Дарья Головач - Записки странствующей травницы

Лошадь шла медленно и неохотно. Тропинка, до этого вилявшая по полю как пьяный заяц, выровнялась и еле заметной ниткой ложилась впереди, обозначая направление, следуя которому я надеялась, наконец, выбраться к деревеньке.

Темень вокруг — непроглядная. По моим подсчетам давно за середину ночи перевалило. И дернуло же меня вечером свернуть с наезженного, но малолюдного тракта.

— Великополе? Ежели по дороге — то еще две версты до развилки, а там ужо свернуть и обратно ехать. Крюк, стало быть, получится, зато ровненько, — бесхитростно указал пальцем, встретившийся по пути мальчишка.

— Крюк получится? А другая дорога есть? — Трястись в седле с раннего утра то еще развлечение. Тело ныло и просило отдыха. Перспектива сократить путь к теплой постели и сытному ужину воодушевляла неимоверно.

— Есть, конечно. Я ж как раз по ней и шел. — Парень поскреб не слишком чистый затылок и ткнул пальцем на опушку ближайшего подлеска. — Отам за деревьями обойдете слева яр и дальше напрямик. Там тропка хоженая. Через версту уже к деревне выедете. Наши часто так срезают, чтобы по дороге не пылиться. — Парень взглянул на мое сосредоточенное лицо и, помявшись, спросил — Ну я этова… пойду. Мне к тетке до ночи успеть еще надо в Кратовицу.

Развернувшись, селянин зашагал в противоположное от нужного мне направления, а я, вздохнув, направила лошадь к опушке. И теперь об этом нещадно жалела. За тем неглубоким яром оказался еще один подлиннее, затем на пути возникло поваленное дерево, локтей семь в обхвате. Объехав его, естественно, никакой тропки не обнаружила. Редкий лесок, зеленеющая весенняя трава и никаких признаков близкого поселения. Самым разумным решением было бы повернуть назад, но необходимость разворачиваться, искать дорогу обратно, а затем объезжать деревню по кругу просто угнетала. Поэтому я с упорством молодого бычка тронула поводья и направила конячку в правильном, как мне казалось, направлении. Естественно заблудилась.

И даже тонкая тропка, которую я обнаружила уже впотьмах, выехав из подлеска, не спасла ситуацию. Она тянулась уже не первый час, петляя так, что невозможно было определить первоначально направление. Ругая себя на все лады, пришлось потратить толику магии — зажечь тусклого светляка и пустить его возле лошадиных копыт, чтобы хоть как-то осветить путь.

И вот я здесь. Посреди поля с невысокими холмиками вдоль узкой тропы. С запасом магии, которого не хватит даже чтобы от ночного морника избавиться. Не самый лучший расклад. Конечно в такой глуши вряд ли какая серьезная нечисть может встретиться. Но все же останавливаться на ночлег я не рискну. Лучше потихоньку, но двигаться. Когда-то же тропа закончится… И холмики эти как-то странно выглядят. Камни, что ли? Из любопытства я остановила лошадь и спешилась.

— Стой смирно, Овечка. — Перекинула поводья вперед и сделала несколько шагов вбок от тропы. Точно, камни. С близкого расстояния цельные глыбы из серого известняка никак не спутать с земляной насыпью. Пусть даже покрытые мхом и поросшие кое-где травой. Етить твою налево! Да это же кладбище! Старое и заброшенное, но все же место захоронения! Вот почему тропа такой ровной стала. Последние десять минут я вдоль могил ехала. Ночной погост — это уже совсем плохо. Надо скорее выбираться. Быстрым шагом я направилась вперед, ведя Овечку под уздцы. В ожившие скелеты и привидения я не верила, так как достоверных подтверждений байкам и страшным росказням у костра не встречала. Но опасаться было чего. Пусть от погребенных здесь когда-то остались только кости — этого вполне может хватить для того, чтобы привлечь неприхотливых падальщиков — нечисть, которая слишком слаба и пуглива для того, чтобы охотиться в поселениях, но вполне может соблазниться одиноким путником.

Стоило подумать о неприятностях, как к тихому посвистыванию ночного ветра прибавился новый шум. Возня доносилась впереди на тропе, и я в нерешительности остановилась, положив руку на защитные амулеты. Шорох земли сменился тихим поскуливанием. Совсем странно. И страшно. Словно маленький щенок ластится к мамке в ожидании ласки.

С замиранием сердца решила пустить светляка не несколько саженей вперед. Шарик желтоватого цвета медленно двинулся, останавливаясь через каждые несколько секунд. Долгие мгновения ничего не происходило. Все потусторонние звуки исчезли и это нервировало не хуже, чем если бы я слышала вопли и крики, или стоны, или чавканье, как в лучших традициях страшных сказок.

Ногу что-то мягко обхватило. Я дернулась, взвизгнула и на миг потеряла концентрацию. Шарик тусклого света исчез с тихим пшиком. Лошадь, всхрапнув, попятилась и потянула меня за собой. Сообразив, что противник не решил воспользоваться несколькими мгновениями темноты я, чертыхнувшись, зажгла новый светляк, выплеснув немного больше силы, чем это требовало. Магический шар отразился в трех парах глаз, направленных на меня. Грохлы.

Я выругалась про себя, не решаясь двинуться с места. Кобыла, проникшись моим страхом стояла как вкопанная. Вот это дааа… Легендарные могильщики считались редкостью в этой части королевства. Из давних летописей уродцы перекочевали в страшные байки и так и оставались монстрами, которыми пугают непослушных детей.

Я до этого не встречала грохла вживую, но увиденная когда-то давно картинка в учебнике не оставляла сомнений. Сейчас передо мной стояло семейство одного из самых кровожадных и безумных подвидов нечисти. Широкая морда со слегка вытянутой пастью переходила в толстую, крупную шею. Гибкое, жилистое тело напоминало собачье, отличие заключалось в непропорционально длинных передних лапах с острыми как бритва когтями. В оранжевом свете светляка их кожа выглядела словно пожухлый пергамент, местами выцветший, местами сморщившийся. Такое в страшных снах должно сниться, но никак не появляться вживую ночью.

Самый крупный из троицы доставал мне до пояса. Скорее всего самец. Самка и спрятавшийся за нее детеныш стояли чуть сзади, внимательно приглядываясь и любопытно насторожив лысые ушки. Никакой агрессии. Спокойные и уверенные в себе.

О грохлах достоверно было известно всего несколько вещей. Первое — они не стайные. Селились по двое-трое в заброшенных кладбищах, питались старыми костьми или забредшими на их территорию живыми, будь то люди или животные. Могли месяцами обходиться без пищи и охотились только на тех, чей размер превышал их собственный.

Второе — они не любят далеко уходить из насиженного места. Если до первых лучей солнца грохлы не находили добычу — все семейство возвращалось в свои норы и ждало следующей ночи.