Виктор Караваев - ЗАПИСКИ НЕПУТЕВОГО ОПЕРА

Написав все вышеизложенное, майор Слобожан почувствовал себя крайне удовлетворенным и открыл еще одну банку джина с тоником.

"Все-таки главное в нашем деле – логика!" – подумал он, отхлебнув из банки и закуривая очередную сигарету.

Зазвонил телефон, который нарушил плавное и логическое течение его мыслей.

– Да-а… – недовольно пробурчал он в трубку. – Слобожан слушает.

– Слышь, Петрович, – услышал он голос дежурного, прапорщика Суренкова. – Тут тебе вроде из отделения милиции звонят. Подполковник Лаврушин, говорит. Соединять?

"Мать его трах-тарарах, нашел-таки…" – с неприязнью подумал Слобожан и сплюнул:

– Соединяй, куда денешься…

Послышался щелчок, потом голос в трубке произнес:

– Товарищ Слобожан? Это Лаврушин. Мы тут поработали, двоих задержали. Ну, один наш старый знакомый, на наркоте попался, а вот второй – негр и, должен сказать, очень подозрительный.

– Ну и чем он подозрительный? – не скрывая иронии в голосе спросил Слобожан.

– Да понимаете, на вид чисто забулдыга подзаборный, матом кроет как сапожник, а в сумке его двести банок икры.

– Благодарю за службу… – выдавил из себя Слобожан и уронил трубку на рычаги, потом схватил банку с джином.

Она была пуста.

Отмечал как-то следователь Валя Жмурилкин покупку новых ботинок. Славно отмечал. Впрочем, как всегда. И зашел с поздравлениями к отмечающим их бывший коллега, ныне работающий в банке – в службе безопасности. Ну, само собой начались тут воспоминания: как все вместе они злодеев ловили и под пулями ходили.

– Вижу, отъелся ты в банке, жиру нагулял, – заметил "банкиру " опер Белагуров. – Хорошо, небось?

– Как тебе сказать… – почесав лысину, ответил тот.

– Пожирел, это да. А вот с ней, – кивнул на водку, – я теперь осторожно.

Переберу – так потом назавтра ничего не помню. Отшибает память напрочь.

– Ишь ты, несчастье какое, – посочувствовал Жмурилкин, мигнул Караваеву, который понимающе покашлял и разлил по рюмкам следующие пол-литра. – Ну, давай за твое здоровье.

Постепенно "банкир" перебрал. На выходе, ручкаясь с заботливо вставшими его проводить операми, не заметил, как сунули ему в карман пальто повестку на бланке окружной прокуратуры, которую Валентин наспех состряпал.

– Ну, теперя ждем, – ухмыльнулся Белагуров, возвращаясь за стол.

На следующий день вбежал к операм бледный отнюдь не от вчерашнего перебора "банкир". Он затряс перед ними злополучной повесткой и запричитал:

– Мужики, спасайте. Не помню ж ничего. Нарвался, видно, где-то вчера по пьяни, когда домой ехал. А если это все на работу перешлют?! Выгонят же с банка…

Белагуров скрупулезно изучил повестку, поцокал языком, что означало: дело серьезное.

– Братцы, вы ж меня знаете – не обижу! – заверил "банкир" и тут же выскочил из кабинета.

Через полчаса он вернулся с двумя объемными пакетами, откуда заманчиво звякало, пахло копченым и торчали перья зеленого лука.

– А, вот и ты! – обрадовался Жмурилкин. – А мы с Караваевым уже позвонили кому следует. Все уладили, не боись.

– Спасибо, спасибо! – тряс ему руку обретающий краски "банкир".

– Так надо отметить это дело. Да и полечиться после вчерашнего, – заметил Валя, потроша пакеты.

– Святое дело! – согласились все.

В райотдел, как и на всю планету, пришел Новый год. Кабинеты оперов были украшены всевозможной новогодней атрибутикой – елками, шариками, гирляндами. И если в оформлении дежурки придерживались строгого стиля, то кабинеты оперов изобиловали завидным разнообразием.

Щедрые на выдумку, они в полной мере старались проявить свои скрытые таланты. Кабинеты украшали и ангелы с трубами под потолком, и яркие широкоформатные стенгазеты, и плакаты, куча разномастных елок и сосен, гигантские снежинки из факсовой бумаги, зайчики, белочки, Деды Морозы, Снегурки всех цветов и размеров и почему-то слоники (наверно, как символ денежности).

В одном из кабинетов для новогодней композиции даже выделили отдельный столик. Туда навалили ваты, воткнули елку, украсили ее отсканированными и размноженными на цветном принтере стодолларовыми купюрами, а на верхушку одели шляпу-цилиндр. Материалом для последнего послужила черная лаковая обложка позапрошлогоднего журнала учета информации.

Следаки тоже не ударили в грязь лицом. Тем более что полковник Желдак объявил конкурс на лучшее новогоднее оформление кабинета. И победителям обещали сюрприз. Поэтому следователь Лососев принес из дома деревянную палочку с блестящей мишурой на навершии (украшение такое для коктейля) и воткнул ее в горшок с кактусом, который по причине неприхотливости один и выжил в чисто мужском коллективе.

– Вот и праздник в доме, – обрадовался Кузякин и на следующий день от себя добавил маленького резинового утенка с пищалкой в попе (год-то грядущий обещался быть петушиным, ну а утенок, подчиняясь каким-то там логическим цепочкам в голове бывшего диверсанта, ассоциировался с петухом).

– Сынуля в детстве с таким же купался, – проностальгировал майор Бажанов, бережно пристраивая птицу под тот же кактус (чтоб не укололась).

Следующим утром он застенчиво достал из кармана клетчатого пиджака что-то маленькое и блестящее, из мятой мишуры, отдаленно похожее на паука и приблизительно напоминающее снежинку.

Данный новогодний аксессуар повесили на одну из колючек кактуса, и растение отныне стало гордо именоваться елкой.

Караваев, увидав, как прониклись новогодним духом коллеги, решил от них не отставать и проявил себя в качестве художника. Набрав по соседним кабинетам разноцветных маркеров, он раскрасил колючки зеленого страдальца во все цвета радуги. Потратил на это полдня и сам здорово вымазался, но результат того стоил. Кактус преобразило, как после неслабой мутации.

Белагуров был проще всех: он разобрал дырокол и высыпал накопившееся там за год конфетти на растение и его окрестности – на подоконник, значит…

В общем, когда в кабинет заглянуло жюри конкурса под предводительством начальника райотдела, их глазам была представлена новогодняя композиция, которую следователь Жмурилкин громогласно окрестил: "Здравствуй, год Петуха!" Надо сказать, что после грандиозных размахов в части украшательств кабинетов всех предыдущих служб праздничный декор следаков выгодно отличался минимализмом и строгой локализацией на подоконнике. Жюри долго и молча оценивало коллективный труд.

– М-да, – авторитетно молвил глава жюри. – Что ж, парни старались – это видно.

– Молодцы, ничего не скажешь, – как-то тускло отозвался начальник следствия.

– Нам за это что будет? – по-деловому осведомился Караваев, отрываясь на миг от прочтения очередного опуса о приключениях бравого капитана милиции Андрея Ларина.