Сергей Мавроди - Карцер – репортаж из ада. Из спецсизо 99 1

Изощрённо издевался над ним всё это время, пользуясь его незнанием!" – он кивает на мирно спящего (вроде бы!!) сокамерника.

Но мне не до смеха! Фактически я назвал человека петухом. Доказать, что это какая-то идиотская, нелепейшая случайность, глупость несусветная! абсолютно невозможно.

Даля я действительно постоянно и с удовольствием читаю и букву "В" я действительно давно прошёл. (Но не обратил никакого внимания, естественно, на какого-то там "василиска"! Вернее, вообще на комментарии к этому чёртовому слову! Нужен он мне был сто лет, этот василиск!!)

Хорошо. Вор великодушно промолчал (хотя постоянно потом мне подмигивал и при этом беззвучно хохотал), второй сокамерник сделал вид, что спал и ничего не слышал.

(Хотя… всё он, по-моему, слышал! Были у меня основания это подозревать, были!.. Но!.. Проблемы ведь никому не нужны, слышал – значит, надо поступать. Раскручиваться на новый срок. Так что лучше – "не слышал".) В общем, обошлось. А могло ведь – и не обойтись. Запросто!

…

Врач только что приходил. (Ежедневный, точнее, ежевечерний, обход.) И сразу же – вечерняя проверка.

"Всё нормально." – "А чего ж Вы не сказали, что у Вас умывальник течёт?" (Действительно течёт. Струйкой причём. Шланг отошёл.) – "Да так как-то…" (Да плевать мне на этот умывальник!! Затеют сейчас починку – в боксе полдня просидишь. Подставил таз – и ладно.) – "Сказали бы с утра, какие проблемы?.." – "Да?.. Ну, завтра скажу на проверке…" (Ага! Ждите! Провалитесь вы со своим умывальником!!)

Дверь захлопывается. Всё! Земные все закончены дела. На сегодня. Больше меня не побеспокоят. Ах, да!.. За матрасом же ещё идти. Перед отбоем. На ночь в карцере матрас выдают. А утром с подъёмом в 6.45 забирают. Давайте, давайте! Выдавайте, забирайте!.. Недолго вам резвиться осталось. Всего-то 6 дней. Меньше даже. Если учесть, что до отбоя всего час. Максимум. Поте-ерпим!.. Уж.

Прощанье

Последние дни…

Неужто одни

Потери?

Неужто – зола?

Неужто – дотла?..

Как звери

Здесь люди сидят,

Сквозь прутья глядят

Годами.

Не ангелы, что ж.

Но – демоны?.. Ложь!

Мы с вами.

…

Так… Ну, надо, наверное, всё-таки про остров Огненный дорассказать. А то бесконечные отступления все эти…

Значит… С работой мы, вроде, разобрались, нет там фактически ни черта никакой работы. Что дальше? Ага, вспомнил. Про сокамерников я его ещё расспрашивал. Что, мол, за публика?

"Да разные. Террористы… Вот тут со мной людоед сидел. Но он на самом деле не людоед был. Просто он работал кладбищенским сторожем, водил к себе баб и, по мере того, как они ему надоедали, он их убивал, а мясо в банки трёхлитровые закатывал и продавал. Но сам – не ел. Так что он не людоед. Пробовал, говорит, но ему не понравилось. А я его спрашиваю: а какое оно на вкус? – Да так, говорит, сладковатое… Ну, не объяснишь! Пробовать надо!

Два мусора сидят. Причём в чинах. Один майор бывший, начальник аналитического отдела то ли района, то ли области; второй тоже… Майор этот с братом инкассаторскую машину грабанули. Инкассаторов застрелили. Вот над ними охрана издевается! Над мусорами бывшими. Вероятно, сержанту какому-нибудь приятно, что перед ним целый майор отжимается по команде. А так вообще-то охранники не злобствуют. Мирно достаточно себя ведут…

Несколько лет назад у нас смертность на Пятаке была очень высокая… ("Падёж," – как ехидно прокомментировал в своё время мой следователь, которому я на ознакомке рассказывал всю эту историю.) Потом установили тренажёрный зал, где хоть покачаться можно. Ну, вроде бы, стабилизировалось всё…

Но вообще у половины зоны уже крыша потекла. Гнать начинают…

Кукушка и слетает. Не каждый ПЖ сидеть может. Всё-таки это трудно.

Вот ты бы, Серёж, смог. (Ну, спасибо! На добром слове. Осчастливил.) У меня глаз намётан, я сразу вижу, кто может, а кто нет. Ты бы вот – смог!"

Сам он тоже "смог". У него-то с головой всё в порядке. Пока, по крайней мере. Хотя и 6 лет уже сидит.

Что ещё?.. Ах, да! У них там, оказывается, тоже свои касты! Даже среди пэжэшников. Есть, кому вышку в зале суда дали и заменили на ПЖ (из-за моратория на смертную казнь); и есть, кто ПЖ в зале суда получил. Оказывается, две большие разницы. Кому вышак заменили, тех, считается, уже помиловали однажды, и больше они права на помиловку не имеют. А те, кто в зале суда ПЖ получил – имеют! Теоретически, через 25 лет… Но шанс выйти у них всё же сохраняется. (Хотя, насколько мне известно, не вышел ещё никто. Не дожил просто!)

И вот расстрельные ненавидят тех, кто в зале суда получил. "Какое у вас, – говорят, – ПЖ!.. Вот у нас – ПЖ! А вы – так… Прохиндеи."

Насчёт крыши, впрочем… Не протекла ли? Когда он уезжал из нашей камеры, стали, естественно, прощаться, он вдруг и говорит: "Да ты, Серёж, рад, наверное, что я уезжаю?" – "Почему?" – несказанно удивился я. – "Ну, неприятно всё-таки с пыжиком сидеть…" – "Знаешь, вот честно тебе скажу, никогда об этом даже и не думал!" (А я действительно – не думал.) Так он так расчувствовался, что чуть не расплакался! Вот ей-богу, слёзы аж на глазах выступили! Значит, с нервами-то всё-таки…

Кружку мне от избытка чувств подарил. Эмалированную. Из алюминиевой, сказал, пить вредно. Окислы там якобы какие-то хитрые. Образуются при нагревании. Ну, ладно.

Я потом её долго по всем камерам возил, и везде мне её настоятельно советовали выкинуть. Чуть ли не требовали. "Из такого места!!.. Она вся злобой и чёрной энергией пропитана! Выкинь ты её! Нельзя такие вещи хранить." Но я – не поддавался. Кончилось всё тем, что в один прекрасный день (точнее, в одну прекрасную ночь) она, проржавев насквозь (хотя внешне было незаметно почти ничего – так,.. пятнышко чёрное небольшое, эмаль отколота), протекла и залила крепчайшим густым красным чаем (каркадэ) весь стол и все мои бумаги. Как кровью! Впечатление было полное! Что кровь повсюду. Картина, словом, та ещё была. Пришлось, проклиная всё на свете, – пэжэшника этого с его кружкой!!.. – полкамеры ночью мыть и бумаги потом ещё долго сушить и пр. Караул, короче! Кружку, таким образом, пришлось всё же выбросить. В конце концов. Судьба заставила. Может, и действительно к лучшему? А?

Пять дней осталось! Пять дней!! И!..

Ладно, продолжаю.

С пэжэшником мы, вроде, закончили? Ну, и слава богу. Или уж ладно. Чтобы закрыть тему. Сам я с пэжэшниками больше не сидел. Сидел зато с одним, которому ПЖ на 25 лет заменили. По касатке. Верховный, кажется, не помню уже точно. Наверное, Верховный… Но вообще-то – неслыханно. Крайне редкий случай. Что отменяют ПЖ. Но полгодика он успел на 6-м коридоре знаменитом в Бутырке просидеть. Впечатления, насколько я понял, у него остались – тяжелейшие.

"Нет, – говорит, – не бьёт никто, и вообще с точки зрения режима свободно. Мусора тебя не трогают. Перекрикиваться можно и прочее. Просто чувство, что ты уже умер. Как будто ты уже вычеркнут из мира живых. Поэтому и не трогают. А не потому, что они такие добрые. Как будто они в тебе уже человека не видят. Вещь какая-то. А чего её лишний раз трогать? Без необходимости… Все, причём! И сами зэки в том числе. Шарахаются от тебя, как от чумы.