Китлинский - Клан – моё государство 2.

– Для вас – да. Для меня – нет. Чихать я на неё хотел,- Сашка сплюнул.- Вы в большей опасности, чем я.

– Согласен,- кивнул Гунько.- Прежде, мы хотели тоже вас поблагодарить за сдержанное слово. Алмазы, что мы получили от вас по обмену, действительно ворованные с обогатительной фабрики в Мирном. Спасибо и за присланный пистолет. Наши специалисты потрясены. До сих пор в замешательстве. Деньги за него, как мы знаем, вы получили. Почему вы передали его через Пешкова?- Гунько уже знал, какая фирма делает этот пистолет в Европе, и что оружие это имеет прямое отношение к Сашке.

– Думаю, что вы прибыли сюда обсуждать не это. Но, учитывая меру доверия, отвечу вам. Это моё оружие. Его действительно продавали. Правда, немного – цена кусается. Однако, сотня стволов ушла. Четыре года назад я умолчал об этом, ибо вы мне тогда всё равно бы не поверили. Это ведь козырь козырей. Ничего не изменится, если я вам теперь скажу, что на железной дороге я вас встречал. А вот почему так произошло, поговорим потом.

– Хорошо,- утвердительно произнёс Гунько,- хорошо. Вы знаете, Александр, зачем мы приехали?

– Догадываюсь. Из-за этого и не начинаю тему.

Очень она серьёзная. И сильно больная. Жуть как.

– Давайте я потихоньку в неё полезу,- предложил Евстефеев. Гунько на это предложение коллеги кивнул, Сашка тоже.- Мы заказали в одной западной фирме за большую плату аналитический прогноз событий в Советском Союзе. Это было два года назад. То, что нам продали, ввергло нас всех в ужас. Мало того, что всё подтвердилось полностью, там были ещё советы лично нам, в своеобразном приложении, которые сослужили добрую службу. В этом году мы опять решили купить, но нам сказали, что продажа закрыта.

– Фирма называется "Европа Гелакти"?- прервал Евстефеева Сашка вопросом.

– Да. Именно она,- и Евстефеев переглянулся с Гунько.

– Эта фирма принадлежит мне. То есть, я её создатель. Это точнее. Информацию вам не дали по нескольким причинам. Только не делайте незнающих лиц. Вы ведь точно ведали, кому она принадлежит, когда пришли в неё вторично.

– Вы – лорд?- у Евстефеева отвисла челюсть.

Гунько старался сделать вид, что не удивлён, но у него это не вышло.

– А что тут такого? Да, почти. Но не лорд, хоть мог бы им и стать. Если немка, дочь курфюрстского барчика, смогла стать императрицей, почему кому-то нельзя сделаться аглицким лордом? Тем более, что для этого не надо совершать военных переворотов. Только не спрашивайте – как? Этого не скажу. Да и не изменит знание вами этого вопроса ни хрена,- Сашкин хохот разнёсся по окрестностям. Сквозь смех он продолжил:- Удивление ваше мне понятно. Дело в том, что Советская власть законов запрещающих дворянские звания не издавала. Привилегии отменила, а званий – нет. Они же, суки – так принято в мире – наследные, хоть ты тресни. Водитель троллейбуса может статься князем, а токарь или шахтёр – принцем. Правда, это не по вашему профилю, это всемогущий КГБ должен знать, кто в прошлом своём в нашем государстве был "с голубой кровью".- При этих словах Сашка перестал хохотать, заметив, что шок от его слов у обоих его собеседников прошёл.- Так что не обессудьте за смех. Не предполагал, что это вас так обескуражит.

– Чёрт меня возьми,- сказал пришедший в себя Гунько.- Как обухом по голове. Мы ведь и напросились на встречу из-за того, что наш общий друг, с которым вы убегали с Сицилии, намекнул встретиться с вами, так как вы сможете такую информацию нам раздобыть.

– И пришли по адресу,- прикуривая папиросу, ответил Сашка.

– Теперь-то уж точно,- Евстефеев боднул головой, матерясь.

– Ладно,- Сашка цыкнул слюной сквозь зубы.- Оставим вашего человека в покое. Мы его не покупали, он с нами не сотрудничает ни по каким делам. Будем считать, что просто мой знакомый, а ваш резидент, по дружбе нас свёл. Информацию я запретил давать, кому бы то ни было. Почему? Потому что она несъедобна. Это как дуб трясти, а, нажравшись зелёных желудей, отравиться. Поэтому вы тут и по своей, вроде, охоте. Мне хотелось с вами свидеться и переговорить с глазу на глаз. Уж очень всё нехорошо.

– Ловкач вы, однако,- Гунько уважительно глянул на Сашку.

– Анализировать ситуацию в Советском Союзе – дело неблагодарное, но необходимое. Наш "локомотив" тянет поезд длины неописуемой, и то, как здесь у нас обернётся, аукнется по всей планетке.

– Мы вас тогда недооценили. Проглядели. А ведь было предчувствие, что вы – не тот, за кого себя выдавали,- с сожалением сказал Евстефеев.

– Мужики, мужики! После драки – сами знаете что. И потом. Кто вам сказал, что у вас была возможность меня зацепить? Её, честно говоря, не было ни тогда, ни сейчас. Только речь не о том. Ошиблись, и Бог с ним. Главное то, что в стране нашей готовится переворот. Я думаю, вы в курсе? Вот об этом и стоит поговорить. Всё остальное – дребедень, не стоит упоминания. Тем более, старые обиды. Согласитесь, что по прошлому мы ещё сможем уладить в любое время, а вот произойди переворот – навряд ли. Мне будет не с кем улаживать свои и чужие грехи. Вас снимут с постов, а без постов вы право голоса теряете. Вот пока этого не произошло, мы и встретились. Я сам делаю "заявку" – на случай, если вы все со службы вылетите – продолжить с вами диалог.

– Что скажешь, Павлович?- обратился Гунько к Евстефееву.

– Что сказать?- Евстефеев глянул коротко Сашке в глаза.- Да ничего. Столбит Александр участок. Какой – не знаю. Направление тоже мне не ведомо, но ход его умный. Слабый не стал бы так поступать. Кому нужен в будущем отработанный материал, коим мы все, в общем-то, являемся? Только это его дело. Оно нас пока не касается. Он прав в одном. Разговор о военном перевороте – главное.

– Предполагаемом,- поправил Сашка.

– Пусть так. Группа желающих участвовать в перевороте сложилась давно. Дело двигается к развязке. Об этом и надо погуторить,- Евстефеев сложил ноги по-узбекски.- Вы знаете, Александр, переворотчики обращались к нам за поддержкой, но мы отказались участвовать, и в результате этого Панфилов вынужден был уйти в отставку. Многих из тех, кто сделал так, тоже отправили на пенсию. Те, кто согласился, получили новые высокие назначения, причём, с согласия самого Михаила Сергеевича, против которого и собирается свора. Мне это не по душе. Пахнет плохо.

– Нового в этом ничего нет. Схема не оригинальна и использовалась в нашей истории многократно. Так блокировали Никиту Сергеевича Хрущёва, и будь он предусмотрительней и поумней, хоть чуть-чуть, он бы всех Леонидов Ильичей спровадил в лагерь ещё до того, как в их головах зародились идеи его свалить. Метод старый, испытанный, прошедший апробацию.

– Согласны. Давай, Павлович, наш прогноз,- обратился Гунько к Евстефееву,- раз уж ты начал, продолжай.