Александр Гущин - Империя зла

Сорочинск, и здесь радиационный фон был практически в норме. -

"Экологически чистый район", – усмехаясь в душе, думал разведчик.

Настало время сказать любопытному читателю, почему же Федосеев передал вероятному врагу секреты и почему он так поступил. Михаил

Исаевич был уроженцем Смоленской земли, 1920 года рождения, и войну

1941-1945 годов его поколение испытало сполна. Друзей и одноклассников у него не было – все погибли на фронтах этой чудовищной мясорубки. Начал воевать Федосеев после командирских курсов в декабре 1941 года под Москвой командиром пехотного взвода.

Закончил в 1945 году молодым, но совершенно седым майором, командиром полка под озером Балатон. Видно много было белой краски у войны, если почти все ровесники майора были седыми. Из наград

Федосеев ценил медаль за город Будапешт, так как его полк сыграл не последнюю роль при взятии этой крепости. Вернувшись домой под

Смоленск Михаил не нашел ни родной хаты ни своей семьи. Нашел лишь заросшую травой могилку молодой жены своей, Прасковьи. До самой своей смерти Михаил Исаевич так больше и не женился.

Одинокого молодого майора, который за время войны освоил немецкий язык, под шумок освоения языка врага почти выучил и английский, его всего лишь с легкими ранениями за всю войну заметила внешняя разведка СССР, так Федосеев определился в разведшколу. Благодаря своим способностям, за время учебы Федосеев овладел ещё французским и турецким языками.

В этой высшей школе ГРУ жизнь его вывернули наизнанку, заставив вспомнить все грехи за прожитые годы. Особенно раздражали преподавательницы из психологического отдела, которых непременно интересовали сведения о его интимной жизни, с какого возраста он стал заниматься половой жизнью, с кем и как, занимался ли ананизмом и тому подобное.

– Набрали баб в разведку, у этих книжки в сумце, а хер на думце, – мысленно плевался Федосеев после общения с представительницами психологического отдела. Как все курсанты он был проверен с помощью нейролингвистического программирования, с применением контрольных слов ответов. Проверяли Федосеева на обычном и на дистанционном, секретном полиграфе. (Примечание эксперта: Советский

"Аппарат Правды", основанный на эффекте нейролингвистического программирования человеческого мозга, стал называться детектором лжи только с 90-х годов двадцатого века).

Ни слова лжи не было замечено в ответах майора. Вся жизнь

Федосеева Михаила Исаевича лежала перед глазами преподавателей разведшколы. По завершению учебы он был определен в инспекцию ГРУ.

Работа в инспекции позволила майору понять, что всех военнослужащих, солдат и офицеров военная разведка тайно проверяет на секретных дистанционных детекторах лжи и составляет на каждого солдата или офицера моральное досье. Психофизики, с помощью нейролингвистического кодирования мозга, выявляли по контрольным словам ответам, что представляет собой человек. Разведчики работали на всех заводах, советских предприятиях, много их было и в простых торговых точках и магазинах.

Велась с захожим военным человеком простая беседа, хотя бы о товаре, о погоде, но представитель спецслужб с помощью такого разговора выявлял у военного человека признаки национализма, склонность к предательству Родины, вероятность его измены жене; выявлялись также признаки некрофилии, педерастии, склонность к скотоложству, педофилии и людоедству. Только сотрудники ГРУ и КГБ знали, что вот этот человек, вон тот, например, прохожий в военном мундире, на самом деле скрытый педераст или явный будущий педофил. А вот эта, похожая на Василису Премудрую, прекрасная девушка-милиционер, на самом деле внутренняя проститутка.

Только Главное разведывательное управление и Комитет государственной безопасности знали, сколько потенциальных маньяков-убийц в Советской армии, сколько человек могут предать

Родину, какие из них жадны до денег, какие склонны к взяточничеству и воровству.

Перед выходом атомной подводной лодки в поход, ее экипаж тайно допрашивался специалистами из разведки. Экипаж не подозревал о допросе! На моральные досье подопытных подводников, ставился индекс

"степени доверия". Но и у самих подопытных советских военослужащих степень доверия к собственному государству почему-то принижалась.

Михаил Исаевич видел, как появляется в Советской Армии невиданная ранее, так называемая, дедовщина.

У фронтовика Михаила Исаевича уважения к советской власти совсем не осталось, когда Федосеев узнал, что районные отделы КГБ составляли моральные досье и на гражданских жителей СССР! Более того, и на школьников, на детей! Подсознательный допрос производился или в школе или на медкомиссиях.

В диссертациях ученых из разведки было доказано, что все, что происходило в детстве, отражается во взрослой жизни. Академики из разведки не догадывались, что ребенком управляет не разум, а бог.

Простые люди изобрели уголовный кодекс, где грехи детского возраста не осуждались. Но разведчики Советского союза были не согласны с уголовным кодексом. Над каждым гражданским лицом или военнослужащим вершился виртуальный суд. По данным, взятым из морального досье, присваивалась степень трудности вербовки, каждый нужный человек, если он имел грехи в детстве, легко вербовался и становился информатором ГРУ или КГБ. За каждого завербованного, вербовавшие его разведчики, получали солидную денежную премию, повышение по службе.

Федосееву довелось читать досье на Корнея Чуковского, детского писателя, где черным по белому указывались у писателя признаки педофилии. ГРУ легко выявляло замаскированные порочные натуры, способные на будущие уголовные и государственные преступления. Этих людей лечили до совершения ими преступлений, ибо всякому врачу ясно, что легче предотвратить раковую болезнь заранее, чем её лечить в последней стадии. Поэтому лечили в СССР в психиатрических больницах людей не подходящих по стандарту мышления советских работников

Главного разведывательного управления. Лечили диссидентов и не диссидентов. Людей, подобных Григорию Явлинскому тоже лечили. Лечили

Владимира Высоцкого, Михаила Шемякина. Например, благодаря советским спецслужбам Григорий Явлинский так и не смог совершить уголовного преступления, он даже стал выдающимся российским политиком.

По моральному досье каждого неугодного можно было обвинить в явлении у него психопатического состояния, что подразумевает в необходимости психологической экспертизы. Если за границей

Советского союза русский разведчик неумело и неудачно вербовал жителя иностранной державы, то этого русского шпиона иностранные державы сажали в тюрьму. В своей собственной стране, в Советском союзе, было всё наоборот! Если русский разведчик неумело и неудачно вербовал своего земляка, а земляк на него жаловался в милицию, то жалобщик немедленно оказывался в психиатрической больнице! По диссертациям русских ученых разведчиков, современных вербовщиков, работающих по психологическим цепочкам, с использованием нейролингвистического кодирования головного мозга, простому человеку этих вербовщиков заметить было невозможно. Если кто-то из рядовых жителей СССР заметил, что его курируют спецслужбы – значить он ненормальный. Как знает любознательный читатель, психиатрические больницы Советского союза были переполнены.