Геннадий Прашкевич - Человек Чубайса

«Голос судьбы», – ответил веселый поддатый голос и я сразу подумал, что Большой человек тоже иногда совершает ошибки. Этот Минц точно был его ошибкой. Людей с таким самомнением, да еще склонным к идиотским шуткам, нельзя ставить на контроль, у них контрольки быстро ржавеют.

Звонок повторился.

Валентин был уже готов.

Аппаратура была подключена, он махнул рукой и я взял трубку.

«Ну, чего тебе, мужик?» – изобразил я растерянность.

«Ты „Капитал“ читал?»

«Приходилось…»

Я поддерживал скудоумный разговор минуты три. Потом Валентин подал мне знак. Он не только записал разговор, он даже засек источник звонка. Звонили, как ни странно, снизу, из ресторана.

– Ты не ошибся? – удивился я.

– Обижаешь, – Валентин аккуратно свернул аппаратуру. – Предлагаю прямо сейчас спуститься в ресторан. Заметь, Минц развлекается. Может, он правда накопал чего-то такого, что мы упустили?

Я согласился.

Мы спустились в ресторан.

Город бедный, а посетителей в ресторане было полно. Кое-где они были разбавлены кавказцами, куда без кавказцев? «А за окном снежинки таяли, таяли, таяли…» Накрашенная певичка пыталась извлечь из слов и ритма максимум чувств. «Вон они», – шепнул Валентин, кивнув в сторону столика, за которым развлекались курчавый мужчина в темном клубном костюме, а с ним совсем молодой человек с неплохо накачанными мышцами, наверное, каратист Дима.

– Ты Минц? – спросил я курчавого, без приглашения усаживаясь на стул.

– А ты все еще бедный?

Такие у него были шутки. Он никого не боялся. Такой не только по телефону может нахулиганить.

– Бедность не порок, – усмехнулся я. – Но я не бедный. Я телефонист.

– Это такая профессия?

– Скорее, хобби. Я занимаюсь анонимными звонками, а потом беседую с нарушителями. – Я внимательно следил за Минцем и за его напарником, но на их лицах не дрогнул ни один мускул. – Видишь, вышибалу на входе? Он позволяет пользоваться доверенным ему телефоном только за определенную плату.

– Сколько он берет? – Минц прекрасно держался.

– Думаю, немного. Тебе лучше знать. – И спросил: – Чего ты хотел? Зачем звонил в мой номер? Ну, не уехал еще я, что с того? И «Капитал» мне приходилось читать. И ты вовсе не моя судьба. И ты, козел, сиди, где сидишь, – сказал я начавшему было подниматься каратисту, но Минц сам его остановил. – Ты говори, если хочешь что-то сказать.

– Это не я звонил, – засмеялся Минц. Видимо, напарника он и в грош не ставил, плевать, что каратист. – Ну, попросил я Диму узнать, здесь вы или уже уехали, так он ведь пошел самым простым путем – позвонил по телефону. Ты его извини, Семин, он-то «Капитал» не читал, я ему на вид поставлю, – ухмыльнулся Минц. – А нам что делить? Мы с тобой занимаемся серьезными вещами.

Чем дольше я смотрел на Минца, тем меньше он мне нравился.

По логике вещей, заглаживая нелепый прокол, Минц должен был пригласить нас за свой столик, поговорить о том, о сем, пожаловаться на жизнь или порадоваться жизни. «А за окном снежинки таяли, таяли, таяли…» Но приглашать нас он явно не собирался. У него свое что-то было на уме.

– А где же Авксентий Львович? – он, наверное, хотел поразить меня своим всеведением, но я честно ответил:

– В очко со Спикером режется.

– Ты присматривай за ним, а то надерут ему очко. Они друзья?

– По первому Белорусскому фронту.

Подошел официант. Морда у него была лощенная, доброжелательная. «Что будете кушать?» Он выжидательно уставился на меня, пока каратист и Валентин играли в гляделки, кто кого пересмотрит.

– А что у вас едят? – спросил я.

– У нас хороший завоз баранины.

– Завоз вы сказали?

– Конечно.

– А не заезд?

– Не понимаю, – насторожился официант.

«А за окном снежинки таяли, таяли, таяли.».

– Баранов у вас что-то много, – сказал я, вставая. – Не завоз, а большой заезд. – И поинтересовался: – Девочек у вас где берут, если не по заказу?

– Девочки у нас больше на вокзале, – растерялся официант.

– Передайте это Изадору Андреевичу. Может, это судьба.

Полторы недели в Волжске пронеслись как один день.

А с серым человечком мы познакомились на фуршете, организованном в честь бельгийских гостей. Действительно серый человечек, крайне неразговорчивый. Среднего роста, светловолосый, но глаза как глаза, ни жадности в них, ни высокомерия. Если он любил деньги и власть, то вовсе не ради фуршетов в здании заводоуправления. Он строил совсем другие планы. И вряд ли его планы могли понравиться Большому человеку.

Все в Волжске крепко переплелось.

Я переходил от одной группы к другой, пытаясь коньяком изгнать головную боль. Почти никто меня не знал, поэтому сильно не приставали. Народ тянулся к Лазарю, он умел произвести впечатление. А умная мышь Ксюша окопался в углу со Спикером. Потом, к моему удивлению, к ним подвалил Минц и они весело и оживленно заговорили, настолько миролюбиво и дружески, что меня это даже слегка кольнуло. Устроители фуршета (исключая иностранцев, да и то с долей вероятности) были крепко завязаны друг на друга. Это поддерживало их, но в то же время мешало выпрыгивать из болота, загаженного ими же. Надо вовремя менять энергетические уровни, хмуро подумал я, разглядывая собравшихся. Если не переходить, как электрон, с одной орбиты на другую, на всю жизнь останешься только Спикером или только Минцем.

Голова болела.

Из окна я видел Волгу.

«А за окном снежинки таяли, таяли, таяли…» Зазвучала музыка, фуршет явно начинал удаваться.

«Красивая река… – сказал оказавшийся рядом Лазарь. И произнес негромко: – Сейчас Валентин звонил. Они с Лехой удачно скачали с заводской компьютерной сети договор, заключенный заводом с Минцем. – В руках Лазаря болтался огромный фужер, туда могла войти бутылка шампанского, но плескалось на дне немножко коньяка. – Идея у Минца простая – провести погашение долгов по налогам через зачет красным НДСом. Вот Маркс нашелся! Тебя это не настораживает?»

«Когда улетаем?»

«Валентин и Леха уже в аэропорту. За гостиницу уплачено. Захватим вещички и тоже в аэропорт».

«А вещички у тебя в гостинице? Что там у тебя?»

«Обычный дорожный набор. Бритва, рубашки, зубная щетка».

«Ты не можешь купить все это в Москве?»

«А надо?» – удивился Лазарь.

«Надо».

«Почему?»

«Больно уж весел Минц. И парнишку его каратиста нигде не видно. И наши рекомендации никак не стыкуются с заключенным им договором. Доходит? Всосал? Чем быстрее мы, Гена, смоемся из Волжска, тем полезнее это будет и для нас и для завода».

Нюрка слушала мужчин, но мало что понимала.

Петр Анатольевич заранее предупредил, что будут только он и Анатолий Борисович, никого лишних. Ты, Анна Павловна, конечно, справишься с ролью хозяйки, тебе это идет. Все готово и разогрето, на кухне знающий человек, надо только подать к столу, ну, а что касается разговора, тебе, Анна Павловна, наверное, скучно будет, ты потерпи. В разговор не встревай, ни к чему это, но захочется спросить о чем-то, смело спрашивай. В своем дому ты хозяйка. В своем дому ты самого президента можешь поставить на место.