Владимир Яременко-Толстой - Мой-мой

– А вы не могли бы дать ей на секунду трубочку.

– Могу, но это вам ничего не даст. У нее пропал голос.

– Извините. Передавайте ей привет! Всего доброго.

Вот это да! Я почти уверен, что в болезни бабушки повинна Пия. Это она ее вырубила своим энергетическим полем. Мне этого никто не говорил, просто я вдруг это осознаю. Очень реально. Возможно, это моя интуиция. Пия на бабушку обиделась и ее вырубила. И в том, что меня тогда трясло, тоже виновата она.

Ведьма? Колдунья? По древним преданьям среди женщин Южной Карелии, знаменитой своими бесчисленными болотами, было много ведьм. А Лаппенранта – это ведь и есть Южная Карелия. Северную Карелию отнял у финнов Сталин, а Южная осталась в Финляндии. Это ее гиблые, непролазные болота остановили тогда Красную Армию.

Пия – ведьма! Мне вдруг становится страшно. Так вот почему мне так хорошо с ней в постели. Я чувствую ее внутреннюю женскую энергию, настолько сильную, как ни у какой другой женщины до нее. Интересно, знает ли она о своих способностях, или это происходит у нее бесконтрольно?

Ладно-ладно, это я сам себя пугаю! Интересно, что скажет по этому поводу художник Будилов. Может, он захочет пойти погулять? До шести еще уйма времени.

– Если допустить, что все то, что ты мне сказал – правда, тогда тебе нужно искать новую массажистку, – говорит мне Будилов.

Мы сидим на лавочке в Таврическом саду, подставив лица ласковым лучам весеннего солнца, и пьем пиво. По парку прогуливаются ленивые прогульщики.

– У Фиры есть одна знакомая, она тоже с Кавказа, но не осетинка, как Фира, а карачаевка, ее зовут Гульнара. Говорят, она знает различные виды массажа, в том числе – точечный, и великолепно их делает. Я могу поспросить Фиру, чтобы она с ней договорилась. По крайней мере, ты можешь попробовать и сравнить, а когда объявится бабушка, тогда можно решить – остаться у Гульнары или продолжать с бабушкой.

– Ты знаешь, я уверен, что бабушка или умрет, или больше никогда мне не объявится. Поэтому, пожалуйста, узнай у Фиры телефон Гульнары!

В свое время художник Будилов женился на кавказской девушке Фире и до сих пор своим браком доволен. Восточные женщины, как утверждает он, имеют много существенных достоинств – они хозяйственны, домовиты, не сидят с мужчинами за одним столом, не перечат мужу и, что для художника наиболее важно, они ничего не понимают в искусстве и не пытаются высказывать по этому поводу свое мнение. В принципе, я с ним согласен, но жениться на восточной женщине пока не собираюсь.

– Будилов, давай сходим – посмотрим цветы. Я хочу купить себе в квартиру каких-нибудь растений. Помоги мне что-нибудь выбрать.

Мы поднимаемся с лавки, отдаем наши пустые бутылки старушке, пасущей за ними с соседней лавки, и направляемся в Павильон Цветов. Погода благословенна. Хочется радоваться и жить. Сегодня ко мне должна прийти Ольга. Об одной мысли об этом я уже ощущаю эрекцию.

В Павильоне Цветов полно покупателей и посетителей. Под пальмами вдоль бассейна с водой продают горшки и горшочки. Мы внимательно делаем внутренний круг и возвращаемся к цветам в аванзале. Больше всего мне нравятся роскошные розовые азалии – их продают целыми кустами высотой примерно в метр.

Я даже уже собираюсь их купить, один такой куст стоит четыреста рублей, но тетенька-продавщица мне не советует – у меня солнечная сторона и они могут быстро пропасть. Она рекомендует взять что-то другое, выносливое – кипарис, например. Но кипарис – не цветок, поэтому я выбираю нечто цветущее в маленьком горшочке, только чтобы поставить рядом с головой амазонки, и покупаю его за сорок рублей. Теперь у меня есть цветок!

Ольга заявляет о себе лишь в половине восьмого. К этому времени я успеваю позвонить Пие и убедиться в том, что она на меня все еще дуется. Я предложил ее встретиться завтра, но она отказалась, сославшись на то, что они с Лизой идут на какой-то прием в гостиницу "Астория". Меня она с собой не звала. Ну и пусть, так даже лучше, а не то я начну приставать там к бабам, и она станет меня ревновать.

– Я уже освободились, но хочется пойти в кино. В Доме Кино неделя гонконгских фильмов. Встретимся там в восемь.

– Ох, еб твою мать! – кричу я в бешенстве, уже опустив трубку. -

Ох, еб твою мать!

Меньше всего в жизни мне сейчас хочется пойти на гонконгский фильм. И не только потому, что гонконгские фильмы – говно. То, что они полное говно, это ясно! Гонконгские фильмы – это жанр, индустрия плохого дешевого кино о карате. Не хватало еще все это смотреть. Конечно, как говорит художник Будилов, смотреть нужно и плохое, просто с годами становится все труднее скрывать возникающее от этого раздражение.

Я бегаю по комнате и бешено размахиваю руками и ногами, как какой-нибудь герой гонконгского фильма. Но я это делаю не для того, чтобы кого-либо победить, а чтобы снять стресс. Ведь всего только неделю назад я посмотрел исландский фильм, оставивший в моем эстетическом мировосприятии до сих пор еще не зажившую рану! А теперь мне нужно будет смотреть… ох, еб твою мать!

Надо обязательно опоздать минут на десть и в кино не попасть. Пойдем лучше в кафе. Ну, что я буду делать во время гонконгского фильма? Смотреть я его не смогу, приставать к Ольге тоже будет неудобно, когда на экране две дюжины китайцев дружно бьют друг другу свои желтые морды, к романтике это отнюдь не располагает.

Другими словами, я предусмотрительно опаздываю на десять минут.

Перед Домом Кино меня ожидает Ольга.

– Пойдем скорей, я уже купила билеты!

– Ох… – чуть было не вырывается у меня. – Ох, как я спешил!

Думал, что не успею!

Мы быстро поднимаемся в зал. Усаживаемся в темноте. Фильм оказывается психологическим. В каком-то мрачном подвале-бункере происходит бесконечный диалог лысого толстого со шрамом и худого без особых примет о том, что кого-то надо убить, и как лучше это устроить. Я пытаюсь собрать все свое терпение, но не выдерживаю уже через несколько минут.

– Я пойду – погуляю в фойе, – говорю я Ольге. – Как-то нет настроения – наслаждаться шедеврами мирового кинематографа. Встретимся в буфете, видел, что там открыто.

Но она не остается, и тоже выходит за мной.

– Что будете пить?

– Коньяк с лимоном. А вы?

– А я – чай с лимоном. Я сейчас занимаюсь оздоровлением организма

– массаж, процедуры, настойки трав, из-за этого временно спиртное не употребляю.

Мы садимся за столик. Я смотрю, как она потягивает коньяк, морщась посасывая лимон, и начинаю оправдываться:

– Простите, Ольга, не сочтите меня занудой, но я такое кино как-то не могу смотреть. Лучше уж ничего, чем вот такое вот. Мне очень жаль, что я вам вечер испортил.

– Мы что, так и будем здесь сидеть?

– Нет, можем пойти. Хотите в "Бродячую собаку"?