Виктор Караваев - ЗАПИСКИ НЕПУТЕВОГО ОПЕРА

Штаб торжествовал и упивался всевластием. Летом 1997 года Слобожан, сидя в кабинете, допрашивал злодея, попавшегося при неудачной попытке "отмыть" несколько миллионов вечнозеленых долларов.

Жулик был интересный, ранее неоднократно судимый, и то, что эпизод, на котором он спалился, в его биографии явно не единственный, сомнения не вызывало. Как это ни удивительно, но как раз с такими легче устанавливается необходимый психологический контакт, без которого допрос превращается в тупое записывание отмазок задержанного. И в тот раз с этим самым контактом было в порядке, злодей начинал колоться еще на несколько аналогичных подвигов.

Тут-то и распахнулась без стука дверь в кабинет и на пороге возник он. С первого взгляда стало ясно: штабной. Шитая фуражкааэродром едва не цеплялась за притолоку дверного проема. О стрелки на брюках можно было точить карандаши. Вышитые три маленькие звездочки на каждом погоне свидетельствовали о том, что их владелец гордо несет по жизни специальное звание старшего лейтенанта полиции. На выглаженном кителе сверкал ромбик Академии налоговой полиции. В начищенных ботинках отражалось его смуглое, гладко выбритое лицо.

Слобожан, будучи опером, майором полиции, форму держал в шкафу и надевал ее изредка в случае каких-нибудь служебных бедствий, а в тот день, как обычно, был в "гражданке".

– Штаб управления, старший лейтенант полиции Мирзоев! – с легким акцентом "лица кавказской национальности" отрекомендовался вошедший. – Прошу предъявить жетон, служебное удостоверение и оружие. Затем к осмотру ящики стола и сейф.

– Будьте добры, подождите в коридоре, – попросил его Слобожан.

– У меня проводится следственное действие, я веду допрос по поручению следователя и прерывать его из-за проверки не могу.

– Вы что, не поняли?! Штаб! Немедленно предъявите жетон, удостоверение, оружие, ящики стола и сейф к осмотру! – глаза у визитера засверкали, и голос на тон повыше стал.

Задержанный с интересом смотрел на происходящее, ему это как бесплатная комедия. Опера же, честно говоря, бесцеремонность этого хлыща заела. Обычно в таких случаях все, чтобы не тратить время, показывали, что требовалось, лишь бы отстали. Но, не желая в глазах жулика-вора выглядеть не опером, а пешкой, Слобожан решил пойти на принцип.

– Удостоверение на право проверки, пожалуйста, и ваше служебное удостоверение предъявите, – сказал он проверяющему.

С брезгливой миной, закатив глаза, тот полез во внутренний карман кителя. Порывшись там секунд 30, полез в другой. Потом стал шарить по наружным боковым карманам. Затем – в карманах рубашки и брюк. После этого в ускоренном темпе проделал все манипуляции еще и еще. Слобожан, поняв в чем дело, с интересом смотрел на него. Задержанный, тоже догадавшись, хихикнул.

– Нету… – с тоской произнес старлей. – Я его, наверное, в куртке оставил. Ладно, не нужно ничего от вас.

И он развернулся к двери.

– Э нет, стоять! – преградил ему дорогу к двери Слобожан. – Сядьте-ка вот тут на стульчик и посидите, пока мы разберемся! Вы, может быть, чеченский боевик, откуда мне знать, а? Или разведчик азербайджанский?

Несколько минут старший лейтенант бухтел и грозился всевозможными карами, но прорваться к двери, будучи значительно меньше габаритами, не смог и плюхнулся на стул. Задержанный уже откровенно ржал в голос.

Начальник отдела забрал штабиста из кабинета и увел к себе.

Там они созвонились с руководством проверяющего и договорились: мы молчим про отсутствие документов проверяющего, они докладывают о замечательной организации службы и хорошем порядке у нас в отделе.

На следующей неделе, вернувшись с совещания, начальник отдела поведал, как Добрушкин топал ногами на другие отделы, где проверка выявила кучу недостатков. Отдел же, где трудился Слобожан, проверяющие отметили за организацию и несение службы на должном уровне, а особенно – за высокую бдительность сотрудников!

Начальник отдела презентовал Слобожану бутылку "Лезгинки ", которая в тот же вечер была распита в узком кругу.

Свиньина недолюбливали почти все. Вроде бы с виду ничего особенного, но через 5 минут общения он начинал доставать любого.

Его не любило ни начальство, ни простые опера. Не то чтобы лютая ненависть, но неприязнь была, это точно. А между тем у нашего героя энергии было хоть отбавляй, влезал он во все дырки, давал "умные советы", и новые проекты лезли из него, как из рога изобилия.

Ну, есть такие люди, которые не нравятся сразу. Тем более что оперская почта донесла, что уход его с предыдущего места службы был связан с попыткой установить жучок в кабинете своего коллеги, который и застал его за сим действом и, не раздумывая долго, настучал ему фейс.

До прихода в полицию Николай Николаевич Свиньин был капитаном милиции. Сначала ему это нравилось, затем это обстоятельство стало его беспокоить. Капитан Свиньин, несмотря на свою специальность, был человеком суеверным и, просыпаясь в чужой постели, в первую очередь думал, с какой ноги ему встать.

Поэтому к своей служебной карьере он относился с подозрением. Будучи лейтенантом и старлеем, то обстоятельство, что он станет капитаном Свиньиным, внушало ему уверенность, но когда он стал им, все изменилось. Это что за издевка над судьбой? Капитан понимал, что никто не посмеет задерживать его продвижение по службе из-за фамилии, но то, чего он боялся, на самом деле уже происходило. Шли годы, он уже давно мог получить большие звезды, но по-прежнему оставался капитаном. Николаю Николаевичу даже стало казаться, что друзья за глаза перестали называть его Колькой. И как только в управлении появилась штатная должность сотрудника собственной безопасности, он тут же оказался в его кабинете. Капитан Свиньин не был наивен и прост, а тут получилось все как положено – по Уставу и без глупостей.

Прочитал подполковник Приходько, руководитель отдела кадров, личное дело Свиньина и сказал:

– Знаю, Николаич, твою проблему. Засиделся ты в капитанах, а дел тебе громких не дают, рутина тебя заела, вот и сохнешь от тоски. А я тебе вот что предложу: попробуй-ка на зуб службу в налоговой полиции, покрути экономическую стезю, говорят, что ты в ней варишь. А если опыт окажется удачен, и я, глядишь, к тебе переметнусь.

– Да на черта мне ваша работа сдалась? – без обиняков сказал Свиньин. – я в ментовке почти двадцать лет, и переходить к "полицаям" не собираюсь.

– А я тебя и не приглашаю. У меня для тебя специальное, так сказать, предложение. Некий такой эксклюзив, если можно так выразиться. А заключается он в следующем: завелась у меня одна гнида, кто – не знаю, и делится она служебной информацией с доблестными бойцами по "очистке рядов" прямо взахлеб. Причем весьма грубо так. Сам понимаешь, отдел у нас большой, народу много, и сколько я не пытался эту тварь вычислить, никак в одно не сведу. То там утечка, то там. Пришлось на оперативный эксперимент идти. Дезу подкинуть, а заодно и посмотреть, кто