Владимир Яременко-Толстой - Мой-мой

"Ничего себе!" – думаю я – "Она спрашивала Сиркку! А спрашивала ли она меня, спрашивать ли ей об этом Сиркку? Я эту Сиррку ни разу в жизни не видел и она меня тоже. Зачем же ее в такие подробности посвящать? К тому же, теперь весь визовый отдел будет знать, что Владимир как-то так хитро Пию ебет, что она под ним описывается. Мало того, что там уже все наверняка знают о том, как я выходил на балкон голым. Теперь свежая новость для обсуждения – Пия на меня "писовает"! Причем не случайно, не по пьянке, один раз, а делает это теперь уже регулярно". Визовый отдел находится на проспекте Чернышевского напротив станции метро.

Эти мысли не мешают мне удерживать темп. Чувствуя приближение мощного оргазма, я с криками хватаю стул вместе с сидящей на нем Пией и начинаю с ним метаться по кухне, задевая его ножками за мебель и электроприборы, а затем бегу с ним в гостиную, на полпути ощутив жесткий приход, и резко бросаю его на пол.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Пия, все еще продолжая сидеть на стуле, отъехавшем на несколько метров к стене.

– Где мой презерватив? – спрашиваю я, с удивлением осматривая свой хуй, только что совершивший удивительный подвиг.

Она тревожно заглядывает себе между ног. Теперь я его тоже вижу. Его край выглядывает у нее из пизды, очевидно, он соскользну с меня, когда я швырял стул. Пия осторожно захватывает его пальцами и медленно вытягивает. Затем она отводит его на вытянутой руке в сторону и игриво помахивает ним, словно маятником. От набившейся в него спермы презерватив растянулся и висит, как сопля.

– Пойдем на диван, я хочу еще! – строго требую я.

– Подожди, мне нужно с тобой говорить!

У меня такое впечатление, что она хочет сказать мне что-то важное. Мы возвращаемся на кухню. Я тащу за собой стул. Ого, какой он тяжелый! Как же я мог его носить, да еще с Пией, она же, несмотря на небольшой рост, весит килограмм девяносто! Все вместе получается под сто кило. Может, мне выступать в цирке?

– Ты хочешь мне что-то сказать?

– Да. Ты знаешь, мне уже тридцать два года. У меня есть Кай. Я должна его воспитывать. Но скоро, лет через семь-восемь, у него будет своя жизнь, он от меня уйдет, и я останусь одна. Тогда мне будет уже около сорока. Я говорила сегодня с Лизой. Ей уже сорок восемь лет, и у нее уже нет никаких перспектив. Ей уже поздно, чтобы делать новую семью. Это так грустно, правда? А у меня еще есть шанс, если я найду хороший мужчина.

– Пия, ты имеешь ввиду меня?

– Я хочу, чтобы у меня были еще дети. Большая семья.

– Хорошо, я могу делать тебе дети.

– Можно жениться, или просто так делать. Это все равно!

– Как хочешь. Могу сделать несколько – два или три.

– А если не получится? – она запинается на секунду. – Нет-нет, думаю, что получится! Мы будем стараться, да?

– Во мне ты можешь не сомневаться. Все сделаю, как надо.

– Знаешь, когда я окончила двухмесячные курсы при Министерстве

Иностранных Дел в Хельсинки и приехала в августе в Россию, мне было так хорошо. В консульстве я зарабатывала хорошие деньги, алкоголь был дешевый и так много жизни в Санкт-Петербурге после того, как я провела три года в Лапландии в университете, где у нас Каем почти ничего не было. Мы кушали только из супермаркета и никогда не могли ходить в ресторан.

– Я понимаю, это ужасно!

– Когда я сюда приехала, я могла оставить Кая с Людой и куда-то ходить. Я делала много секс с разными мужчинами, ходила в клубы, в "Конюшенный Двор", а потом мне стало страшно. Я решила остановиться и сделала aids-тест. Это было 22-го февраля. Я была так рада, что у меня нет СПИДА! После этого у меня не было других мужчин, пока я не встретила тебя.

– Пия, все, что ты говоришь – очень серьезно. Прекрасно, что ты решилась мне все это сказать. Ты мне нравишься. Мне с тобой хорошо, я чувствую твою женскую энергию.

– Тебе тоже надо делать тест на aids, чтобы я была спокойной.

– Я его уже сделал на прошлой неделе, после того, как с тобой познакомился.

– Ну, все равно, мы будем пока делать секс с кондомом, пока я не решу все точно.

– Ладно-ладно, решай. Не хочу тебя торопить. Знаешь, я думаю, что мы с тобой оба лидера, сильные личности. Поэтому лучше, если решать будет кто-то один. Если решать хочешь ты, тогда я согласен соглашаться с тем, что ты решишь. Ведь для тебя это более важно, чем для меня. Мне не обязательно себя сразу связывать, после того как я только недавно получил свободу и еще не успел ней насладиться. Но для тебя я сделаю все. Я тебе обещаю!

– А теперь – идем! – она берет меня за руку и ведет на диван.

Я послушно укладываюсь на нее. Вижу в темноте ее широко раскрытые глаза. Пия странная женщина. Во время полового акта она никогда не закрывает глаза. Более того, она никогда не закрывает глаза во время своих многочисленных оргазмов. Мне иногда кажется, что я в них в эти моменты могу что-то видеть, как в зеркале или в телевизоре.

Вот и сейчас я погружаюсь в нее и членом и взглядом. Я чувствую, как мы быстро начинаем входить в резонанс и вибрировать подобно камертону. Я слышу странную музыку, и даже какие-то посторонние звуки, похожие на звуковые галлюцинации.

Я закрываю глаза, потому что не могу, подобно Пие, держать их открытыми во время половой концентрации. И, вдруг, я начинаю видеть. Казалось бы, в этом нет ничего странного. Во время полового акта и оргазма я почти всегда вижу, я вижу образы-воспоминания из своей жизни, часто неожиданные и давно забытые. Это как маленькая клиническая смерть – движение в никуда, к свету, и быстро несущиеся воспоминания. Каждый оргазм как приближение к смерти. Любовь к сексу, как любовь к смерти. Каждый раз в оргазме я умираю и ощущаю себя вновь рожденным, порою за несколько секунд получив переоценку ценностей. Я уже не я. Я другой. Я прекрасно знаю подобные состояния.

Но в этот раз у меня другое видение. Более отдаленное. Я вижу не картинки свой жизни, а какие-то иные картинки, мне неизвестные. Мелькают причудливо одетые незнакомые мне люди, вещи, пейзажи. Что это, что?

– Смотри мене в глаза! – слышу я за кадром настойчивый, гипнотический голос Пии.

С трудом отрываясь от видений, я открываю глаза и вижу перед собой ее сосредоточенный взгляд. Не такой, как обычно, и не такой, как в воскресенье на кухне, когда мы крутили головами лоб в лоб, теряя концентрацию. И не такой, как был у Мерьи. Это другой, незнакомый мне взгляд.

Я снова закрываю глаза. Снова вижу картины, лица незнакомых мне женщин. Молодых и старых. И снова настойчивый, теперь уже встревоженный голос Пии:

– Смотри мне в глаза! Вот так, так, – она берет мою голову обеими руками и крепко держит.

Почему она не дает мне смотреть мои галлюцинации? Почему мешает? И как она знает, что я их вижу? Она боится, что это может быть для меня опасно, что я могу уйти в тот мир и не вернуться назад? Или она не хочет, чтобы я узнал тайну или увидел что-то определенное?