Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Среди своих приемный экзамен формальность. Лойтер не стал докапываться с каверезными вопросами, мигом смекнув какой из меня энергетик, быстро отпустил.

Пришла отметить с нами День энергетика Фая. Обнялись, расцеловались и пошли к столу.

Последним пришел Каспаков.

– Не дают дома работать, – пожаловался завлаб. – Звонит

Устименко, звонит Лойтер. Без вас, говорят, принимать экзамены у аспирантов не будем.

С очередным подколом не преминул возникнуть Хаки.

– Они боятся вас, – сказал он.

– Боятся? – напыжился Жаркен Каспакович. – Чего им меня бояться?

– Ну как же, – Хаки нарисовал в воздухе большой круг. – Вы на уровне. А они кто?

– Они кто? Ха-ха! – Каспаков выпустил животик. – Ну, наверное, и они что-то из себя представляют.

– Да ну…, – пренебрежительно махнул рукой Хаки. – Им до вас как

… Тьфу!

Жаркен прекрасно знает Хаки, но все равно попадается в ловушки танкового генерала. Нравятся ему ловушки генерала Гудериана.

Матушка решила исправить ошибку и велела позвать женщин домой.

Согласились пойти только Фая и старший инженер Алима Омарова.

Остальные уперлись.

Пришла с занятий Гау.

– У тебя жена молодая. – сказала Фая.

– И мы с тобой не старые.

31 декабря 1810 года давался бал у екатерининского вельможи…

Вельможами екатерининской эпохи в КазНИИэнергетики отродясь не пахло. Бальным танцам учить сотрудников тоже было некому, но дискотека была и проводилась она не только под Новый год. Подготовка к дискотеке не хлопоты по организации бала у екатерининского сановника. Делов – раз-два и обчелся. Ответственный за организацию и порядок на институтской трясучке комитет комсомола. Загодя в вестибюле вывешивается объявление. В дискотечный день, после обеда комсомольцы выносят из актового зала стулья, проверяют аппаратуру.

Все. Можно роки мочить.

Из лаборатории чаще других остается на танцульки Кул Аленов. Для чего он загодя припрятывает в стол пузырек. Его он распивает в перерыве между танцами со своими жертвами. Не все институтские девицы знают, что такое "беклемиш", но всем нравится, как ухаживает за ними Аленов.

Лаборанту Темира Ахмерова Гуррагче 22 года. На пачку – вылитый первый космонавт Монгольской Народной Республики, сбитый, подвижный.

Монгол – парень себе на уме. Если и выпивает, то больше за компанию.

Предпочитает курнуть.

С некоторых пор он околачивается среди моих молодых кентов.

Раньше Гуррагча жил около кинотеатра "Алатау", водил дружбу с

Кемпилом, Жроной, Кочубеем и другими. Кочубею известно: у монгола постоянно с собой контрольный башик хорошей нашки, потому и он нередкий гость институтской дискотеки.

Сегодня 23 февраля, женщины поздравляют мужиков. Кул блатует женщин остаться на дискотеку. Из наших никто не подписывается.

Заглянула с поздравлениями Кэт. У нее проблема с начальницей.

Последняя придирается, выживает курильщицу из отдела. Вчера попросила Кэт поискать новое место работы.

Не долго думая, Жаркен предложил ей припасть к нашему столу:

– Переходи к нам. Тебя это устраивает?

Кэт это не только устраивает. Она обрадовалась и охотно присела за стол.

– Карлуша будет заниматься энергетическими балансами, – объявил

Каспаков.

Шастри потер руки от предвкушения – Кэт будет работать в его группе..

– Теперь дела у нас пойдут как по маслу. Предлагаю выпить за пополнение.

– Нурхан… Ты это… брось. – Жаркен Каспакович напустил на себя строгость.

– Не беспокойтесь, Жаркен Каспакович, – заверил шалун завлаба в пристойности, – Это для науки.

– Ну… – Каспаков поднял кружман с водкой. – Против науки возражений нет. – сказал он и выпил.

Сдается, что завлаб и сам не прочь раздвинуть перед Кэт горизонты науки. А то с чего бы, и глазом не моргнув, не отходя от кассы, разрешил главный на все времена вопрос – кадровый.

Шастри не такой, как Кул, любитель дискотек, но если присоединяется к мероприятию, то танцует бодро и неутомимо. Пляшет он, как Жорж Милославский из фильма "Иван Васильевич меняет профессию". Сколько Шастри выпил в тот день трудно сказать. Но много ли ему надо, если рядом Кэт?

…Гуррагча и Кочубей появились в актовом зале вместе. С ними почему-то сварщик Тимошка из мехмастерских, мужичонка лет пятидесяти. В свое время с Тимошкой любил с утреца освежаться Зямка.

Сегодня сварщик был тоже пьян, причем, вдребезги и порывался пригласить кого-нибудь на танец. В тот вечер было из кого выбирать.

Лениво скучали главные институтские лярвы – Ладя из бухгалтерии,

Лорик из приемной, Ирочка из химлаборатории. Тимошка, однако, не обращал внимания на первых красавиц института и упорно тащил в круг именно Шастри. Бывали времена, когда они на пару с Шастри твистовали. Но когда это было! Шалун может и позабыл те танцы, но

Тимошка вспомнил и подумал о том, что неплохо бы и тряхнуть сединой, и более удобного партнера, чем шалунишка, никого в тот вечер не признавал. Шастри, хоть тоже был пьян не меньше сварщика, неизвестно почему упирался и стеснительно отговаривался:

– Тимошка, не лезь. Не надо.

Сварщик молча тянул за руку Шастри и по буху не понимал, отчего

Шастри сегодня столь конфузливо упертый? Допреж ведь никогда не стыдился сбацать с ним кроме твиста и цыганочку с выходом. Неудобно было Шастри потому, что с ним рядом сидела на, прилаженной вдоль стены актового зала, лавке Кэт. Чтобы покончить с двусмысленными приставаниями сварщика, Шастри догадался пригласить на танец экономиста планового отдела.

Они были второй парой, вошедшей в круг…

Есть примета: если танцоры падают на паркет вдвоем, то это к счастью и любви. На тот случай, если кроме них грохнется кто-то еще третий, ничего в той примете не говорится.

Тимошка увязался за Кэт и Шастри. Грянула "Ком ту геза" и троица подожгла. Раз, два, три… Шастри выкинул ногу вперед, Кэт ответила тем же, Тимошка, не ведая разницы между "Ком ту гезой" и

"Барыней", затеял катавасию с танцами в присядку. И произошло то, что должно было произойти. То ли Шастри??чаянно задел но?????имошку, то ли работник сделал подсечку, – я не заметил, – но едва-едва "Ком ту геза" набрала скорость, как все трое дружно повалились на пол.

Тимошка мгновенно опомнился, вскочил на ноги и быстро скрылся из глаз. За ним со смехом поднялась Кэт. Шастри повержено, уткнувшись носом в пол, лежал и не пытался встать. По стенам и потолку актового зала прыгала, офонаревшой цветомузыкой, институтская дискотека.

Шалуна обходили пляшущие пары, никто из молодежи не собирался поставить шалуна на ноги.

Кэт, продолжая смеяться, села рядом. Я обратился за помощью к

Кочубею:

– Давай поднимем человека.

– Сам иди поднимай, – Кочубей брезгливо отвернулся.