Мерси Шелли - Худловары

Позже главную тайну нейротики будут пытаться раскрыть и другие. В августе выйдет специальный номер «Компьютерры» с порнографическими иллюстрациями, среди которых бывалый железячник Максим Отставнов признается: …

«Сети и электронная почта (порой включая дорогостоящее шлюзование в дебильные X.28-сети) очень помогли мне сохранить интимное общение в течение месяцев разлуки».

И даже знаменитый Евгений Козловский в том же номере откроет для себя не новый фотоаппарат, а привычку калифорнийских девушек выставлять наружу бретельки лифчиков. Но он ошибочно свяжет свои наблюдения с ужасным штатовским равноправием, хотя на деле это просто вековая особенность гардероба латиноамериканок. Когда я жил в Западной Вирджинии, у меня была знакомая колумбийка Пола-Мария. Девочка была что надо, кровь кипела. Но столь сложная мысль Козловского — «я такой же человек, как мужчина» — даже будучи упакована ZIPом, никогда не поместилась бы в милой головке дочери колумбийского наркобарона. Однако лифчики у нее торчали всегда, намеренно. И каждый день новые, один другого краше. Это, граждане компьютерщики, называется культура. А вам только сиськи да политику подавай…

Гораздо концептуальнее подойдет к раскрытию темы Носик, который после успеха журнала «Internet» продолжит рассаживать свой гарем на руководящие посты. Но это будут в основном электронные проекты. А у них, понятное дело, совсем не тот гламур. Хотя, с другой стороны, они гуманнее:

«Сотрудница предприятия „Гознак“ попала в агрегат для уничтожения бумаги, сообщает РИА „Новости“. 37-летняя оператор цеха погибла в ночь на среду. Ее отсутствие заметили, когда она не явилась получать талоны на питание. По словам представителя прокуратуры, останки женщины — фрагменты костей — были обнаружены в агрегате по уничтожению бумаги».

Эта новость пришла ко мне одновременно с бумажной «Компьютеррой», где Козловский за неимением опытных женщин-редакторов сильно ошибался насчет лифчиков, которые даже не были радиоуправляемыми. Вот такой вилкой и закончилась короткая, но славная эпоха женских журналов о русском Интернете. А других вменяемых журналов о нем и не было.

Сколько бы в Питере не было духовности, на пару летних месяцев она уступает место утонченной северной эротике. Это видно даже по рекламе секса с малолетними, которая развешана по всему городу. Нарисована красивая девочка, и подпись:

«Катя. 15 лет. Читает модные журналы. Делает то, что хочет. Выдумывает. Не курит».

Жалко, телефона не написано.

Правда, после второго такого плаката, уже с мальчиком, я заподозрил, что это всего лишь реклама здорового образа жизни — под мальчиком тоже было написано «не курит». Но я списал это подозрение на свою больную фантазию математика: ну кто еще будет искать подобные совпадения на плакатах в разных концах города? Конечно же, речь идет о ненавязчивой, интеллигентной пропаганде ранних половых связей. Такого не встретишь в развратной Москве. Я всего две недели в Питере, а как уже москвичей ненавижу!

Изящная эротическая словесность проникает даже в подъезд дома, где я живу. Там на двери появляется надпись черным:

«Бей жидов»

В следующие выходные возникает приписка розовым — то ли губной помадой, то ли вообще детским мелком:

«Еби скинов»

Любому, кто не чужд высоких материй, сразу видно, что речь идет о японской поэтической игре «хайкай-но рэнга», более известной у русских как «буриме». И рука уже тянется, чтобы дописать третью строчку:

«Души прекрасные порывы»

А еще за время моего отсутствия многие питерские заведения превратились из грязных забегаловок в огромные центры удовольствий для ценителей извращенного прекрасного. Взять хоть «От заката до рассвета», в прошлом — маленькую кафешку, которую швейцарская газета FACTS описывала так:

«Пивная „От рассвета до заката“ расположена на Мойке. Она представляет собой место сбора хакеров и тех, кто хочет ими стать. Каждый, кто посещает эту пивную, окружен смертью. Скелеты свисают с кирпичных стен. На буфетной стойке лежат черепа… Майор Константин Китаев, руководитель отдела по борьбе с компьютерными преступлениями и преступлениями в области высоких технологий, сидит в небольшой комнате перед деревянной (sic!) печкой. Несмотря на жарко натопленную печку в комнате довольно прохладно: декабрьский холод проникает сквозь двери и окна».

Но то зимой и глазами швейцарцев. А летом мы с доктором Волошиным заходим в «От заката до рассвета», чтобы перекусить, — и попадаем в трехэтажное заведение со стриптизом. Однако стриптиз особый, питерский. Все стриптизерши, доходя до столика, который перед нашим, обязательно смахивают один из бокалов. И в конце концов начисто разносят всю посуду тех ребят, что сидят впереди. Даже стриптизер-негр, пролетая на цыпочках мимо них, успевает сбить стакан. У меня тут же рождается гипотеза, которую излагаю доктору Волошину.

— Прикинь, — говорю, — они наверняка не за бабки пляшут, а для своего удовольствия. Сидит вот эта девочка весь день на лекциях по экономике, мается. А вечером приходит сюда — и давай своим голосистым шевелить. Типа, отдыхает.

Волошин только посмеивается — благо он опытный педиатор, а не психиатор какой-нибудь. Но на выходе я застреваю в дверях с одной из танцовщиц. И из вежливости говорю комплимент. Девушка сразу рубит фишку, повисает у меня на шее и предлагает «пойти наверх», станцевать мне там приватный VIP-танец на столе.

Мы уже почти сговариваемся, но тут подходит этот махровый педиатор Волошин с во-о-о-т таким фотоаппаратом и начинает брать интервью. Как вы, мол, дошли до такой жизни, девушка? Что вас заставляет выполнять эту недетскую работу?

— А я для своего удовольствия танцую! — говорит девушка. — Сегодня вообще не мой день по расписанию. Я просто так пришла, отдохнуть.

У нас с Волошиным глаза на лоб лезут. А что тут еще сделаешь, кроме глазного массажа лобных долей? Моя страшная гипотеза начинает сбываться. Хватаясь за остатки романтических стереотипов юности («брошенная подлецом-мужиком… одна с тремя детьми… бедная девочка вынуждена… за кусок хлеба… побои и унижения… кругом хламидии и монады…») — я спрашиваю с последней надеждой на старый анекдот:

— Вы случайно не филолог?

— Да за кого вы меня принимаете! — дергает ногой плеченогая блондинка. — Я экономист!

В утешение доктор Волошин рассказывает мне секретную технологию получения хороших улыбок на фотографиях: при съемке надо произносить не «сыр», а «секс». Но и это не помогает. Ведь история с экономическим стриптизом имеет гораздо более глубокий смысл, связанный с моей новой работой.