Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Казалось бы, изложенные идеи далеки от политики. И все же они имели прямое к ней отношение. Человек, сформировавшийся как личность, "пришедший к себе", подчинившийся не чужому, а собственному закону, обладал, по мысли Гессе, большей сопротивляемостью по отношению к любой, в том числе и фашисткой, демагогии.

За самым абстрактным и отвлеченным сам славившийся отвлеченностью Гессе хотел усмотреть первичное – чувства. Трескотня прессы, официальная идеология и ее язык, писал он в годы Веймарской республики, бессодержательны потому, что не соприкасаются с главным и фундаментальным – желаниями миллионов людей. Недоверчивое отношение Гессе к Веймарской республике было основано именно на том, что она не отражала сознательной воли народа. Низведение общих политических вопросов до желаний человека и человечества, их

"своенравия", было в его руках инструментом социальной критики и беспощадного разоблачения".

Н. Павлова. Из предисловия к сборнику Германа Гессе.

"Быть добродетельными, но и пожить на земле в свое удовольствие".

Людей, всерьез встревоженных личной порочностью я еще не встречал.

Попадаются только те, кто озадачен целью жить припеваючи. Сам такой.

"Наша судьба зависит от наших нравов". Если так, то что такого натворили мои братья, родители, если бог, – опять же если он существует, – так поступил с нами? За какие грехи придумал он для нас беготню с препятствиями? Тщательно сегодня припоминая, сия тема не сильно преследовала меня в те годы – сам по себе вопрос представлялся лишенным перспективы к разрешению. Никаких зацепок, – одни только бессодержательные ссылки на превратности судьбы.

Для спокойствия лучше не задумываться о себе. Удобней отвлекаться на отвлеченные размышления, например, по поводу Гессе.

Н. Павлова особо отмечает: "Князь Мышкин видит правоту как низменного, так и высокого". Мысль ясна и проста: нет ни лучше, ни хуже. Есть только то, что есть. Однако же, противореча себе, Гессе обличает мещанство. Что худого в том, что люди хотят жить с удобствами и развлечениями? По Гессе это люди "со слабым импульсом к жизни", почти кроты. Состоятельные и не очень. За что их обличать?

Каждому ведь свое.

"Мотив "мужественного сошествия в хаос" – один из важнейших в

"Степном волке". Жаль, не читал Данте. Хаос у него ад. Слышал, речь в "Божественной комедии" идет о каких-то адовых кругах, наподобие ступеней ГТО. Повод к путешествию у героя Данте имелся. Сошел в ад он в поисках девушки по имени Беатриче.

Хаос, хаос… Почти "барнаульское движение". "Энтропия стремится к бесконечности". У философов энтропия – это мера беспорядка. Стоп.

Получается, что мы уверенной поступью шагаем от порядка к беспорядку? Не может быть! Как это? Мы постоянно совершенствуемся, но выходит, что мы и не пятимся назад, и не шагаем задом наперед, а черт те куда идем?

По современным воззрениям Апокалипсис угрожает с трех главных направлений. От перегрева атмосферы Земли, от Третьей мировой войны и от завершения жизнедеятельности Солнца. В принципе с первыми двумя угрозами человечество способно совладать. С тем, что когда-нибудь погаснет Солнце, – нет. Хотя, если следовать безумной логике устремленности "от порядка к беспорядку", Солнце может и не погаснуть. Что нам известно о Солнце? Только то, что там непрерывно взрываются водородные заряды. В остальном одни предположения на уровне дарвиновской теории происхождения человека. Только крайне невежественный человек способен положиться на ученых, единственный инструмент которых знание. Что знают ученые, чтобы безоговорочно увериться в мандате на непогрешимость? Мещанин – раб вещей, ученый – раб знания, факта. Следовать наставлениям раба способен тот же раб.

"Все реки текут в океан". Почему я засомневался, что наше светило не обязательно должно погаснуть? Солнце отвечает за все, что творится на Земле, оно же и гонит нас в бесконечность.Следовательно, оно вроде бы составная часть перевернутой восьмерки. Мы влекомы

"стихией бессознательных импульсов и сознанием" и когда-то и нас прибьет к бесконечности.

…Малику конец света до лампочки, он пофигист. Насколько младший брат Кэт гонимый, невозможно понять. По разговорам и поступкам человек он нормальный. Более того, не боится послезапойных кошмаров.

Если другие при отходняке холодеют от страха, ежели что странное привидится, то Малик всегда готов к встречам с потусторонне уполномоченными. В одно утро к нему заявился черный кошак. Котяра сидел на подоконнике и смотрел, как брат Кэт подманивал его к себе:

"Кис-кис". Малик приблизился к киске, собираясь погутарить за жизнь

– кошак, словно человек, отшатнувшись от него, слинял через окно от циничного хозяина.

– Ты не испугался? – спросил я.

– Да ну… Зачем?

Безбоязненность по пьяни причиняет Малику немало хлопот.

Собутыльники с микрашей народ терпеливый, но фокусник чрезмерно их достает, и с попоек Малик возвращается часто побитым. Гапон, муж

Кэт, злится на брата жены за бездеятельность, иногда поколачивает его. Фате, сыну Кэт скоро 4 года и он вслед за отцом повторяет:

"Малик зае…ль".

Пример фокусника свидетельствует, что можно слегка гнать и жить, нисколько не жалуясь на судьбу. Главное, не пугаться утренних кошаков и прочих тварей, замаскировавшихся под привидения.

В институте Сербского Буковскому поставили вялотекущую шизофрению. В перестройку журналисты свидетельствовали, что не существует вялотекущей шизофрении. Шизофрения она или есть, или ее нет. Журналистам виднее, тем более что при Горбачеве психиатры поджали хвост. Несомненно одно: у диссидента имелась навязчивая идея, западных наблюдателей сбивал с толку интеллект, самокритичность бунтаря. Буковский писал: в больничке его не кололи, таблетки пить не заставляли. Он наблюдал за обитателями дурдома, что само по себе познавательно и ценно, но организация "Эмнисти интернешнл" и другие кричали, будто пребывание здорового человека среди больных доставляет правозащитнику нравственные страдания.

Врачи остерегались ставить диссиденту уколы. Несмотря на то, как писал в книге "И возвращается ветер" Буковский, что кагэбэшники имели установку добыть доказательства ненормальности правозащитника.

Можно было обойтись и без сульфазина. Достаточно таблеток, чтобы больной стал человеком и забыл про вялотекучку.

Тот, кто читал "Преступление и наказание" легко поймет:

Раскольников гонимый. Читая "И возвращается ветер", ни у кого не возникает подозрений, что Буковский хоть чем-то заслуживает аминазина с трифтазином. Совершенно нормальный человек. Только что чересчур смелый. Бесстрашие не болезнь, свойство натуры.