Китлинский - Клан – моё государство 2.

– Юрий Ефимович, у вас превратное представление об отношениях. Ну какие они ваши? Не смешите меня. Это ведь суки продажные и настолько, что им всё равно кому продавать, лишь бы свои карманы набить. Я у них и до вас покупал через подставное лицо. Они, кстати, янкам все новейшие образцы толкнули ещё задолго до объединения Германий. Тоже мне, своих нашли. Они бы и ядерное продали, будь то под рукой.

– В этом вы не правы, особенно с ядерным.

– Там, да будет вам известно, никто ни за что не отвечает. Пропади там пара боеголовок, они бы руками развели и сказали: "Чёрт его знает, было ли оно вообще". Не спорьте со мной. Я обстановку там знаю, лично был на складах,- Сашка хлопнул по ногам руками.- Вот этими ножками все склады облазил. Со мной чин один, из высших, покойный ныне. Я ему пальцем ткну – это мол и столько, а он мне, как маршалу: "Есть!" и сопровождающему полковнику: "Срочно грузить". Вот так, Юрий Ефимович.

– Ну это ведь обычное.

– Купить можно всё, вопрос в цене. Все, кому я платил, переписаны в чёрных списках, их после вывода войск будем трясти основательно на предмет возврата средств, ими полученных.

– Методом расхода?

– Именно.

– Разве так поступают честные деловые люди?

– А как поступать? На моих глазах командир танковой бригады продал в США шесть новых, только что со стапелей завода полученных, танков Т-80, а доллары в свой кейс сунул. Что с ним надо делать? Солдату дали пять лет за старые книги-инструкции по эксплуатации БТР, которые тот пытался продать немцу, они устарели ещё в конце пятидесятых. Ему статью за разглашение военной тайны – бац, и всё шито-крыто, а то, что высшие технику толкают, про стрелковое не говорю, это как?

– Ответить не смогу. Надо у Павловича спросить, он в курсе должен быть.

– Все всё продают. Тащат всё подряд без разбора. Чего там только нет!?

– Бизнес. Я слышал краем уха.

– Я под Шверинской базой семь человек убил мимоходом.

– Убили-то зачем? Они ведь вам не конкуренты?

– Да где уж им с их куриными мозгами? Я по своим делам топал, они же – блатные все, срать рядом не садись, в понтах увязли, как мухи в дерьме,- окликнули чего-то, а у меня автоматическая реакция на провокацию конфликта, слов говорить не привык, достал пистолет и расстрелял в упор.

– Не жалко?

– Ни чуть. Кого жалеть, дерьмо это?

– Люди ведь?

– Это не люди. Этих хозяев новой жизни много уже объявилось. Разве это человеки? Какашки. А потом, я ведь тоже уголовный, стало быть, из их среды. Это только в романах пишут о законах воровской чести. Их нет и быть не могло. До семнадцатого резали друг друга, а теперь сам Бог велел, какие уж тут принципы.

– Ну, положим, вор в законе есть в натуре,- не согласился Гунько.

– Пусть со мной в одну камеру посадят на неделю хоть сто таких авторитетов – все выйдут суками, поголовно.

– С сотней справитесь?

– Хоть с тысячей, при условии замкнутого пространства.

– А на открытом?

– Сложнее, но и в таком варианте всех ссучу, только по-другому.

– Александр, вы много сами убили людей?

– Количество назвать или вам интересно – есть ли они в моей памяти?

– Первое.

– Больше двух тысяч.

– Ого!

– Вот вам и ого.

– Такого количества не упомнить.

– Некоторых я в лицо не видел, убивал ночью на слух. Была игра такая – автоохота. Подъезжаешь на скорости, стреляешь и потом смотришь, как лимузин кувыркается.

– Не имеющих отношения к вашему делу?

– Нет. В маньяки меня не вписывайте. Пригодных для такой игры много. В данном случае торговцы наркотиков подходят, торговцы оружием, опять же, торговцы живым товаром, детьми то есть, а своих людей надо учить в живом тире, реальном.

– Своих теряли?

– До сих пор нет. Один у нас выбыл, по причине технической. "Боинг" пропал в 1984 году между Южной Кореей и Индией. Теракт.

– Припоминаю. Тогда северокорейцев обвиняли.

– Вот тем рейсом он и летел. Мы выяснили, что бомбу подкладывали агенты ЦРУ.

– Вроде женщину арестовали, которая с рейса в промежуточном порту сошла?

– Подставная за деньги.

– Я спросил из-за ран, в вас попадали, могли и убить.

– Могли. Я без средств защиты работал. Теперь проще. Рубахи разные производят, куртки. Мы пользуемся, потому и без потерь.

– Страшно, когда в вас стреляют?

– Можно привыкнуть, если повезёт и не убьют,- рассмеялся Сашка.- Было один раз не по себе. В Бейруте. Там я, дело случая, попал в знаменитый подрыв казарм американской морской пехоты. Смертник грузовичок подогнал, и мы, как вороны, разлетелись.

– Две сотни трупов было. Ещё французский контингент подорвали, но там сорок вроде всего.

– Как не убило – понять не могу. Я в самой казарме был, треск и удар, и темнота. Очнулся в американском полевом госпитале, разыграл оглушённого и потерявшего память, после чего убёг.

– Вы же английским владеете?

– А кем представляться, я ведь у них не служил. Зашёл одного офицера проведать. Лечили, надо им должное отдать, квалифицированно, случись это у нас – покойник стопроцентный был бы. У меня повышенная чувствительность к антибиотикам, а они делают пробу, наши нет.

– Смертельно?

– Да. Любой самой малой дозой можно было убить. Теперь я избавился от этой зависимости.

– Вылечились?

– Избавился. Стал принимать микродозы, добрался до нормальных, и чувствительность исчезла.

– А ранения?

– Это пустяки. В меня ведь ни с того ни с сего не стреляли. Мне инстинкт не даёт подставиться под пулю неожиданно, а когда видишь, кто в тебя целит,- это уже значит, что не убьёт.

– Что там, Левко?- спросил Гунько у подошедшего первым с охоты.

– Нормально. Ваш Панфилов ничего, прилично бьёт. Саданул наповал, добивать и дорезать не пришлось. От радости весь сияет. Тащат на волокушах.

– Не свежевали?- Сашка лёг набок.

– Свежевали. Раскроили на пять частей. Мне досталось самое ценное – внутренности,- Левко подхватил казан и двинулся к реке.- Павлович,- заорал он Евстефееву, тот был далековато,- меняйте место, а то кровь рыбу отгонит.

Евстефеев скрутил леску вокруг удилища и пошёл к костру, собирая вдоль берега брошенную рыбу. Вернувшись сказал:

– Нет богатству предела в нашей стране.

– Предел, Павлович, есть всему. Спасти от разорения может только рациональное использование ресурсов,- Сашка поднялся.- Я, будь моя воля, газ в Европу продавать не стал бы, потому что с точки зрения экономики это разорительно для нас. При использовании на свои собственные нужды эффект больший бы имели.

– А как же Европа?

– Углем бы собственным обошлись,- ответил Сашка.

– Утонули бы в грязи и смоге,- подвёл черту Гунько.

– И хрен с ними, это их заботы. Помните смерть директора концерна ЭНИ, Маттеи, который хотел дать итальянцам русский газ, а ему за это бомбу в самолёт подложили. Он желал соотечественников одарить задёшево, а они не поняли. Ему, на месте итальянцев, да и европейцев, надо памятник поставить из чистого золота за то, что он первым прорубил окно в Союз.