Елена Колина - Мальчики да девочки

Платье из золотистой парчи, с газовыми вставками, юбкой из нескольких воланов, длинным шлейфом и глубоким декольте!

Лиле пришлось платье немного ушить в талии и подколоть шлейф, а глубокое декольте она сделала сама, просто вырезала ножницами, а Ася подшила. Получилось замечательно – немного обнаженного тела в пышном газовом облаке. Если бы она собиралась на свой первый бал до революции, то даже мечтать не могла бы о декольте, такое глубокое декольте можно было носить только замужним дамам. А сейчас она чувствовала себя не девушкой, а взрослой дамой, таинственной, легкомысленной, полной тайн и обещаний.

Еще у Лили имелись перчатки до локтя из тончайшей лайки, перчатки ей выдала из каких-то своих тайных запасов Фаина. Перчатки были сильно велики, но, если не забывать поджимать пальцы, никто не заметит.

У Аси не было бального платья, но зато у нее была новая юбка и Фаинина зеленая шелковая блузка с бантом, – по поводу этой блузки она вела многодневные переговоры с Фаиной, та каждый день меняла решение: дам – не дам, но вот она, блузка!

– А туфли, что делать с туфлями?.. – уныло сказала Ася. Она уже в который раз поднимала вопрос туфель, но туфли с неба не упали, туфель нет как нет.

– Я буду в валенках, – независимо сказала Лиля. Она стояла на кровати босиком, в своем парчовом платье, шлейф она накинула себе на голову и была похожа на невесту в фате.

– Ты будешь в бальном платье и в валенках? – ахнула Ася.

– Лучше быть в валенках на балу, чем сидеть в валенках дома, – невозмутимо отозвалась Лиля. – Но, может быть, нам Бог послал туфли, хотя бы одну пару на двоих... Посмотри под подушкой.

Ася полезла под подушку и – ах! – вытащила туфли, золотистые с пряжечкой.

– Ох, какие... – восторженно прошептала она.

– Посмотри под своей подушкой...

Ах! – замшевые лодочки – ах, ох, неужели...

Лиля подпрыгнула на кровати и еще немного попрыгала – вверх-вниз, наступила на платье и повалилась на кровать.

– Смотри, что у меня есть, – Лиля высоко подняла платье. Лежала перед Асей, скрестив длинные тоненькие ноги.

– Ой, – увидев пену нежно-розовых кружев, обомлела Ася. – Ой, ой, ой...

– Французское белье, – снисходительно бросила Лиля. – А что же ты хочешь, чтобы я под бальное платье надела теплые штаны?..

Белье – это был самый больной вопрос. С кофточками из скатерти еще можно было как-то смириться, но как ужасно оскорбительно было носить эти перештопанные панталоны, перешитые из старых кальсон, застиранные серые тряпки вместо вышитого батиста, шелка, кружев...

Лиля вскочила и опять принялась скакать на кровати, высоко, как в канкане, задирая ноги.

– Деньги за перевод на хлеб, – прыг-прыг, – хлеб на сахарин, – прыг-прыг, – сахарин на кусок сала, кусок сала на туфли, – прыг-прыг, – плюс белье, плюс веер у одной дамы.

Туфли, золотистые с пряжечкой, и замшевые лодочки плюс белье, плюс веер у одной дамы – это был Лилин большой коммерческий успех. Дама на барахолке... Теперь таких дам называли «бывшие», и Лиля мгновенно узнавала их по одежде, по остаткам кружев или шляпке, а главное, по испуганному выражению глаз... Нищета и голод все еще связывались в ее сознании с простыми людьми, а теперь... и эта дама была такая жалкая, в потрепанной sortie de bal [22], с длинной жилистой шеей, как ощипанная курица, и Лиля, для вида покопавшись в куче гипюровых воротничков, манжеток, обрывков старого кружева, плюшевых рамок для фотографий и кофейных чашечек, уже хотела просто так дать ей кусок сала, но тут вдруг вытащила – ах! – французские панталончики. Кусок сала перешел к даме, а к Лиле – кружевные панталончики и веер в придачу!

Недавно был изобретен психологический градусник Гофмана, измеряющий настроение и чувства, о нем много говорили, но никто его не видел, – психологический градусник показал бы Асе что-то среднее между глубокой меланхолией и не очень глубокой: Павла Певцова не будет на балу, ну, а Лиле – высшую степень возбуждения: бал, бал, бал!

– Если я не окажусь красивей всех на этом балу, я брошусь в Мойку... лучше в Неву!..

– Да, куда лучше в Неву, – кивнула Ася.

– Какая же она прелесть! – прочувствованно сказала Лиля и замерла в позе поникшего лебедя, уронив руки и чуть склонив голову.

– Кто прелесть? – удивилась Ася.

– Я.

Лиля поднималась по мраморной лестнице, останавливаясь перед каждым зеркалом и еще стараясь дополнительно полюбоваться на себя во всех поверхностях, где можно было увидеть свое отражение, – обнаженные плечи, пышное газовое облако, и незаметно принимала разные позы, то обмахивалась веером, то поправляла завернувшуюся перчатку, то выставляла из-под подола ножку. И во всех позах она была прекрасна, очаровательна. Главное, не забывать поджимать пальцы и не всплескивать руками, иначе перчатки свалятся.

Наверху Лилю встретил Мэтр и, взяв ее под руку, ввел в зал. В зале было много зеркал, но Лиля уже не рассматривала себя – светская дама не должна подавать вида, что помнит о своей внешности, все должно быть небрежно, как будто само собой, а если перчатки вдруг свалятся с нее, нужно будет притвориться, что она этого не заметила.

Посреди зала в зеркалах и амурах стоял огромный дубовый стол. Студийцы и поэты-гости сидели за столом на высоких резных стульях. На столе была пшенная каша, которую сварила бывшая горничная Елисеева, и – о чудо! – котлеты. Котлеты почему-то назывались «заячьи котлеты», хотя к зайцам они отношения не имели, а может быть, вообще не имели отношения ни к какому мясу.

– Тост, за Новый год, – объявил кто-то, и каждый встал и поднял, как бокал, свою котлету на вилке.

...Лиля сидела в кресле в облаке пышных юбок, как в балетной пачке, а вокруг нее стояли сразу несколько человек – подливали ей в бокал воду, состязались в остроумии, – соревновались за нее, Лилю, частью всерьез, частью шутливо разыгрывая ревнивых соперников, и все, все видели, – какой успех! А одного из «соперников» отозвала приревновавшая его подруга, и вскоре он вернулся к Лиле с красным следом удара или щипка на лице и громко предложил выпить за Лилю из ее туфельки. И действительно снял с нее золотистую лодочку, поставил в нее стопку воды и выпил, – вот такой у Лили был феерический успех!

Никто не выпил ни капли спиртного, потому что спиртного не было ни капли, но все как будто опьянели от горячей пшенной каши, такое началось сумасшедшее веселье. С хохотом носились по залам – Лиля никогда столько не бегала и не смеялась, – затем играли в фанты. Лиле выпал фант сыграть на рояле, она сыграла что-то бравурное, и все ей аплодировали, затем был конкурс вальса, и Лилин партнер кружил ее дольше всех... в общем, она была лучше всех, самой первой на своем первом бале!..