Китлинский - Клан – моё государство 2.

– Видимо, так.

– Они меня тискают, обнимают, ласкают: сладкий ты наш, родненький, где же ты скитался, на конфетку, птенчик ты ненаглядный. А я им? Ну, они люди интеллигентные ведь. Так вот я им: мамаши, папаши, слёз не лейте – не достоин. Где и что, не могу сказать, если будете настаивать – расскажу, но предупреждаю: приготовьте валидол, хотя они уже при нём. Или он при них. Наивные люди, сказывай, говорят, мы на всё готовы, всё примем. Счастье-то какое, говори. А я им перечисляю, что знаю, что умею, чем владею. Они с широко раскрытыми ртами, с глазами навыкате с интересом и вниманием слушают. Я, как пионер, навытяжку, то бишь по стойке смирно, и им всё докладаю. В конце рассказа достаю два пистолета, кладу на стол и под их неясные взгляды: "это что?", добавляю: мафиозо я, убивец, на мне столько-то душ загубленных висит.

Все дружно захохотали. Даже задремавший Сашка улыбнулся. Гунько остался невозмутим.

– Ну о том, что ты убивал кого-то, можно не говорить.

– Можно,- согласился Левко.- Хотя для полной ясности надо. Готов с вами пойти на компромисс, о таком, действительно, лучше помолчать, во имя их же блага. Зачем я им, понятно, не обсуждаем. Родители всё-таки.

– Да. Это грамотно сказано.

– Теперь второй: зачем мне они?

– Обмыслим,- предложил Гунько.

– Готов. Толкайте идеи. Мне не видно.

– Материнское тепло и ласка,- стал забрасывать крючок Гунько.

– Наверное, его не хватало. Был, так сказать, лишён. Но ведь всё надо вовремя. А если тебя угораздило до восьмидесяти мать не найти, тогда что?

– Снимаю. Твёрдая отцовская рука?

– Вон,- Левко кивнул в Сашкину сторону.- Куда твёрже?

– Тоже снимаю. Семья?

– В общем, имеете в виду?

– Да.

– В этом отношении я не обижен. Санька – брат, Жух – брат и ещё много братьев: и старших, и младших. С сестрёнками не повезло, ну что делать. Маленький минус есть.

– Тогда уж и не знаю, что брать,- Гунько задумался.

– Вот всегда так,- Левко сделал обиженное лицо,- в этой стране, что ни начнут делать, как дальше – не знают. Заранее не готовятся, всё на авось хотят прорваться.

– Попал. Один ноль в твою. Но всё равно надо знать корни свои обязательно.

– Я – легенда,- вдруг произнёс Левко.

– Это как?

– Рема и Ромула вскормила волчица и воспитал пастух, что не помешало Ромулу стать царём и основать Рим.

– А отец твой, бог войны Марс,- подколол Гунько.

– Отец Создатель у нас всех один,- парировал Левко.

– Ну да, Господь.

– Сперматозоид!- произнёс Левко, все опять пустились хохотать.- Ни во времени, ни в пространстве мы не ограничены, вечная тема.

– Значит, ты из детдома?

– Хотите концы найти?

– В нашей стране каждый год пропадают младенцы, никто найти потом не может, а твой случай за давностью лет раскопать совсем не представляется возможным.

– Про детдом я вставил от себя. Меня Сашка у какой-то пьяной бабы на вокзале отобрал.

– Милостыню собирала?

– Да, есть такой вид промысла. Ходят и всем плачутся: "Мы погорельцы-беженцы из…",- сейчас этих "из" вон сколько – "…дайте на пропитание".

– Ты не жалеешь, что попал к ним?

– А вы как думаете?

– Мой вопрос первый.

– Хорошо, отвечаю: нет.

– Расшифруй?

– Не отними он меня, я бы, наверное, давно сдох, а нет, так по спецприемникам меня бы мотало. Дальше: лагерь, туберкулёз и могила.

– Логично. Ну, а предложит тебе кто-то лучшую долю, чем в тайге сидеть, что делать будешь?

– Размыто вы как-то формулируете. Конкретней надо.

– Спокойную, нормальную жизнь,-определил Гунько.

– На это у всех свой критерий. Один без санузла не может и модных брюк, а другому хорошо голым и в шалашике из пальмовых листьев.

– Вещизм тебя не прельщает?

– Накопительство мне не по душе. Особенно бездумное.

– Пример приведи?

– Мода есть – книги собирать. Купит человек "стенку", а потом книги скупает, чтобы их корочки для интерьера подходили. Читать же их он не будет и детям не позволит прикасаться, ещё порвут.

– Умный ребёнок в библиотеку сходит.

– Много в ней найдёшь? Только то, что власть разрешила.

– Не спорю, верно.

– Если так пойдёт, как ныне летом закрутилось, то библиотеки в будущем исчезнут.

– А ты много читаешь?

– Много и быстро.

– В тайге где берёшь?

– У меня своя библиотека.

– Сколько в ней?

– Книг?

– Ну, а что ты в ней держишь?

– Не только книги. Рукописи есть, фильмы, музыка.

– Объём большой?

– Сто тысяч книг, всё, что напечатано в мире в толстых журналах и газетах за три последних века, энциклопедий масса.

– И всё прочёл?

– Сколько вам надо времени, чтобы среднего формата в триста страниц книгу прочесть, так, чтоб текст понять и запомнить?

– Часов семь-восемь.

– Вы, батенька, лентяй. И небось без очков не можете?

– Возраст,- оправдался Гунько.

– Не возраст, а отсутствие правильного обучения с детства и дисциплины.

– Как!?

– У нас в школе старые преподаватели, в возрасте семидесяти и более лет, очками не пользуются. Всё ведь сводится к быстроте чтения. Там, где вы будете напрягать зрение восемь часов, мне надо десять минут. Вы не сможете, закончив чтение, вспомнить первой фразы книги, а я вам могу от корки до корки восстановить. За требуемые вам восемь часов я прочту сорок семь книг. Чувствуете? Память надо тренировать основательно, и тогда глазки болеть не будут. К тому же, информации сумеете поглотить огромное количество.

– Режешь по живому.

– Не я режу, система вас режет. Я исследование провёл, из личного интереса, в самой читающей стране мира, Советском Союзе, значит. В среднем в год на каждого умеющего читать пришлось полкниги в триста страниц. Самыми читающими оказались студенты – десять книг в год. За 68 лет – это средняя продолжительность жизни в стране – человек успевает прочитать от пятидесяти до ста книг, где восемьдесят пять процентов составляет художественная литература. При таком невежестве построить правовое демократическое государство не под силу никому. Вы прислушайтесь, каким языком говорят на съездах и в парламенте? Выходит на трибуну академик, филолог, ведущий славянист, а звуки исторгает, вы мне простите, как последняя подзаборная пьянь-рвань-дрянь.

– А может, у него, как у покойного Брежнева, вставные челюсти и от этого неважно с дикцией?

– Дался вам Леонид Ильич? Он простой народ не очень обижал: сам любил выпить и награды получать, но и всем давал налево направо. Никого без медальки в этой стране не оставил. Даже вон у Саньки есть.

– А у него какая?

– Всем сотрудникам давали в 1979 году и ему перепало.

– А! Вон ты про какую. Это точно, получали все, как значки, по пять-шесть в год.

– Лучше бы книги заставляли читать, больше бы пользы было.

– Времена и нравы. Так у тебя личная библиотека?