Дарья Асламова - Записки сумасшедшей журналистки

В семь часов утра я проснулась от барабанного стука в дверь и попыталась в спешке восстановить собственное "я", но безуспешно. Ничего не соображая спросонок, я обмоталась простыней и поплелась в коридор. "Что случилось?" – спросила я через дверь. "У тебя есть десять минут на сборы", – последовал решительный приказ Леши. Я послушно отправилась в ванную. Глянув на себя в зеркало, я впала в тихий столбняк. Вся моя шея была покрыта синими трупными пятнами от укусов, или, пардон, как говорят в народе, от "засосов". Какой-то сказочный вурдалак оставил свои следы даже на моих губах. Вчера, спьяну, я не почувствовала боли от укусов, но сегодня картина открылась во всей своей красе – никакими тональными кремами и пудрами не замажешь этот беспредел. Разве что я буду ходить, Упершись подбородком в грудь. Я грязно выругалась. Вот они, откровенные страсти пещерного человека.

Дрожа с похмелья и недосыпа, мы с Лешей Сели в машину и отправились куда глаза глядят.Чащку чая, иначе я умру", – взмолилась я. Леша затормозил у входа в самый престижный местотель "Мовенпик", врезавшись в бордюр и помяв бампер машины. "Пить надо меньше", не удержалась я от банальности. В баре я подумала, что у меня началась белая горячка. С потолка свешивались автомобильные шины, а у входа стояли деревянные козлы с автомобильными красками и растворителями. "У них что, ремонт?" – спросила я Лешу. "Ты что! – возмутился он. – Это крутой авангард, хозяева отеля за него бешеные деньги заплатили. Месяц назад они тут пляж изображали, все песочком посыпали". – "А воду по полу не разливали для полного правдоподобия? – лениво спросила я, оттягиваясь чайком, и, меняя тему, добавила: -Леша, тебя когда-нибудь целоваться учили, или ты просто запамятовал, как это делается? Я с такими следами "безумной страсти" неделю никуда выйти не смогу". – "Сейчас море все смоет", -заверил меня Леша. Мы долго искали пустынный пляж, наконец затормозили в совершенно безлюдном на вид месте на берегу бутылочно-зеленого моря. Свежий, сильный запах соли и морских водорослей прогнал чувство тошноты. Меня умилила абсурдная табличка, вбитая в песок посреди бескрайней пустыни, с надписью "Паркинг" (полагаю, если запарковать машину в ста метрах от таблички, можно нарваться на штраф). Я разделась, чувствуя прикосновение бриза с моря, и поспешно вошла в воду в чем мать родила. Нежась в банном тепле, я думала, в какое странное место меня занесло. Где-то там наверху в горах, если верить легенде, прячется могила Каина, убившего своего брата Авеля (наверное, родственник ходят на могилку цветочки поливать). Если идти на восток, можно добраться до Хадрамаута, где выращивается самый лучший в арабском мире табак для кальяна сорта хумми и где построены средневековые 12-этажные "небоскребы". далеко в море лежит остров Сокотра, где живут люди трех цветов кожи (на побережье – темнокожие негроиды, в долинах – смуглые, низкорослые жители, а в горах – высокие и белокожие), где женщины используют как духи мускус, который выдавливают из желез диких мускусных котов. Вот коты небось орут!

Долго предаваться грезам мне не пришлось. Особенность арабских пляжей заключается в их мнимой пустынности. Но стоит белой женщине раздеться, как из-под каждого камня, из-под каждой верблюжьей колючки начинают выползать мужчины и медленно стекаться в сторону объекта своих вожделений. Корабли меняют свой курс и устраивают давку в заливе, самолеты теряют высоту и кружат над морем. Сенсация – белая женщина входит в воду! Нам пришлось бежать во избежание эксцессов. Город Аден – бывшая английская колония (на память от тех времен остался Биг Бен), впоследствии шестнадцатая "советская республика". Правда, в отличие от Биг Бена, статую "Рабочего и колхозницы", выполненную в восточном духе (мужик в платье, баба в шароварах), снесли. И гос-Хозов имени Ленина не осталось. Этот город кормится от моря, где водятся сверхобильные стаи РЬ1б: королевская макрель, тунец, окуни, сардин лангусты, креветки, крабы, омары, ну и аку-Ь1" Разумеется. Все это рыбное богатство, живое Трепетное серебро, продается на местном рынке.

Огромные рыбины, отливающие голубизной стали, с выпученными глазами кажутся ненастоящими из-за своих размеров. Особой любовью пользуются черепахи – их мясо нежно, как молодая телятина. Русские, живущие здесь, даже делают из него пельмени.

В этом гибельном климате жизнь течет неспешно. По улицам бродят верблюды и ослики, стада козлов роются в мусорных кучах. В лагунах кормятся целые тусовки грязных розовых фламинго – их тут много, как воробьев. Влажность воздуха так высока, что мокрое белье, вывешенное под палящим солнцем, с трудом высыхает. В знойный полдень нищие прячутся от солнца в пещерах. Мы бродили днем по воспаленному городу и забрели в "Вонючую лавку" – это магазинчик, торгующий древностями и редкостями. Все, как полагается, покрыто пылью веков. Роясь среди черепашьих панцирей, перламутровых раковин, старинного серебра, я наткнулась на потемневшую от времени чеканку с изображением Родины-матери и надписью "Волгоград – город-герой". Какой-нибудь иностранец наверняка сдуру купит.

Женщины здесь более свободны, чем в северном Йемене. Как считают северяне, их развратило русское и английское влияние. В отличие от Юга Север никогда не был европейской колонией и сохранил все свои традиции и привычки, крепко сцементировавшие общество. А южная жизнь более легкомысленна, да и любой морской порт всегда открыт всем ветрам. Женщины в Адене даже открывают свои красивые, необычные лица – сладострастный продукт смешения двух Рас" негроидной и арабской. Под внешним благочестием их жизни бродит грех. Злые языки утверждают, что одна из самых популярных подпольных операций – это восстановление девственной плевы.

В этом городе меня преследует невезение. Все мои попытки разыскать нужных людей по адресам не увенчались успехом. Дело в том, что адрес, по местным понятиям, это название района, далее нужно спрашивать встречных-поперечных, где проживает твой адресат. Занятие не для слабонервных. Мы колесили целый час по одному району, приставая к прохожим, нас посылали в разных направлениях, пока какой-то подозрительный тип не вызвался указать нам нужный дом. (Подозреваю, он просто решил прокатиться.) По дороге он попытался стащить бумажник Леши, лежавший на заднем сиденье.

Леша становится невыносим – он делает попытки прижать меня в любом удобном месте. Последней каплей была его идиотская выходка в машине. Стоя на перекрестке в ожидании сигнала светофора, он спросил: "Знаешь, как можно оскорбить мусульманскую мораль?" – спросил он. "Как?" – "А вот так", – сказал он и впился в мои искусанные губы. Соседние машины засигНалили, а некоторые в знак протеста даже рванули на красный свет. Что за ребячество! Завтра же Уеду из этого города. 23 августа: Еще одна такая ночка, и я пове-! Вчера вечером у меня затеплилась надежда, °, протрезвев, Леша стал нормальным человек- Он извинился за укусы, мы помирились и даже отправились в бар распить бутылочку вина Все шло хорошо, Леша даже съязвил на свой собственный счет, что у консульства надо повесить табличку "Осторожно, кусачий атташе". Тут в бар занесло пьяного сингапурского матроса. Он бесцеремонно подсел к нам и предложил Леше продать меня по дешевке: "Друг, продай бабу. Ну, что тебе, жалко, что ли?" Да, с такой шеей, как у меня, показываться в общественных местах опасно. Леша сделал знак секьюрити, сингапурца вежливо, но решительно вывели из бара. Он где-то шастал минут десять, потом вернулся, пожал Леше руку и заявил: "Да, чуть не забыл! Я же у тебя бабу хотел купить". – "А ведь и впрямь сейчас продаст со злости пьяной матросне", – со страхом подумала я. Сингапурца снова увели.