Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

– Тебе нужен именно этот человек. Он тебя и в партию протолкнет, и науку сделает.

В свою очередь настрополил я и Кальмара:

– Знаешь, какая у нас Марадона избалованная?

Не познавшая в детстве нужды, молодежь Кальмару люба, оттого и линзы его близоруких очков засверкали.

– Как избалована?

– Вот вы, я знаю, любите казы, а Марадона выбрасывает его на корм собакам. Нет, чтобы поделиться с людьми…

– Да ты что? – схватился за голову Кальмар.- Это кощунство!

Кощунство кончилось тем, что Марадона принесла Кальмару кольцо свежего казы, и тот смущенно запихал его к себе в сумарь.

Время прошло. Марадона разобралась с институтскими и теперь знала кто чего реально стоит. Про то, что она в растерянности от того, что не знает, как поступать с казы, Марадона немного загнула. Несколько раз я наблюдал, как в гостях она упарывала казы за обе щеки в таком темпе, что другим не досталось.

…Кальмар сел на место и виновато пригнул голову.Макс ничего не сказал, Узак спрятал улыбку в усы, я разбалделся.

Марадона ноль внимания.

– Я хочу выпить за хозяев этого дома… Мы любим Узака и Раю. -

Марадона повернулась ко мне. – Вот Бек не даст соврать…

– Бек как раз и даст соврать, – не выдержал Кальмар.

Узак засмеялся, Макс с Марадоной присоединились к нему.

Марадона знает, кто чего реально стоит, и при всем этом ведет себя без всяких там кылтын-сылтын. Не один Шкрет считает меня первым в лаборатории бездельником. Марадоне не важно, бездельник я или трудяга. Кроме того, что она говорит, что характером я похож на ее отца, так еще Марадона видит во мне надежного товарища. Я пользуюсь ее расположенностью. Надо деньги на опохмелку, я к ней: "Марадона, шланги горят…" и она бежит по институту занимать деньги. В горячности нужен совет и молодка рассудит, подскажет, не даст наломать дров. При ней я еще ни разу не выходил из себя, но она предупреждает Терезу Орловски: "Бека не доводи".

Хочешь…

Проснулся и выглянул в окно. Душно и небо затянуто низкими облаками. Девятый час. "Можно еще поваляться", – подумал я и вновь нырнул в кровать.

Еле слышно зазвенел телефон. Прошло шесть-семь звонков, телефон не умолкал. Так долго по утрам никто не напрашивается на разговор.

Хлопнула дверь столовой, к телефону прошлепала мама.

Матушка разговаривала негромко, с первых ее слов меня обложило тревогой. Я сжался в комок.

– Да, да… Что-о? Хорошо. – Мама положила трубку и взвыла:

"А-а-а!".

Я все понял и выбежал в коридор.

– Кто? – спросил я и уточнил. – Джон?

– Нет. – Матушка потеряла способность владеть собой и продолжала завывать. – Улан.

Ситка? На мгновение отлегло.

– Он живой?

Мама кивнула и тихо сказала: "Собирайся. Поедем в больницу".

Опираясь на палочку, в коридор вышел папа и просипел: "Улан?".

Жизнь, ты помнишь солдат,

Что погибли, тебя защищая…?

Заведующая шестым отделением, субтильная женщина средних лет. Она и лечащий врач Нина Ивановна усадили маму на стул.

– Улан болеет двадцать семь лет. – напомнила завотделением. -

Можете себе представить, какая выпала лекарственная нагрузка… В первую очередь поражаются жизненно важные органы.

– У него что-то с почками?

– Нет. – недовольно посмотрела на меня заведующая шестым отделением. – Печень.

– Это брат Улана. – пояснила Нина Ивановна.

– Вчера у Улана случился приступ. Мы вызвали врача-терапевта…

Сейчас пытаемся наладить отвод мочи… Мы делаем, все что можем…

Но… Поймите.

– Можно к нему пройти?

– Можно.

Ситка с желтым лицом стоял со спущенными штанами, рядом тазик.

Медбратья возились с катетером.

– Ситка, принести тебе кефир? – спросил я.

Закинув голову назад, Ситка Чарли простонал:

– Кефир не надо. Принеси лучше пепси…

Я сбегал в гастроном, принес две бутылочки. Ситка отпивал мелкими глотками и продолжал стонать.

Мама тронула меня за руку:

– Может к Жантасу зайдешь?

Я мотнул головой: "Нет".

Нина Ивановна во дворе разговаривала с главврачом психушки.

Приехала скорая. Санитары подвели Ситку к машине и уложили на носилки. Лечащий врач протянула фельдшеру пакетик.

– Вы только не нервируйте Улана. Он хороший… – Нина Ивановна хлопотала о Ситке так, как будто передавала скорой помощи не шизика, а пострадавшего от обвала в забое передовика-шахтера. – Если он возбудится, сделайте укол седуксена…

Рафик скорой уже выезжал из ворот больницы, когда мама злобно посмотрела на меня и крикнула:

– Что стоишь?! Езжай с ним!

Я влез в рафик и сел возле Ситки. Брат потерял сознание.

Девушка в сети

Я позвонил Кэт.

– Ты наверное слышала, что у меня есть больной брат

– Слышала.

– Он умирает.

– Что с ним?

– Кишечная непроходимость.

– Я думаю, для вас было бы лучше, чтобы он умер. И для него, думаю…

Лучше бы тебе вообще не думать…

Ночью Хаджи и я пошли в больницу. Был первый час и мы долго стучали в двери хирургического отделения. Вышла медсестра и сказала, что Ситке сделана операция и сейчас он спит.

Белое Солнце пустыни…

Проснулся в полвосьмого и позвонил в шестое отделение.

– Здравствуйте, Нина Ивановна. Это брат Улана.

– Вам известен результат? – спросила лечащий врач.

– Нет.

– Улан умер.

– Хорошо.

– Чего ж хорошего?

Я сказал "хорошо" не в смысле хорошо, что Ситка умер, а в смысле

"понял". Но объяснять некогда, надо подготовить родителей.

Я положил трубку.

Чааашма…

Бахтишке за письменный экзамен по математике поставили банан.

Вместо Риги он уезжал обратно в Ташкент. Звонила Роза. Беспокоится, что на следующий год Бахтишку могут забрать в армию. Там вполне возможно угодить и в Афганистан.

В сентябре 1995-го Роза вспоминала 1961-й год:

– Я спросила твоего отца: "Дядя Абдрашит, а кого вы из детей больше всего любите? Наверное, Бектаса… Он же самый маленький.

Нет, – сказал дядя Абдрашит, – Улана".

…Дядя Боря разговаривал с нашим земляком.

– Абдрашит Нуртас туралы але бильмийма? – спросил земляк.

– Сезвотыр, – сказал дядя Боря.

Папа сидел в кресле и качал головой:

– Улан умер, а я живу…

Из кентов с похоронами больше всего помог Пельмень. Варвар посочувствовал:

– На твоем месте я бы уже сошел с ума.

Спасибо, друг. Без тебя бы я сам не догадался.

Больше всех испереживалась за папу Карашаш. Она и с Ситкой обращалась внимательно, терпеливо слушала его измышления.

Суетилась возле мамы Магриппа Габдуллина. Она недаром говорила мне, что если кто-то кому-то и нужен, то это неспроста.

Через два дня после похорон она заговорила с мамой о своей племяннице Акбопе. Племянница Магриппы приехала из Кокчетавской области и работала в библиотеке Пушкина.

– Квартира пустует. Квартплату платить надо? Надо. – Соседка говорила вещи здравые. – Моя Акбопе без жилья. Пусть поживет в квартире Жантаса?