Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Джон напропалую гнал гусей.

С нами на одной площадке поселился с женой и двумя маленькими детьми успешный литератор Саток. На первом этаже жили семьи поэтов

Гарифуллы и Бахадыра, на третьем – семья переводчика Махмуда. На четвертом этаже друг против друга получили квартиры семьи Ислама

Жарылгапова и писательницы Галины Черноголовиной.

Во втором подъезде – профессор филологии Ныгмет с женой

Магриппой, главный редактор издательства Асет с женой Софьей, сын крупного писателя филолог Бурат с женой Тарлан, писательская пара

Карашаш и Аслан. Кроме упомянутых лиц жили в доме и другие писатели, но в развитии дальнейшего сюжета участия они не принимают.

Галина Васильевна Черноголовина заместитель главного редактора журнала "Простор". Муж ее Геннадий Александрович работал собкором

"Учительской газеты", дети Боря и Маша учились в институте.

Валера называл писательницу сестрой, а она в свою очередь обращалась к Ситку не иначе как к Александре Самсоновне – такое имя-отчество Валера придумал для мамы еще в 58-м году.

Галина Васильевна заскакивала к нам не более чем на пару минут.

Валера и она шумно приветствовали друг друга, непременно целовались, папа спрашивал:

– Как Геннадий, Боря, Маша?

Не забывал заходить и Ислам Жарылгапов. Ситка и Ислам продолжили, начатые в 57-м на Кирова,129, исторические разбирательства.

Жарлыгапов давно уже не редактор писательской газеты. В настоящее время он директор бюро пропаганды художественной литературы.

В начале 50-х Жарылгапов заведовал в ЦК КП Казахстана отделом культуры, позже учился в Высшей дипломатической школе. Вернулся из

Москвы и вплотную занялся литературой.

Ислам блестяще владеет русским языком. Что уж до казахского, то здесь, гласила молва, равных в республике ему не было. Язык кочевников полон глаголов с одним гласным – вроде "тур", "жур",

"кет". На слух слова воспринимаются понуканиями-тычками табунщика.

Жарылгапов взялся за окультуривание родного языка, для чего и придумал под тысячу новых слов, которых до него или не было вообще, или если они и обозначали какое-то понятие, то резали слух. Кроме того, что сосед с четвертого этажа занимался еще и художественным переводом, вдобавок ко всему он прекрасный рассказчик.

Словно отвечая на вопрос, почему он при таких талантах не пишет свои вещи, дядя Ислам как-то сказал:

– Не хочу и не умею врать.

Книг в его доме море. Кроме того, Жарылгапов выписывал газет, журналов на сто рублей в год. Почтальонам иной раз тяжело таскать скопившуюся за месяц уйму журналов, из отделения звонили дяде

Исламу, просили самому прийти за подпиской. "Писатель должен знать все". – говорил Бунин. Глядя на Жарылгапова, возникает желание уточнить: "Писатель должен знать всего понемножку". Выдавать нужду за добродетель все равно, что врать. По-моему, сочинительство стоит того, чтобы хоть немного, но пофантазировать. Дядя Ислам здесь что-то путал – игра воображения это не совсем вранье. Может, не мог он заставить себя сочинять по другой причине? Из-за того, что привык смолоду излишне много читать?

Ситка продолжил, начатые в 57-м споры с Жарылгаповым. Одним из пунктов разногласий стоял Солженицын

– Фамилия у него, заметь: Сол-же-ни-цын – "солжет" и не дорого возьмет.- говорил дядя Ислам. – И отчество у него характерное,

Исаевич. Фотографию я его не видел, но уверен: он еврей.

– Еврей? Вы что-то путаете, дорогой дядя Ислам. – смеялся Ситка

Чарли. – Солженицын стопроцентный американец!

– А я тебе, о чем говорю? – улыбался Жарылгапов.

Говорили они и о боге.

– Люди сами себе придумывают богов. – сказал дядя Ислам. -

Сегодня для нас боги Карл Маркс, Ленин, Сталин.

Против Сталина Ситка ничего не имел. Тем не менее за бога он обиделся.

– Бога нельзя придумать! Как вы не понимаете! – Ситка махнул рукой. – Ладно, Сталин…Но это не бог… А Маркс с Лениным – это черти собачьи…

– Черти – не черти, но других богов у нас нет.

Жарылгапов уходил и Шеф спрашивал:

– Ну как? Отвел душу?

– Да ну его… – Ситка Чарли снисходительно улыбнулся, вздохнул.

– Глупый он.

Принципиальности Жарылгапова, временами доходившей до беспощадной непреклонности, остерегались многие. В том числе и мои родители.

Почему? Валера как-то обмолвился:

– Ислам считает нас обуржуазившимися.

Избегал внеплановых встреч с Жарылгаповым и Аблай Есентугелов.

Здесь возникала загадка. По повадкам Есентугелов чистоплюй похлеще

Жарылгапова, к тому же они оба аргыны, и казалось бы обоим дружить да дружить на единой платформе. С любым человеком можно договориться. Есентугелов и Жарылгапов свободно могли прийти к единой позиции на почве аргынства. В этом случае дядя Аблай заимел бы мощного союзника в борьбе с писателями-западниками – Ислам великолепный полемист и в споре на газетных страницах с тем же

Ахтановым не выглядел бы столь беспомощным, как окниженные заступники Аблая из института литературы.

Дядя Ислам говорил про нас, аргынов:

– Слово "аргын" происходит от тюркизма "аргун". Что есть чистое племя. Поэтому пышным цветом цветет у нас аргынофобия.

Насчет аргынов дядя Ислам бессовестно загибал. Кто мы такие?

Такие же, как и все приспособленцы.

…Собеседницы по дому у матушки Софья, Фирюза и Карашаш.

У кого что болит, тот о том и говорит. Тетя Софья преподавала в нархозе историю КПСС и просвещала Ситка на темы взяточничества в вузах.

– Этот П. берет тыщами, а этот Н. так вообще объелся деньгами колхозников. – тетя Софья возмущалась страстно. – Вор на воре и вором погоняет.

Мама обращается с тетей Софьей аккуратно – от дяди Асета, ее мужа зависит очередность продвижения книги в тематических планах издательства. Потом тетя Софья сама по себе женщина резкая, языкастая.

Старшего сына дяди Асета и тети Софьи Сейрана мы знали еще по старому двору. Парень отчаянный.

К примеру, за ним числился эпизод, когда он в ЦГ поспорил из-за очереди в винный отдел с двумя грузинами. Один из них обозвал

Сейрана калбитом. Наш сосед ничего не сказал и, как только получил из рук продавщицы водку, встроил по всей высоте пузыря бутылку

"Столичной" в физиономию кавказца. Его товарищ дал деру, а сам, злоречивец, с утыканным осколками лицом, орошал очередь кровью.

Сейран без суеты, не торопясь, ушел из магазина.

Он проучился год в университете на юридическом, бросил учебу и сейчас ходил с центровскими наркоманами Саркисом, Сужиком,

Клочковым. Год назад вместе с ними Сейран угодил и за решетку, парни попались на краже костюмов из магазина "Восход". Просидев с полгода,

Сейран не переменился. Тетя Софья и дядя Асет не справлялись с ним, на скандалы приезжала милиция, Сейран дрался и с ментами.