Геннадий Прашкевич - Человек Чубайса

«Любите и жалуйте! Большой человек!»

«А он не генеральный прокурор? – притворно испугалась одна из девочек, пухленькая, маленькая, улыбчивая, явно еще не пообтесавшаяся. Ксюша так и решил: она еще не пообтесалась. – А то двери-окна запрут, а потом по телику все подробности показывают!»

«Помолчи, подруга, – сказала вторая, высокая, белокурая. – Дай я тебя пожалею. – Она ласково прижалась животом к Спикеру и погладила рукой его редкую, но вставшую дыбом шевелюру. – Если ты прокурор, все равно повеселимся, правда? – И, не отрываясь от Спикера, деловито спросила: – Чем угощаешь, папуля? Чем радовать будешь? Учти, у нас город коммунистический, красный, значит, никакого секса в нем нет. Понимаешь, папуля? Чтобы доказать обратное, хорошо поесть надо».

«Секса, говоришь, нет? – посочувствовал Ксюша. – А с кем же вы работаете?»

«Ну, клиенты всегда найдутся. Клиенты не зависят от секса, – отмахнулась белокурая, все еще ласково прижимая к горячему животу задыхающегося от волнения Спикера. Звали ее, конечно, Наташка, а ее пухленькую подружку – Маринка. – Только скупые очень, с ума сойдешь».

«А зачем тебе деньги?» – заинтересовался Спикер. Он, наконец, проявил первые признаки жизни – активной и порочной. Делано отбиваясь от его жадных рук, Наташка рассмеялась:

«Ну, ты даешь, прокурор! Если не понимаешь, зачем мне деньги, значит, ты совсем уже старенький. Скоро, наверное, умрешь».

«Ты что такое несешь, дура?» – остолбенел Спикер.

«Шучу я, папуля. Ванная где у вас?»

«Почище отмойся, дура! – сердито крикнул вслед Наташке Спикер и спросил Маринку, жадно подтаскивая ее к себе длинными, вдруг отросшими, как у спрута, щупальцами: – Она всегда такая дура?»

«Она умная».

«А чего по рукам пошла, если умная?»

«А сколько можно жить в долг? – притворно рассердилась Маринка. – Ты же видишь, папуля, у Наташки все при себе, она классная девка, только с мужьями ей не везло. Первые двое чуть не со свадьбы сразу в тюрьму ушли. У нас заработать негде, вот мужики и уходят – сперва в бандиты, потом в тюрьму. Ты же сам их туда отправляешь, папуля, – она, видимо, окончательно определила Спикера в прокуроры. – Мы в красном поясе живем. Мы бедные, папуля, отсюда наша грубость. Вот вы все кричите, руками машете: где сексуальное белье, почему белье не соответствует? А где взять деньги на сексуальное белье? Мы бедные. Да еще настроение надо поддерживать. На это нужны средства, а ты спрашиваешь. Вот как с вами работать без настроения? Ведь всякое бывает. Наташку как-то один вызвал. Только легли, а он вытащил Макара, положил на стол и весело так говорит: сейчас тебя оттрахаю и застрелюсь. Наташка подумала, что он так прикалывается с Макаром, а он оттрахал ее и застрелился. А еще было, – вдруг увлеклась Маринка, – вызвал Наташку один козел, лежит на диване и плачет. Наташка спрашивает: чего, мол, плачешь? Если не можешь, поможем, не хочешь, заставим. А козел говорит: ах, жена у меня умерла! Страдает».

«Вредная ты, Маринка».

«Почему?»

«Ты же видишь, хороший человек положил руку тебе на колено, а ты несешь всякую чепуху. Обнимай девчонку покрепче, Моисеич, – посоветовал Ксюша вспотевшему от волнения Спикеру. – Волоки прямо в спальню! А ты, – погрозил он пальцем расшалившейся Маринке, – отделай его так, чтобы он месяц думал только о тебе. Сможешь?»

«Мы все сможем, – заявила, появляясь из ванной Наташка. До пояса она была голая и, надо сказать, ей это шло. Груди у Наташки были замечательные. – Ты кого хочешь больше, папуля?»

«Сперва тебя!»

«Ты хороший, папуля», – непонятно чему обрадовалась Наташка и втолкнула Спикера в спальню.

Испакостят кровать, одобрительно подумал Ксюша и шлепнул по руке совсем уж расшалившуюся Маринку:

«Это ты брось. Вот скинуть с себя все лишнее можешь, у нас тут не холодно, но больше ничего. Хоть голая гуляй передо мной, но руки не распускай, я не люблю с проститутками».

«Ты гей, что ли?» – умно не поняла Маринка.

«А это тоже не твое дело, – ответил Ксюша, неторопливо раскуривая трубку. – Пока они там барахтаются, тащи все на стол. Да, да, прямо из холодильника, – разрешил он. – И расскажи, дура, как у тебя-то это случилось в первый раз?»

«Ой! – обрадовалась Маринка, заглядывая в холодильник. – Выпивка класс! А почему такая рыба? Потому что семга? Гляди, Папуля, она прозрачная! Ой, и икра для нас? Ой, какая твердая колбаса! Ее варить надо, так не откусишь. Давай жахнем коньячку, папуля!»

Она жахнула рюмку «Камю» и ошеломленно выдохнула:

«Вот это да! Вот это класс! Если честно, я в первый раз боялась. Меня Наташка уговорила. Чем с пацанами блядовать, говорит, ничего с них, козлов, кроме аборта, не слупишь, лучше ублажать таких классных мужиков, как ты, папуля. Ну и что, что живот, у тебя деньги есть! Правда? А Наташка умная, она дело знает. Ой, какая классная рыба! Я поем, потом душ приму, ладно? „Мамкой“ у Наташки была ее подруга, впервые она меня и доставила на одну хату. Въезжаешь, папуля, как интересно? Хата, правда, оказалась не богатая, да и вызвали меня дед Архип и Ленька. Читал такую книжку? Вот, думаю, до чего дошло, старый с малым связался, ударились в разврат. А старик с „мамкой“ пошептался и заявляет: ему, дескать, пора, он, дескать, уходит! А мальчишка молоденький, лет шестнадцать ему, покраснел, так вежливо спрашивает: вы хотите кофе? Ну, прямо так на вы и спрашивает, умру! Ну, отвечаю, от тебя сильно хочу. А хотите печенья? От тебя, отвечаю, еще сильнее хочу. А хотите чаю? От тебя хочу, хочу непременно! А хотите немного вина? Ой, хочу, хочу, хочу! Полапала его немножко, приласкала, к себе прижала, распушила, он весь зажегся: это, дескать, любимый дед подарил мне вас на мое совершеннолетие. Совсем хорошенький мальчишечка. Поздравляю вас, говорю, вот вам от меня подарок. И сую ему презерватив. А это зачем? – покраснел он. А затем, говорю, что без презерватива я тебя и на пушку к себе не подпущу. Мальчишка опять ударился в краску. Весь такой чистый, ласковый, я прямо расстроилась. А тут еще старый звонит. Беру трубку, старый сердится: ты, дескать, дура, там не валандайся, я тебя заказал всего на два часа, вот за два часа все покажи мальчишке! Мне весело стало. Спрашиваю маленького: тебе как, сразу все показать? А он краснеет, как рак. А разве можно? – спрашивает. – Маринка весело засмеялась. – Вот, папуля, как было у меня в первый раз. Считай, повезло. Всегда бы так. Но потом, папуля, скажу, пошли сплошные козлы. Ну, как на подбор. Только тот мальчишечка был как в сказке!»

«Я вижу».

«Ой, папуля, гляди, какие у меня груди! Правда, красивые?»

«Что есть то есть, – хладнокровно согласился Ксюша. – Только ты ими не тряси. Я таких видел больше, чем груш».

«Хочешь меня?»

«Слушай меня внимательно, – усмехнулся Ксюша и Маринка, что-то разобрав, сразу примолкла. – Сегодня, считай, удачный выдался день. Ты и твоя подруга получите хорошие деньги. Я тебе прямо сейчас выдам часть, можешь заныкать от сутенера, я разрешаю. Скажете сутенеру, дескать, что попались вам скучные старички, смотреть не на что, голимые сморчки, что с таких накрутишь? А на самом деле я дам вам много».