Владимир Царицын - Братья не по крови

И вдруг…Алешка наш жив? Жив и здоров, да еще и поздоровее Андрея будет! Нет, не могу поверить…

А ведь парень-то, как можно заметить, не сходит с ума от радо-сти!

Не кинулся в наши объятья. Братья, так братья, сказал он Анд-рею, позже разберемся…

Позже… А будет ли возможность, разобраться во всем позже? Судя по всему, ситуация сложная. Судя по всему, у Носорога и сейчас есть определенная власть, деньги, свои личные или чужие – не важно, и мощное прикрытие сверху. Чтобы организовать такую широкомас-штабную операцию по поимке четырех человек… Чтобы вот так, за-просто, приказывать командиру мотострелкового полка… Чтобы вы-звать группу десантников из Уссурийска… Для этого нужно иметь своего человека, как минимум, в штабе округа. И человека с больши-ми полномочиями…

Носорог никогда не был мелкой сошкой. Есть такая категория людей, которые всегда наверху, всегда приближены к кому-нибудь, власть имущему. В то время, двадцать пять лет назад, он носил пого-ны старшего лейтенанта, но мы все знали, что это ненадолго, карьер-ный рост Рогулису был обеспечен, для этого и в Афганистан послали.

Генералом он должен был стать намного раньше любого из нас, бое-вых офицеров. На войне каждому своя судьба уготована – кто-то под-ставлял голову под душманские пули и осколки от гранат, а кто-то по-лучал ордена, медали и звезды на погоны. Рогулис, ни то

Альбертас, ни то Альфредас, точно уже не помню, а отчество и вовсе забыл, сложное какое-то, литовское, Рогулис был именно таким – баловнем судьбы. Мы, боевые офицеры, таких недолюбливали, хотя некоторые из этих 'баловней' были, если объективно, неплохими ребятами, просто им в жизни повезло больше, чем нам. Кое-кто из этих отмечен-ных богом, членами политбюро и высшими чинами армии и КГБ не от-сиживался в штабных блиндажах и в вагончиках и бункерах тыловых расположений, а вместе с нами дышал черным дымом горящей соля-ры и орошал своей кровью раскаленный до градуса спекания афган-ский песок. Кое-кто из них погиб в сражениях, кое-кто остался на век калекой. Но в основной своей массе они все-таки были трусами и в пекло не лезли. Слова 'патриотизм' и 'интернационализм' они про-износили часто, но только применительно к другим, к тем, которые шли под пули, к тем, которые являлись для них и для их боссов обык-новенным пушечным мясом.

Кто и когда прозвал Рогулиса Носорогом, неизвестно. Но все – и офицеры, и солдаты, называли его так. И Рогулис знал о своем про-звище. Еще бы ему не знать? Шпионов у него было достаточно.

Це-лый штат доносчиков, который чуть ли не ежедневно пополнялся все новыми и новыми сотрудниками. Своеобразное бюро Носорога росло и крепло. Любой солдатик или сержант, хоть единожды совершив ка-кой-либо проступок, или имевший черные пятна на своей довоенной биографии, тут же обрабатывался особистом Рогулисом, и после этой обработки на него уже нельзя было рассчитывать. Чаще всего, инте-ресующий Носорога объект, возвращался в свое подразделение и продолжал нести службу, регулярно докладывая своему новому шефу обо всем, что происходило в отделении, во взводе, в роте. Носорожьи фискалы были во всех подразделениях полка. Предполагаю, что за доносы они получали от Носорога, помимо его лояльного к ним отно-шения, и другие подачки, в том числе, денежные. Я неоднократно ви-дел доллары у них в руках, в основном, мелкие купюры. Однажды отобрал у агента Носорога его тридцать сребреников и пошел с ра-портом к командиру полка. Тот молча меня выслушал, и глядя на кар-ту Афганистана с воткнутыми в нее флажками, висевшую на стене его кабинета, процедил сквозь зубы:

– Надо отдать.

Я не уходил. Комполка оторвал свой взгляд от карты и повер-нулся ко мне. Лицо его было хмурым.

– Ты что, майор, не понял? Иди, отдай бойцу эти…деньги.

– Есть! – я отдал честь и вышел.

Спорить было глупо, наверняка, полковник находился под колпа-ком у старшего лейтенанта Рогулиса.

А ведь я не для того шел к командиру, чтобы доложить ему о не-законном хранении валюты, я его про Носорога спросить хотел. В чем дело, хотел я уяснить для себя? Что происходит? Как воевать, если в полку бардак? Как я могу приказы отдавать, если они корректируются, а иногда и вовсе отменяются каким-то гребаным особистом? Кто, в конце концов, здесь командует…? Вряд ли я получил бы ответы на свои вопросы…

Я отдал солдату его доллары. Посмотрев в глаза, спросил:

– Что ж ты, сынок, на своих товарищей-то стучишь? Тебе ведь с ними в бой идти. Не боишься пулю словить?

– Не понимаю, о чем вы, товарищ майор? – ответил он и отвел глаза в сторону. Думаю, что он спрятал их не потому, что ему было стыдно, скорей всего, он не хотел, чтобы я заметил в них торжество и злорадство…

Случилось это в начале восьмидесятого. Тогда носить в карма-нах доллары было равносильно смертному приговору. Позже все из-менилось.

И доллары, и фунты, и афгани стали в армии обычным де-лом. Да что там валюта? Любому бойцу прикажешь карманы вывер-нуть или тумбочку его проверишь – ох, много чего интересного там найти сможешь!

Контрабандные товары, золото, наркоту. Никто ничего не боялся! И ведь не только солдаты и сержанты этим занимались, офицеры и прапорщики от своих подчиненных не отставали, а чаще даже опережали.

Не армия – банда контрабандистов, валютчиков и наркоторговцев… Но это потом, а тогда в восьмидесятом…

Носорогу было легко вербовать сотрудников в свое бюро, лич-ные дела на каждого бойца, на каждого офицера и прапорщика, коро-че – на весь личный состав полка, находились у него в сейфе, под ру-кой. Все солдатские письма проходили через его руки. Кроме того, Но-сорогу докладывали. О каждом военнослужащем он знал все – всю подноготную, все грешки и ошибки. Более всего Носорог интересовал-ся отъявленными негодяями и садистами. Что греха таить, были у нас и такие – кто от рождения, кто позже ими стал, война, она все челове-ческие пороки из глубин души вытаскивает и усиливает. Например, любил кто-нибудь в детстве из рогатки по воробьям стрелять. Но не для того, чтобы целкость выработать, а потому, что нравилось ему убивать птичек. А кто-то в далеком детстве кошек мучил. А тут у него в руках не рогатка, не веревка – автомат Калашникова. Да и цель поин-тересней будет – живой человек.

Особист должен был боевой дух солдат укреплять, а с проявле-ниями садизма, расизма, национализма, непонимания миссии совет-ской армии в ДРА и с прочими негативными моментами – бороться нещадно. Носорог с такими явлениями борьбу не вел. Садюг и отмо-розков он берег, к себе приближал. Некоторых отсылал в Союз. Но не в трибунал, не под суд, ни в дисбат, где им самое место было. Он от-правлял их дослуживать на Родине, если срок службы еще не вышел, отслуживших на дембель, кое-кому давал рекомендации для поступ-ления в военные училища.