного строя. Насилие способно породить лишь новое насилие и ещё более безобразное общество, примеров тому много. Более того, общественный строй, в котором мы сейчас живём, просто был необходим, в нём мы закаляемся, приобретаем силу и опыт. Я даже воздержусь от того, чтобы называть власть демонов злом, хотя, кажется, это очевидно. Без этого периода не был бы возможен эволюционный процесс. Необходимо воспринимать создавшуюся обстановку в мире как данность. Но данность, которую необходимо изменить.

Для продвижения к свободному обществу нам требуется цель — сделать каждого человека счастливым. Самоотверженно продвигаясь к этой цели, каждый из нас на этом пути испытает радость от своих действий. Мы в состоянии создать поле творчества, где труд заменит собой работу. И удовольствие, полученное от своего труда, будет важнее его оплаты.

Путь к свободному обществу не прост, я не в состоянии назвать сроки, когда восторжествует победа над демонами, но действовать необходимо незамедлительно. Результаты не заставят себя долго ждать, изменение начнётся немедленно, и мы будем изменяться сами. Кто начнёт — тот первым станет свободным и счастливым, а далее процесс пойдёт по нарастающей до полного уничтожения систем, созданных правителем.

Службу в Советской Армии я проходил на территории Украины, недалеко от Харькова.

Войсковая часть, куда я попал, располагалась на территории бывшего женского монастыря.

Первое, что делают с новобранцами — приводят в подобающий для армии вид. Для этих целей служит баня, куда нас и привели. Баня представляла из себя жалкое зрелище. Она находилась в одном здании с котельной и являла собой памятник сталинской индустрии с ужасно коптившей в небо трубой и щербатым красным кирпичом, испещрённым надписями типа «ДМБ-83».

Баня, по своей сути, есть врата в армию, там нам суждено было оставить свою гражданскую шкуру в виде тех шмоток, в которых нас доставили сюда, и облачиться в форму доблестной советской армии. Внутри баня также выглядела удручающе. Голые стены, крашеные уже облупившейся масляной краской, гулом отражающиеся звуки жестяных шаек и негромкие голоса моющихся. Пар от горячей воды заполнял весь объём отделения для мытья. Поэтому, блуждая словно в тумане, долго приходилось искать свободную шайку и мыло, а затем, когда воду удавалось набрать, отстояв очередь, искать свободное место, где можно примоститься и помыться. Так как в очереди за водой стоять охоты мало, то мы старались обойтись одной шайкой воды, хорошенько намыливались, затем смывали мыло из шайки.

Помывшись таким непривычным ещё для нас способом, мы выходили в раздевалку, где нас ждали несколько очередей за получением обмундирования: сапог, ремней, трусов, портянок, х\б. Очень тщательно подходили к размеру сапог, они должны были быть как раз на ногу, но остальное если на два-три размера больше, то ничего страшного, весит мешком — ну и пусть, салага хорошо не должен выглядеть. Облачившись в форму, я стал совсем другим человеком. «Теперь я военный» — с небольшой долей гордости подумалось мне. Надев военную форму, я подумал, что выгляжу как в кино, и некоторое время даже наслаждался ей. Я представлял, что являюсь документальным кинематографистом и, как сторонний наблюдатель, изучаю жизнь военных.

Нас, молодых бойцов повели в казарму. Мы шли через всю часть, неумело шагая в непривычно тяжёлых сапогах. На нас с интересом глядели старослужащие.

— Эй! Откуда вас привезли? — спросил один из них.

— Из Москвы, — ответили из строя.

— Вешайтесь! — своеобразным колоритом подбодрил нас старослужащий.

Они явно смеялись над нами. Им-то уже известны все тяготы службы. А нас вели, словно скот на закланье. Мы не знали, что ожидает впереди.

Вот это и забавляло старослужащих.

Я с интересом смотрел по сторонам, рассматривая территорию части, где мне придется впоследствии служить два года. Агитационные плакаты, аккуратные дорожки и много-много роз. Чувствовалось, здесь любят порядок. Проходя мимо плаца, я невольно обратил внимание на марширующих солдат. Мне даже стало нравиться здесь. До этого моё воображение рисовало армию только в грязных тонах, практически ничем не отличающейся от зоны.

Мы поднялись в казарму. Вокруг чистота. Огромные окна делали её светлой. Дощатый пол было покрашен темно-красной краской, сверху покрыт мастикой и натёрт. Высокий потолок позволял установить двухъярусные кровати.

Нас построили в центре казармы, распределили по взводам, познакомили со своими сержантами и выделили каждому койку и тумбочку. Мне досталось место на втором ярусе, чем я и остался доволен.

Читать дальше