Алексанр Петров - ТЕЩИ.NET

— Гюнтер Штоль, — сказал детина, протягивая руку, — бывший сержант Кераспольского отдельного десантно-штурмового батальона. В отставке.

— Алекс Браунинг, путешественник и исследователь, — назвал я первые пришедшие на ум имя, фамилию и род занятий, затем пожал руку Гюнтера.

— Фридрих, иди сюда, позвал детина человека в форме.

Тот, кряхтя, поднялся, подошел, вытирая пот со лба: — Фридрих Мюллер, — представился он.

Род занятий герр Мюллер называть не стал, очевидно, полагая, что я догадаюсь об этом по форме и его присутствию здесь.

— Алекс Браунинг, путешественник и исследователь — повторил я для него.

— Хороший денек, — сказал Гюнтер. — А на прошлой неделе, дождь лил как из ведра. Ехал я домой и думал, что все это придется под дождиком делать.

— Это ее слезы были, — мрачно сказал Мюллер, кивнув головой в сторону валяющейся пластом старухи.

— Да нет, она думала, что я сдох от лихорадки в Такеме год назад, — усмехнувшись, сказал сержант.

— А чего это вы? — осторожно поинтересовался я, показав глазами на избитую женщину, которая ожила настолько, что делала неуклюжие попытки сесть.

— Теща, — равнодушно сказал страж порядка.

— Теща?! — по моему лицу пробежала целая гамма чувств, закончившись улыбкой из-за осознания всей нелепости такой вот ситуации в моем мире. — Как я мечтал свою прогулять таким вот образом…

— Ну и чего? — с живейшим интересом спросил Гюнтер.

Я не знал, что ответить, не знал обычаев этого весьма странного мира, поэтому решил сказать правду, а там будь что будет.

— Она меня не дождалась. В бане сгорела. Неосторожное обращение с огнем.

— Вот сука, — покивал головой Штоль.

— Я представляю, как ты был разочарован.

— Да…

— Я тебя понимаю, комрад. Подождите, сейчас вернусь.

Детина подошел к теще, пнул по ребрам, пресекая попытки встать, потом расстегнул штаны и помочился ей на голову, очевидно для того, чтобы привести в чувство. Затем, отставной сержант подошел к ослику, помыл руки водой из фляги, вытер руки одноразовой салфеткой, погладил животное, говоря что-то ласковое, вытащил из баула упаковку пива и беззаботно-радостно насвистывая, вернулся, неся бутылки с янтарным напитком.

— «Будвайзер», комрады. Пейте за мое возвращение, пейте за мою удачу, пейте за то, чтобы все получилось.

— Прозит, — сказал Фридрих, поднимая бутылку.

— Прозит, — произнес я. Мы чокнулись бутылями и выпили.

Очень скоро Гюнтер напился и стал невнятно рассказывать о войне, поминутно вставляя «доннер-веттер», «хурен» и «ферфлюхтен швайн», махая руками и имитируя звук взрывов.

— Я говорю ему, не высовывайся, доннер-веттер, а он говорит «нет, я хочу посмотреть, откуда пулеметчик садит». Вот и досмотрелся второй номер. Каска в одну сторону, голова в другую. А потом налетели зуловские глайдеры, и тут уж всем нам жарко пришлось. Дружка моего убили. Его буквально пополам разорвало зарядом. Он еще жил несколько секунд, успел только сказать: — «мама», а потом — «хурен».

— Вот именно, что это слово, — в сердцах произнес Мюллер. — Растят пацанов, а потом, как стукнет 18, — дадут пару белья, скажут — «Вот Бог, а вот порог». И шагай, горемычный, куда хочешь. На квалифицированную работу не берут, обучение стоит бешеных денег. Квартира — когда она будет. Гражданство — и то надо заработать… — А природа своего требует… Но с нашими фрейлен… А уж попал, то держись. Свои фатер муттер жмоты, скопидомы последние, а уж чужие точно не пожалеют. Помыкается парень, помыкается, — и одна дорога, в Легион.

— Верно говоришь, Фридрих, — произнес Гюнтер. — Три года, три года в пустыне. Днем жара, ночью холод до костей, лихорадка, скорпионы размером с крысу. Стреляешь в этих несчастных зулов, а перед глазами фрау Велта с ее презрительно поджатыми губами. Комрады, что-то я сс*ть захотел. Составите мне компанию?

— Вообще-то не положено, но для друга чего не сделаешь? — хмыкнул Мюллер.

— Пошли, отольём, а то карга пить, наверное, хочет.

Мы направились к сжавшейся в ожидании очередной экзекуции старухе и от души, с удовольствием, в три струи, не жалея, полили тещу Гюнтера желтой, соленой влагой, стараясь, чтобы как можно более «золотого дождя» пришлось на рот, глаза и ноздри.

— Чтобы вас так дети ваши мучили, проклятые изверги, — выкрикнула старуха. Голос был на удивление молодым и звонким.

Гюнтер наподдал ей по ребрам, плюнул и смачно выругался:

— Все ведь удовольствие испортит, с*ка.

Мы вернулись на место.

— Нет, будь моя воля, я бы ее мучил бы, пока она сама не сдохнет, задумчиво произнес Гюнтер.

— А вот тут мимо, — ответил ему Фридрих. Только до утра она в твоей власти. И то, без всяких там кольев в зад, анального секса и прочих извращений.

— А потом? — поинтересовался я.

— Духу не хватит пришить, — лицензия изымается и все, пусть живет, — ответил Мюллер. — Я свою вообще не мучил. Встретил на улице, отвел в сторонку… И шлепнул. Ребята приехали, поверили разрешение, карточку порвали. Штраф еще помню, выписали. За стрельбу в городе. Поговорили, посмеялись, пива выпили. И все равно погано было на душе. Месяца 2 жена не разговаривала, сам места себе не находил. Сынишка спрашивал, куда бабушка делась.

— У тебя сын? — спросил Гюнтер. — Да, — ответил Фридрих кивая. — Счастливый, — в раздумье сказал бывший сержант. — А у меня дочь. Если в монашки не пойдет, то может и мне так придется…

— Да, — без улыбки сказал Мюллер, — лучший подарок, который может сделать дочь родителям, — остаться незамужней.

— Ну ведь неправильно это все, — вздохнул Гюнтер. — растишь ребенка, растишь… Потом приходит молодец и тащит тебя на Тещин остров. Не меня, так мою Марту.

— Неправильно это… — совсем мрачно сказал Штоль. — Замочил бы этого субчика, заел бы, запилил, чтоб и думать, не смел об этом.

— Вот и она, наверное, так думала, — вставил я.

— А куда денешься. Люди мы бедные, откупиться от молодых нечем будет.

— Да ладно, — не поверил я.

— Правда, — мрачно сказал Гюнтер. — Вот все мое добро. Он извлек из кармана золотые часы-луковицу. — На обзаведение хозяйством хватит, — сказал он. — А дальше — вертись как хочешь. И то ведь с мертвого зульского офицера снял. Так бы и этого не было.

— А хочешь, я тебе «машинку» подарю? Не простую, с секретом. Я извлек из кобуры «Валькирию».

— Ох, ты, — удивился Гюнтер. — Что это?

— Импульсный плазмоизлучатель. Броню линкора с 400 метров прожигает. Держи. К подарку я добавил стрельбовый кроссполяризатор и пару батарей.

— Как это работает? — поинтересовался бывший сержант, осторожно беря пистолет.

— Одень очки, сними вот здесь с предохранителя, нажми на гашетку. Будешь стрелять — скажи, мы глаза закроем. И поставь на минимум.