Владимир Царицын - Братья не по крови

А иногда я ни о чем не жалею. Я – свободный человек, не свя-занный никакими клятвами и обязательствами. Если я выбрал что-то, то это я выбрал сам. И обязательства, под которыми я подписался – временные.

Опять же – временные! Закончился контракт, закончились и мои обязательства. И окружают меня такие же свободные люди, солдаты удачи… Понимаю, что не все живут так, есть и другие. Я смотрю телевизор и вижу людей, живущих в больших домах. Они классно проводят время, оттягиваются на пленэре с барбекю, скотчем и грудастыми телками, носят дорогие костюмы от Кардэна с галстука-ми и бабочками, не то, что я – комуфлу. Они имеют кучу друзей, при-ятелей, партнеров, любовниц, любовников и, как следствие – еще большую кучу проблем, которые им приходится решать постоянно, все время, свободное от удовольствий. Я знаю, что эти люди есть, и до-пускаю, что таких много, но отношусь я к ним, как к инопланетянам. Я их не встречал. Ни таких людей, ни инопланетян.

Только по телевизо-ру. Может быть, мы живем в разных мирах? Тогда, они точно – ино-планетяне. Мне они не нравятся. И жизнь мне их не нравится. Я рад, что у меня ничего нет, кроме собственной, продырявленной в несколь-ких местах, шкуры. Я рад, что у меня нет жены, детей. Я рад, что меня некому жалеть и изводить меня дурацкими советами. Я рад, что я один…

А вот оказалось, что я не один. Я не понял еще рад я этому об-стоятельству или нет. Только что я думал, что радуюсь тому, что я один, и вдруг пришлось усомниться в своих мыслях. А может быть, со-всем неплохо найти неожиданно своих родителей и брата? Ну вот, уже проблемы начинаются, приходится голову ломать. Я прислушался к себе, проснулись ли во мне родственные чувства к этим двум мужи-кам, сидящим напротив меня, один из которых здорово на меня похож. Вроде бы пока нет. Может, позже…?

– А у тебя родинки нет на ягодице? – спросил у меня Андрей.

– Где? – не понял я.

– На правой ягодице у меня родинка. Большая, размером с пятак.

– У меня на жопе дырка от пули, – сообщил я ему. – Именно спра-ва.

Можешь считать это совпадением, а можешь – судьбой.

– И все-таки мы с тобой братья, – торжественно сказал Андрей. – Я это чувствую. Я всегда чувствовал, что ты не умер.

– Я тоже, – сказал я и добавил: – чувствовал, что я не умер. Что жив пока.

– Ты не веришь, что мы братья? – удивился Андрей, услышав иронию в моем голосе.

Я пожал плечами:

– Не знаю.

– Но ведь столько совпадений?

– Ну и что? – Я повторил слова Рэбэ: – Всякое в жизни бывает. – И взглянул в грустные еврейские глаза своего командира.

Рэбэ мне подмигнул. Не знаю, что он мог бы мне сказать, что по-советовать? Порадоваться за меня, что я вот так внезапно обрел се-мью? Да какую? Папа – генерал! Наверняка связи на верхах имеются.

Такой папа помочь может выпутаться из сложной ситуации, в которую я попал… В которую мы помали. Мама, оказывается, у меня жива, здорова! Братан-близнец есть. Это же замечательно, иметь брата. Я вспомнил, что, когда был маленьким, хотел, чтобы у меня брат был.

А какая разница, вдруг подумал я! Брат или не брат, все равно – жизни у нас разные, даже не параллельные, если и пересеклись они сегодня, в этой тайге, в этом домике егеря, дальше один хер – в раз-ные стороны разойдутся.

Лицо у Андрея Инзарина было как у обиженного ребенка, он мог вот-вот расплакаться, я даже слезы заметил в уголках его глаз. Мои глаза были совершенно сухими. И никакого комка в горле, курить только хочется…

А как там генерал Инзарин Олег Алексеевич, претендент на роль моего отца? Я увидел, что пальцы его рук мелко дрожат и что-то ищут на столе. Я подсунул ему пачку сигарет. Он вытащил сигарету, стал ее разминать. Он смотрел на меня с грустью и с надеждой, так мне пока-залось.

Мне стало их немного жалко, но только самую малость. Я что, такой черствый? Или даже жестокий? Может быть, моя жизнь сделала меня таким жестоким? Война? А может, я такой от рождения? А любил ли я своих родителей? Тех, которые меня усыновили и воспитали? Маму любил, жалел ее, помогал изо всех сил. А может, просто жалел? Видел, как она упирается, и жалел. Может быть… Не знаю… А отца?

Отца-то уж точно, полюбить не успел, слишком рано он нас с мамой покинул…

А эти? Кто они мне? Чужие, в общем-то, люди…

Михаил Иванович чиркнул спичкой о коробок, поднес зажженную спичку к сигарете, которую держал в зубах генерал.

– Нет. – Олег Алексеевич покачал головой и положил сигарету на стол, отодвинул ее от себя. – Бросил, значит, бросил. Возврата нет.

Молодец, позавидовал я генералу. Вот, какой должна быть сила воли!

Не закурить даже в такой ситуации!

– Ну, хорошо! – бодро сказал я. – Братья, так братья. Позже раз-беремся. Приеду в Кулунду, весь тамошний дом малютки на уши по-ставлю. Сейчас о другом надо подумать!

– Да, да, – согласился со мной Михаил Иванович. – Я эту гниду,

Носорога, на чистую воду выведу. Поможешь, Олег? Есть у тебя кто из высшего командного состава?

Олег Алексеевич кивнул головой в ответ, но смотрел он на меня.

– Ложитесь-ка вы, ребятки спать, – сказал Михаил Иванович. – День у вас не из легких был. А мы тут с Олегом Алексеевичем поду-маем, что дальше делать. Спите, и не волнуйтесь – здесь с вами ни-чего не случится. Игорь, постели, что есть…

– И что ты обо всем этом думаешь, сын? – спросил Михаил Ива-нович у Игоря, когда Инзарины улеглись спать, приятели Игоря, бег-лые контрактники, уже давно дрыхли, улеглись часа четыре назад.

Отец с сыном сидели на крыльце и курили. Небо было звездным, как в любую августовскую ночь в этих краях.

– Ты по поводу Лешки и Инзариных? – уточнил Игорь.

– Угу.

– А что тут думать? Похожи они здорово, Алексей и Андрей, ты сам видел. Как две капли воды. Вот только у Лешки с Олегом Алек-сеевичем

– ничего общего, так и Андрей мало на своего отца похож.

– Это так. Андрей на мать свою похож.

– Ты ее видел?

Михаил Иванович кивнул.

– Однажды. Очень красивая женщина. Во всяком случае, – Миха-ил

Иванович прикрыл глаза и пошевелил губами, что-то подсчитывая в уме,

– во всяком случае, четырнадцать лет назад она была красави-цей.

Сейчас вспоминаю…

Договорить Михаилу Ивановичу не дали псы, учуявшие чужого и разразившиеся громким злобным лаем.

– Ого! Начинается, что ли?

Кто-то подходил к дому.

– Эй, хозяева! – раздался окрик от калитки, почти потонувший в усилившемся лае. – Угомоните своих собак. Поговорить надо.

Михаил Иванович кивнул сыну и тихо сказал:

– Сходи, поговори, узнай что к чему. Я тебя отсюда подстрахую.

Если там Рогулис, не хочу, чтобы он меня узнал.

– Автомат возьми, – посоветовал Игорь.

– Возьму, отца учить будешь!

Игорь, подсвечивая себе дорогу фонарем 'летучая мышь', по-шел к воротам, успокоил 'ребяток', сказал им строго: