Геннадий Прашкевич - Человек Чубайса

И спросил:

– Бабу Мхадова ты брал?

Клим растерялся. Наверное, он не думал, что я об этом заговорю.

Любовницу Мхадова, предпринимателя, державшего под контролем южные автозаправки города, действительно взяли братки Клима. Ничего плохого делать с бабой они не собирались, просто позвонили Мхадову. «Ты, значит, надави на приятеля. На Трубу, значит. Пусть играет денежками по-другому».

«Как играет? Как это по другому?»

«Да ты ему только позвони. Он все поймет».

«При чем тут я? Сами ему звоните».

«Прикуси язык, твоя баба у нас».

«Какая еще баба?»

«А которой ты в мае подарил „семерку“, а до этого возил на Кипр».

«Ну, вот видите, – ответил беспринципный Мхадов. – Я с бабой по честному расплатился. Долгов нет. Чего вы хотите?»

«А мы ж ее порежем!»

«Да хоть утопите! – ответил беспринципный Мхадов и стал в голос орать на братков Клима. – Эта сучка, – орал он, – уже месяц как спит с Трубой! Я ее кормлю, пою, подарки ей делаю, а она спит с Трубой! Вот с ним и говорите». – Короче, дал понять браткам, что плевать ему на сучку и вообще он хороший семьянин, никакого отношения к указанной бабе не имеет.

Остальное я знал от Трубникова.

«Понимаешь, – сопел, пыхтел в мобильник Трубников, пуская слюни от вожделения. – Я эту бабу засек месяца три назад в ночном клубе, только подойти никак не мог. Ну, классная баба, только словарный запас невелик. Да зачем ей запас? Она и без слов обойтись может. А потом… Ну, сам знаешь, как это бывает… Обидно мне стало, ну, почему Мхадов? Ну, с какой стати Мхадов? Ну, может, устойчив этот Мхадов в понятиях, способен понимать крутизну, но как там у него с национальным вопросом? А? Баба-то родом из Искитима, ей лучше с татарином жить или с русским… Ну, а потом эти бандосы… Баба, правда, и с ними сговорилась, нет слов, повеселила всю банду. У них там Клим в силе».

«Ты дождешься, тебя подстрелят».

«А вот этого, Андрюха, не боись, – довольно засопел Трубников. Длинными пальцами он, наверное, суеверно касался амулета-ладанки, висящей на груди. – Не посмеют, не смогут».

– Ну, если и брал бабу? – после некоторых раздумий спросил Клим. – Что с того? С бабой, сам знаешь, ничего не случилось, осталась довольна, ни на что не жалуется. Можешь ей позвонить. До сих пор встречается с некоторыми пацанами. Считай, съездила на пикник.

Я взглянул на часы.

Подошло время поддерживающей инъекции, я поднял сотовый и вызвал Олега.

Олег вошел с кожаной медицинской сумкой через плечо, ну, прямо, как настоящий санитар, только на усатую круглую голову натянул черный капроновый чулок, чтобы не волновать Клима.

Кивнув Олегу, я вновь повернулся к бандосу и указал пальцем на нарика:

– Видишь, как ломает беднягу? Как червяка в огне, да? Но он на верном пути. Теперь уже точно на верном. Всосал? Дня через три он отсюда выйдет, мы, понятно, и дальше будем его поддерживать. Он теперь не пропадет. Да и ты, кстати, еще можешь выйти отсюда. Даже быстрее можешь выйти, чем он, – кивнул я в сторону нарика. – Нужно только назвать адресок и имя. Это же просто, даже китаец поймет. Ну, адресок и имя того человека, – многозначительно уточнил я, – который, как ты говоришь, шлет из Москвы качественный товар. Это Парашютист, да? Да знаю, знаю, что ты с ним не встречался! – жестом остановил я дернувшегося Клима. – Можешь не креститься, мне плевать, встречался ты с ним или нет. Мне нужны только имя и адрес.

Клим обиделся:

– Какое такое имя? Какой такой адрес? Я только кликуху и знаю, которую ты назвал. Вот и все. Это же не мой уровень. Чего спрашивать?

– Как чего? – удивился я. – Ты думай, думай. Жизнь-то у тебя изменилась. Вот смотри, как странно. Час назад ты считал, что едешь на стрелку с братками, с которыми можно договориться, а попал в подвал. Как это, чего спрашивать? У тебя жизнь изменилась, урод, а ты никак не включишься. Всосал? Ну, бабу эту Мхадов и Труба вроде как простили тебе, так я ведь не о бабе речь веду, хотя при нужде она станет совсем не таким уж плохим привеском к твоему делу. Мы ее уговорим, не сомневайся, она расскажет о тебе даже то. чего ты сам не знаешь. Она, точно тебе говорю, будет совсем неплохим привеском к трупу под мостом. Это же просто, даже китаец поймет. Два пожизненных срока тебе обеспечены, козел, только ты, боюсь, и одного не отсидишь.

– Ну ты и падла, – обречено признал Клим, стараясь не смотреть в сторону мычащего от боли нарика. Уколы ему сделали, но нарика еще не разобрало. – Только с чего ты взял, что я заговорю? Мы завтра эту твою подземную малину сожжем, а тебя на пенек напялим.

– А мы тебя и пялить не будем, – ухмыльнулся я. – Сейчас сюда придут конкретные пацаны со шприцами и наручниками и прикуют тебя к батарее рядом с нариком. И посадят на иглу. Конкретно. И каждый день в аккурат будешь получать кайф по полной, всосал? А через пару недель сам начнешь просить дозу. Будешь валяться рядом с нариком в соплях на обоссанном тюфяке и просить. Это справедливо. А потом нарик встанет и уйдет любоваться рассветами, кино смотреть, а ты останешься на мокром тюфяке. И ширяться будешь только после нужной нам информации. Доходит до тебя, урод? Сейчас не ответишь – просто за срок, через пару недель все отдашь за дозу. Всосал? Продукт у тебя качественный, сам говоришь, нам не жалко.

– Смотри не ошибись, – мрачно заметил Клим, ни на секунду не переставая жевать. Перспектива его явно не устраивала, но сдаваться он не хотел. – Я тебя не знаю, а меня в городе многие знают. У меня пацаны крепкие, если понадобится, мы с Африки выбьем долги. Нам вся Россия платит. На таких, как я, даже губернаторы ставят.

– На таких, как ты, ложат, – поправил я.

Клим спорить не стал. Спросил мрачно:

– Ломка у нарика?

Я кивнул.

– Ну, вот загнется… Тоже проблема… Труп-то куда?…

Это он как бы уже неназойливо предлагал услуги, как бы торговался.

– Этот не загнется, – успокоил я Клима. – Этот выскочит.

– Выскочит? Этот? – не поверил Клим. И перекрестился: – Вот крест, браток, он, мразь, он омолодиться к тебе приполз. Разве можно чухану верить? Отлежится, мразь, и доза на некоторое время понадобится поменьше. А это экономия, сам понимаешь. «Уйдет любоваться закатами, кино смотреть!» – передразнил он меня. – Ну, ты сказал! Он же чухан, он урод, от него тлением тянет. Раз попробовал, значит, до конца жизни будет помнить, что есть другой способ быть счастливее, чем любоваться рассветами и смотреть кино. Дозу ему ничто не заменит. Если он и выскочит отсюда, то только, чтобы сразу ширнуться.

И перевел на меня мрачный взгляд:

– Ну, выгнал ты цыган из города, разгромил наши точки, связи порушил. Что толку-то? Затариться кайфом можно в любой аптеке. Не запретишь же ты медицинские препараты, тот же солутан, верно? – ухмыльнулся Клим. – Ты сам случаем не астматик? Трудно, что ли, перегнать солутан в первитин? А про эфедрин я уж совсем молчу. Так что, ты сам хорошо подумай, – посоветовал он. – А то скоро сюда придут. От нас не спрячешься.