Ирина Лукьянова - Конь в пальто

Некогда мне разводиться, мне вон Сашку надо к гастроэнтерологу в консультативно-диагностический центр тащить, и обоих к зубному, и себе сломанный мост заменить на новую металлокерамику, и если уж тратить на что-то целый день своей жизни, так уж на то, что принесет или пользу, или радость.

2. Ты же знала, что он с тобой не будет жить, зачем заводила второго ребенка?

Бывает, разговариваешь с кем-то из девчонок, а она вдруг скажет: а я уже четыре аборта сделала. И как отрежет — не могу больше с ней разговаривать. Вот так же не могла с соседкой-медсестрой, у нас старшие дети ровесники. Соседку невзлюбил и драл до крови свекровкин кот, она принесла с работы эфира, налила на вату, сунула кота и эфир в ведро и закрыла крышкой.

Да, а еще я хотела, чтобы у Сашки была сестра.

3. А кошка тебе зачем?

Котенка подобрал у подъезда Саша. Мокрого и жалкого. Мы его кормили из пипетки. Теперь Мавра белая и пушистая. Я не хотела кошки, но раз уж она уже тут, что с ней сделаешь. В ведро с эфиром?

4. А собака?

А собака вообще Сережина, он ее забрал на какой-то погранзаставе. Выглядит так, будто пограничница согрешила с диверсантом. Ее хотели утопить, она скулила и плакала, и Сережа ее спас. Вставая в семь утра, чтобы выгулять эту сволочь, я думаю, может, надо было утопить?

Я и собаки не хотела. Я сама скулила и плакала, представляя, кто будет гулять со страшилищем, кормить его и воспитывать. Сегодня она украла у меня со стола бутерброд и съела. Я отлупила ее тапками по заду. Потом обе скулили и плакали.

5. Но у тебя хоть личная жизнь-то какая-то есть?

Общественной жизни у меня и нет. А если имеются в виду мужчины, то мой сонный вид, прическа «крысий хвост», тяжелые ботинки, рюкзак и все прочее сразу направляют их мысли в правильном направлении. Направление такое: это конь, с ним работают.

6. А зачем ты ходишь с рюкзаком и в тяжелых ботинках?

Мне так удобно. По-другому мне неудобно и неуютно.

7. Почему ты не сделаешь себе нормальную прическу?

Потому что парикмахеров я боюсь так же, как судов, РЭУ и ЗАГСов. Они смотрят на меня, как советские завучи, и брезгливо спрашивают: как стричь-то? И я в панике убегаю. В парикмахерах ошибалась трижды, больше не хочу. Поэтому коллега Лариса и говорит, глядя на меня и поджимая губы: «Аптекарская резинка — лучшее решение проблемы».

8. Ну, наверное, тебе самой нравится такая жизнь?

Она сложилась не без моего участия, а стало быть, чем-то меня устраивает. Может быть, честностью: мне не надо доказывать себе и другим свою крутизну, вот она я, такая как есть, вся на ладони. Что могу — то могу, что умею — то мое, а чего не могу, уж не обессудьте, в шесть часов ребенка надо забирать из сада.

Нет, пожалуй, все-таки не нравится: для меня многовато бессмысленной суеты и трепыхания.

Всегда удивляюсь тому, что на свете есть экстремальный спорт. Какие там поездки на велосипеде по канату над пропастью, какой дельтаплан, какие прыжки со скалы… с меня довольно одной ночи с рухнувшим шкафом, одного разговора с мужем, ожидания сына из гостей, когда скачешь по окнам, бегаешь по чужим дворам, звонишь всем друзьям — и слышишь: ушел два часа назад… Мое адреналин-шоу — бег с препятствиями по мегаполису, по хлюпающей грязи в промокшем башмаке, с тяжелым рюкзаком, опаздывая за дочерью в садик, не успевая сделать звонок и сдать материал в номер, потеряв перчатку, счет времени, банковскую карточку, которую надо успеть заблокировать, а в мобильном разрядился аккумулятор или кончились деньги на счету. Мне не надо даже глотать, как в «Факторе страха», тараканов или утиных зародышей, мне достаточно найти в Сашкином дневнике просьбу позвонить учителю математики, а потом объясниться с Сашкой. Достаточно получить уведомление, что квартплату с меня будут взыскивать через суд, а телефон отключат за неуплату — и вспомнить, что я в последний раз пришла в сберкассу и забыла дома кошелек, а потом решила, что я там была, а значит, заплатила, — и это было три месяца назад…

В моей голове сто четыре дыры, и я привыкла к этому. Гораздо труднее заставить помнить о своих дырах коллег, начальство и мужа. Коллеги уже знают, в чем дело, и важных документов мне в руки не дают. Они знают, что через десять минут я заору «Куда я его положила» — а потом лихорадочно полетят листки со стола, и будет перекладывание из стопки в стопку, и дрожание рук, и стук себя кулаком по лбу. Избавляя себя и меня от этих сцен, они прикалывают документы кнопкой к стене, и всякую бумажку, замеченную у меня в руках, аккуратно изымают и кладут на место.

Но я пытаюсь бороться — и уже достигла успеха. Я провожу с собою и детьми кампании: что несешь — донеси до места; что делаешь — доведи до конца; самое противное — сразу; делаем только одно дело за раз; ничего не записываем на листочки; по пятницам — уборка рабочего места.

Я перестала удивляться призывам продавщиц: девушка, вернитесь, вы сдачу, кошелек, покупку, голову на прилавке забыли. Уже даже не говорю им: извините, склероз.

Я обставляю быт ритуалами. Перед выходом обхожу квартиру и говорю: утюг выключила, свет выключила, балкон закрыт, газ перекрыт. Фиксирую стоп-кадром: кошелек положила обратно в сумку, сумку застегнула. Ритуалы нужны, чтобы не забывать, но я забываю о ритуалах.

Первое время нашей совместной жизни Серегу оскорбляло, что я не встречаю его со вскипяченным чайником. Все наши ссоры первого года были из-за дурацкого чайника, символа моего невнимания к нему, пренебрежения, эгоизма: такую простую вещь сделать не можешь — усталого мужа чаем напоить. А я просто не помнила о чайнике, я с радостью поставила бы его, но память о чайнике никогда не доживала в моей голове до вечера, ее опережали другие. И сколько слез было, сколько скандалов, сколько обид, пока закрепился у меня условный рефлекс: муж — чайник. Пискнул домофон, заворочался ключ в двери — беги втыкать чайник в розетку или ставить на газ. Иначе — суровая кара.

С дырами в голове жить нелегко. Их принимают за лень и недобросовестность, за себялюбие и свинство, а это просто дыры в голове, в них свищет ветер. Моя немытая посуда в раковине, мои носки, второй месяц лежащие на стуле, пройду мимо, посмотрю, скажу себе: как же ты их до сих пор не убрала! — и пока несу бумажку в мусор, носки проваливаются в дыру.

Залатать дыры нельзя, их можно огородить частоколом. Поставить вокруг цифры и факты, ритуалы и добросовестность, скрупулезность и въедливость. Перепроверять цитаты и источники, не доверять памяти на цифры и лица, все записывать, дублировать диктофонную запись ручной, голову ежедневником, сигнальными значками, ассоциативными связями… Проверять и перепроверять себя.