Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Трофимом Лысенко – мы стали называть отца Валерием Фисенко. Позже фамилия отлетела, остался Валера.

Маму Шеф называл битком.

Когда папа удивился, что дети называют его Валерой, мама сказала:

– Билмийым…Маган тоже аты койган. Биток, Ситок…

Так получился и Ситок.

С родителей продолжилась традиция давать клички и окружающим.

…С противоположной стороны двора заселился дом на семь подъездов. В первом подъезде поселились Колдунья и Маркиза.

Таня Камышова училась заочно в нархозе и работала в промтоварном магазине. Ленивая в движеньях блондинка издалека похожа на Марину

Влади. Доктор назвал ее Колдуньей. Камышова ничего не имела против

Кодуньи – за подмеченное сходство с Мариной Влади Камышова была благодарна Доктору. Подкатывали к Тане чуваки от семнадцати до сорока. Колдунья никого не отшивала и оттого возникала неясность: есть ли вообще человек, кому по-настоящему можно было надеяться на сердечность Тани.

От Колдуньи Ситок пребывала в ужасе. Если дурдом мама называла домдоргом, то Колдунью она перебезобразила в Голдон.

Доктор донес Колдунье на маму.

– Знаешь, как тебя называет моя матушка?

– Как?

– Голдон.

Камышова вздрогнула.

– Голдон? Что за Голдон?

– Колдунья.

– По-казахски, что ли?

– Почти.

Колдунья оглядела себя с головы до ног. Вздохнула.

– Вечно ты Доктор со своими кликухами… А что если кто услышит про твой Голдон? Что я скажу?

…Маркиза переехала в новый дом с писателем Рахой. До недавних пор двадцать лет была замужем за партработником среднего звена и имела от него сына с дочерью. Бросила Маркиза семью не с бухты-барахты. У Рахи регулярно выходили книги и по грубым подсчетам на писательской сберкнижке собралось более десяти тысяч.

Общественность осуждала Маркизу. "Бросить мужа и детей из-за денег, – делилась с мамой бывшая подруга Маркизы, – непростительно".

Я не мог заставить себя смотреть в глаза Маркизы не потому, что тетенька слыла большой ветренницей. И даже не потому, что у нее была чудовищно огромная голова при чрезмерно низеньком росте. А все потому, что у соседки были противно глупые глаза.

Маркиза зачастила к нам домой. По полдня матушка с Маркизой оппивались до одури чаем и болтали. О чем они болтали? Конечно, о деньгах. У кого сколько и кто где их прячет.

Доктор подкалывал маму.

– Нашла себе подружку…Маркизу ни в один приличный дом не пускают…Ей место на Доске позора. Ты ее тоже к нам не пускай, а то она всех нас испортит.

Матушка принимала подколы за чистую монету и огрызалась.

– Урме! Маркиза неплохая.

Раха колотил Маркизу. Колотил душевно. Подружка прибегала жаловаться маме. Однажды она влетела на кухню с фингалом на пол-лица. Мама вызвала милицию.

У дома напротив собрались соседи. Пьяный Раха заперся в квартире и с балкона пятого этажа осыпал ругательствами всех и вся. В том числе и ЦК Компартии Казахстана. Приехала милиция и руководство операцией мама приняла на себя. Мильтонам она велела спрятаться под подъездный козырек, сама же выманивала злодея на улицу.

– Раха, ты хороший… – Матушка, задрав голову, взывала к уму и чести писателя. – Ум у тебя есть? Совесть у тебя есть? Есть. Тогда выходи. Тебе ничего не будет… Поговорим…

Раха хоть и был на кочерге, все прекрасно понимал. Он плюнул и крикнул:

– Идите все на х…!

Мильтонам надоело торчать под козырьком. Да и вообще, мало ли что синяк? Скандал то семейный. Они тоже плюнули и сквозь мамины уговоры сели в машину и уехали.

Матушка с Маркизой осыпали бранью милицию и пошли к нам домой.

Я зашел в детскую. Вовка Коротя, Мурка Мусабаев и Шеф пили вино.

– Что там? – спросил Шеф.

– Раха Маркизу вырубил. – сообщил я и уточнил. – С одной банки.

– Кто такая Маркиза? – заинтересовался Мурка.

– Чувиха одна. – ответил Шеф.

– Что за чувиха?

Я не дослушал, что ответил Шеф и пошел на кухню… Маркиза воодушевленно и в подробностях рассказывала какой негодяй Раха. Я сел рядом, попил чай и вернулся в детскую.

– Хотите знать, о чем матушка болтает с Маркизой? – спросил я.

– Ну-ка, ну-ка… Расскажи. – Коротя разлил вино по стаканам.

– Раха казачнул Маркизу.

– Как казачнул? – Мурка наморщил лоб.

– Перед женитьбой он напел Маркизе, что у него на книжке двадцать тысяч.

– Ну и… – Коротя застыл со стаканом.

– А оказалось, что ни фига у него нет.

– У-у-у!- Коротя расплескал вино себе на брюки. – Молодец мужик!

– Я продолжал.

– Когда Маркиза рассказала, что Раха обдурил ее с деньгами, то знаете, что мама сказала?

– Что?

– Подлес…

Коротя охнул: "Завязывай, Бек!". Шеф подмигнул Мурке: "Матушка знает что говорит".

…Весной мама съездила в Карловы Вары. По дороге туда и обратно в Москве останавливалась у Копыловых. Николай Анатольевич и

Валентина Алексеевна жили в Марьиной Роще.

– Что такое Марьина Роща? – спросил я. – Новый микрорайон?

– Нет, не новый. Старый и хороший район.

Вечером я уединился в туалете. Закончил и хотел было дернуть за веревку, как обнаружил наконец то, в чем три года назад уверял всех.

Мне тогда не верили. Сейчас на унитазном донышке я наблюдал аскариду.

В поликлинике, куда меня привел Доктор, врач оглядела содержимое баночки и подтвердила: "Да, это аскарида. Я выпишу тебе рецепт".

Во втором от Колдуньи с Маркизой подъезде поселились новые друзья братьев. Витька Кондрат и Саня Скляр.

Кондрат парень с богатой репутацией. Несколько лет с хулиганами из домов Кировского завода он наводил шорох в районе Центрального стадиона. Дрался технично, противника выключал с первого удара.

Скляр, напротив, не дрался и ходил сам по себе. Любил повеселиться, особенно курнуть.

Кондрат тяготел больше к Шефу и Джону. Скляр дружил с Доктором.

Друзья собирались в детской с утра. Пересказывали приключения минувшего дня, смеялись. Приходил Сашка Соскин и тут же на него возникал Кондрат.

– Тебе чего здесь надо?

Шеф останавливал Витьку.

– Не трогай…Соскин наш пацан.

Соскин украдкой глядел на Шефа. Кондрат бурчал.

– Да ты че, Нуртасей! Никакой он не наш… Это пристебай…

Соскин, что верно, то верно, пристебай из пристебаев. Тут Витька прав. Но что Соскин наш пацан тоже правда. Не беда, что он заявлялся к нам исключительно по нужде. Кто-то обидел, кирнуть на халяву -

Сашка Соскин тут как тут.

У меня тоже появился друг. Вася Абрамович.

Давным давно,

На Дальнем Севере,

Где человек сидел на дереве…

Мужики пили пиво, курили, Васька пел под гитару. Оглушающе беспорядочный бой семиструнки не смазывал впечатления – голос у

Абрамовича в поряде.

Мой одногодок Вася Абрамович жил с матерью в подвале дома через дорогу и мечтал стать артистом. Мужики, что приходили в беседку послушать Васино пение, говорили: "Быть тебе, Вася артистом…