Наталья Коралевских - 2. Эзраэлль.Книга

– Кто бы спорил, – вздохнула я, лежа на спине и глядя в потолок, по которому плясали причудливые тени от огня. Так чудесно – быть вдвоем и говорить о чем угодно… За это я его и выбрала давным – давно, только с ним мне никогда не было скучно или неловко, мы чувствовали друг друга и могли говорить без слов. И только ради него я вернулась, отказавшись от покоя и забвения, хотя могла бы уйти навсегда. – Сеня… расскажи мне о себе. Ты ведь так любишь это скрывать, а сама я мало что помню из своего прошлого. Просто расскажи.

– Хорошо… Если тебе так хочется услышать мою историю, – вздохнул он, неотрывно глядя на огонь. Я скосила на него взгляд и теперь украдкой любовалась четко очерченным профилем, нежным, почти детским овалом лица, серьезными темными глазами и всем тем, что я так в нем любила и считала родным. Кроме него, у меня никого не было. Да мне и не нужен был никто другой.

– Я помню ту ночь, как будто это случилось вчера, хотя прошло уже много времени.

Было так же холодно, как сегодня, только на дворе стояла поздняя осень. Ночь была бурной, ветер хлестал в оконные стекла ветками облетевших деревьев, а я сидел у окна и смотрел вдаль…Ты помнишь, что незадолго до этого я стал таким, как сейчас. Но та ночь окончательно отрезала меня от прошлого, не оставив дороги назад.

Когда все уже давно спали, послышался стук в дверь. Наш дворецкий, чертыхаясь сковзь зубы, пошел открывать позднему путнику… Зря он это сделал.

В дом ворвался отряд воинов – наемников, а кроме меня, никого, способного нормально сражаться, не было. Хотя я честно пытался. Но… Что мог сделать обыкновенный шестнадцатилентний мальчишка против толпы взрослых и вооруженных до зубов мужчин? Сама понимаешь, что ничего. Они неслись по дому, убивая всех, и скоро не осталось ни одного живого человека. Меня ранили, сильно, почти смертельно. Но я выжил.

Я очнулся через несколько часов. Дом был окончательно разорен, вокруг меня лежали трупы всех, кто жил вместе со мной. Наемники исчезли. Меня они добивать не стали, решив, что я и так погиб. Порой я жалею, что они этого не сделали…Жалел, пока не встретил тебя вновь.

Я с трудом собрался и пошел к тому, кто единственный мог ждать меня. Это была ты.

Я добирался долго, пару раз терял сознание, но все – таки пришел. Потому что никого, ближе тебя, у меня на этом свете не осталось. И ты приняла меня. С тех пор я стал таким, как сейчас.

– Вот, собственно, и все, – вздохнув, закончил он, глядя на меня. Я почувствовала желание притянуть его к себе, обнять и защитить ото всех на свете.

Ну что ты так не меня смотришь… Ты же знаешь, что я и впрямь этого хочу. И ты хочешь того же, я это чувствую. – А три года назад мы встретились вновь. Но ты и сама это знаешь.

– Ты вырос, мальчик из разрушенной усадьбы. И стал мужчиной. Моим любимым мужчиной. И поэтому – то я и стала твоей женой, – тихо отозвалась я, глядя ему в глаза. – Но иногда, вот как сейчас, я смотрю на тебя, и вижу того самого мальчика, которого когда – то встретила и полюбила.

Он, просияв, подхватил меня на руки, и нам стало уже не до разговоров…

Через пару дней мы вернулись к этому разговору. Все произошло как – то само собой, я помню только, как проснулась посреди ночи от чувства неясной тревоги.

Арсения рядом не было.

Пару секунд мне потребовалось на то, чтобы это осознать, а потом вихрем слететь с кровати и в одной ночной сорочке броситься искать его.

В доме стояла странная, непривычная тишина. Ни тиканья часов, ни звука, ни шороха… Это было настолько противоестественно и пугающе, что я поежилась, на цыпочках спускаясь по лестнице. Где – то вдалеке завыли волки. Молодая луна звала их, мучая неясной тревогой и тоской, и они справлялись с ней, как умели, выплескивая накопившиеся чувства в стремительном беге через ночной лес и грустной Волчьей песне, которую я могла слушать часами. Мы оба могли слушать волчий вой ночами напролет.

Неожиданно тишина нарушилась странным звуком, больше всего похожим на… плач?

Тихий, почти беззвучный, но настолько щемящий душу и рвущий сердце, что мне стало страшно. Я чувствовала, что он здесь, дома, что он хочет побыть один…

Как чувствовала и то, что именно сейчас нужна ему как никогда в жизни.

Но я и представить не могла, что ему настолько плохо.

Он был в библиотеке. Сидел в глубоком старином кресео, забравшись в него с ногами, и, обхватив колени руками и уткнувшись в них лбом, плакал. Я осторожно подошла и села на ручку кресла. Потом, так же не говоря ни слова, обняла его и, прижав к себе, поцеловала в затылок. Он вздрогнул, поднял на меня измученные глаза и тихо спросил:

– Почему ты не спишь?

– Я почувствовала твой зов. Тебе плохо, я знаю. И не говори, будто бы я должна идти и отдыхать дальше, а ты подойдешь немного позже. Я тебя в таком состоянии не оставлю, – ответила я, еще нежнее обнимая его,казавшегося сейчас таким беззащитным и одиноким.

– Ты всегда меня чувствуешь, – вздохнул он, прижимаясь ко мне. – Это так приятно…

Когда кто – то знает, что на самом деле творится у тебя в душе. Но только если этот кто – то не желает тебе зла.

– Что с тобой? Я знаю, что тебе больно, но… Почему? Что с тобой случилось? – тихо спросила я. – Расскажи… Может быть, тебе станет легче. А я тебя пожалею, назову бедным зайкой и согрею теплого молока с медом. А потом расскажу сказку, подоткну одеяло, поцелую на ночь и скажу, что все будет хорошо. Хочешь?

– Было бы просто чудесно, – наконец улыбнулся он. – Но… Ты и впрямь хочешь слушать это?

– Да.

– Тогда слушай…

– Я слишком привык постоянно сдерживаться, и поэтому иногда у меня случаются срывы. Вот как сейчас. Но этого, к сожалению, не избежать.

Просто… Знаешь, иногда я думаю – а что я вообще хорошего в своей жизни видел?

И когда мне было плохо и больно, хоть кто – то поддержал меня, сказал, что все будет хорошо, и это просто временные трудности? Нет. Кроме тебя, никто и никогда такого не делал. Но… и ты не всегда была такой.

Когда на меня неожиданно свалилось бремя власти, я долго не мог прийти в себя, и пару раз был на волоске от смерти. У того, кто занимает такое положение, неожиданно появляется множество врагов. И порой ты и сам не знаешь, кто тебе друг, а кто враг. И любая откровенность может стать смертельной. Поэтому…

Приходится молчать. Скрывать лицо под маской холодности и независимости, делать вид, что ты и не живое существо вовсе, а какая – то мраморная статуя, которую ничто не может удивитть, напугать, обидеть… У которой вообще нет чувств.

Мне пришлось научиться быть сильным, выживать… Хотя порой мне ужасно хотелось умереть, и не терпеть больше этих мучений. Но я должен был продолжать жить, хотя бы ради тебя, зная, что однажды мы встретимся вновь, и я,может быть, наконец сумею завоевать твою любовь Но тогда мне больше не на что было рассчитывать, и это было моей единственной целью и единственнм утешением. Увидеть тебя живой… говорить с тобой… Видеть, как ты растешь, и из беспечного ребенка становишься взрослой женщиной. Помогать тебе, как никто не помог в свое время мне, потому что я не хотел, чтобы ты прошла через такой же ад, как и я.