Владимир Митрофанов - Зачистка территории

Порошок дали попробовать соседской собаке, насыпав ей в миску.

Собака есть этот порошок категорически отказалась, трясла Гловой и чихала. Так и не узнали, что это был за порошок.

В конце экскурсии особо интересующимся обычно показывали небольшой фильм о Любимове. Туда вошли отдельные кадры официальной хроники праздников, снятые профессионалами, но самое главное – любительские съемки. Фильмы, снятые на обычную 8-миллиметровую пленку были переведены на видео, сопровождались музыкой, голосом за кадром, но в отдельных эпизодах специально сохранили в записи стрекот проектора. Весь фильм занимал минут двадцать. Павел просмотрел его весь на одном дыхании. Местами пленка была сильно царапанная, а в одном эпизоде Павлу показалось, что он на несколько секунд увидел себя в детстве. Это было потрясающее ощущение.

Отпечаток детства. И еще была одна съемка на соревнованиях по борьбе, посвященных Дню Победы, которые он выиграл, как раз перед самым уходом в армию. Там даже Оля, бывшая его любовь, промелькнула.

Надо добавить, что Иван Сергеевич, будучи профессиональным историком, кроме всяких облигаций коллекционировал еще и личные дневники. Он так прокомментировал это в своем неизданном исследовании о дневниках, еще не представляя, какую популярность будут иметь сетевые дневники-блоги:

"Тетрадей с рукописями находили, и будут находить тысячами.

Иногда держишь в руках целую пачку исписанных тетрадок, и напрашивается вопрос: стоило ли затрачивать такой труд, если в целом сложить – не одного вечера, не одного дня и даже месяца, чтобы написать все это, а потом вдруг все это оказывается на чердаке или в чулане – никому, по сути, и не нужный хлам. Зачем это было нужно? А может быть, это важный вид самопознания отдельного человека в такой период жизни, когда имеется потребность раскрыться, а раскрыться-то и не перед кем, кроме как перед листом бумаги…

Всего у меня в коллекции – четырнадцать частных дневников, из них десять, конечно, девические – с рисунками одежды, с цветочками, сердечками и прочей чепухой. При чтении следует, конечно, учитывать, что подавляющую часть дневниковых записей занимает вранье перед собой и придумывание себя; часть дневников шифруется: иногда собственными шифрами, которые разгадать для тех, кто знаком с элементарными дедуктивными методами или даже просто с "пляшущими человечками", раз плюнуть, реже письмо застенографировано – это разве что чуть сложнее. Вот как раз эти-то зашифрованные части читать бывает действительно интересно, хотя, впрочем, далеко не всегда. В дневниках меня же вообще интересуют подробности частной жизни и реальные переживания бытия человеческого – то, чего ни матери, ни другу, никому, а частенько и себе, человек напрямую не скажет. Кстати, не всегда можно понять, в каком году сделана запись, поскольку многие ставят только дату типа "15 мая", а иногда вообще только день недели. Это типично для очень молодых людей – они редко заглядывают более чем на год вперед. Впрочем, дату можно иногда вычислить по одной только фразе из дневника, например: "Когда я шел сегодня по улице в школу, мимо меня пробежала какая-то женщина, крича: "Андропов умер! Андропов умер! Какое счастье!" Здесь описана какая-то с общечеловеческой точки зрения непонятная ситуация, но в то же время дату тут можно установить совершенно четко – стоит только взять энциклопедия и узнать день смерти генсека.

Качество дневниковых записей тоже совершенно разное. Девические, например, дневники, класса 9-го-10-го представляют собой изумительное чтение на ночь – скука смертная – там все повторяется изо дня в день, как в некоем длинном французском романе, типа, что он сказал, да что я сказала, да что на это сказала Нинка. Впрочем, девчонки, пожалуй, откровеннее с близкой подружкой, чем с дневником.

Парни же – нет, хотя они и вообще гораздо реже пишут дневники, поскольку заняты разными важными мужскими делами: куда-то бегут, жуя на ходу, даже уроки не успевая делать, а не то, что писать дома в тетради. Считается, если мальчик ведет дневник – у него наверняка не все в порядке с головой, он полон комплексов и проблем.

По роду своей работы я часто общаюсь с подростками, и, надо сказать, среди них есть люди настолько взрослые и цельные, уверенные в себе и собственном будущем, что даже зависть берет: правда тут нередко имеется незримое присутствие успешных родителей с большими деньгами. Иногда эта уверенность нередко напускная, внешняя. Мне же интересно всегда внутреннее – то, куда шестнадцатилетняя душа рвется, поэтому гораздо приятнее было читать следующий опус, найденный завернутым в бумаге, с оттиском герба СССР с монетки в 5 копеек на сургучной печати. В этих записках нет никакой позы, и, судя по всему, пишет их самый что ни на есть обычный парнишка. Он точно из нашей Любимовской школы, где и я сам кода-то учился. А школа наша была и есть самая простейшая и обыкновеннейшая и, пожалуй, разве что только урок литературы и был интересный, где мы сами предлагали свободные темы для сочинений, из которых были две замечательнейшие: "Кем я не хочу быть" и "Мертвые души среди нас".

Суть и интерес первой темы состоит в том, что в шестнадцать лет очень часто человек вовсе не знает, кем он хочет быть, но довольно четко представляет, кем и каким он быть не хочет… К слову, в одной выброшенной школьной тетради я однажды прочитал совершенно потрясающее сочинение некоего третьеклассника, занимавшее всего-то одну страничку и полное глубокой горечи, о том, как ему в магазине

"недодали рубля" (речь идет о сдаче). Эта, может быть, первая настоящая несправедливость мира буквально потрясла юное создание до глубины души – это было даже не школьное сочинение, а настоящая, только очень маленькая, шекспировская трагедия – я чуть не прослезился. Впрочем, учителем это сочинение было оценено как 2/3/3

– что сие значит, я до сих пор так и не могу понять – что это такие за три параметра оценки (два-то вроде понятно: первая – за грамотность – тут действительно, были ошибки, вторая – за литературность – тут, я считаю, занизили, – но что за третья?).

А теперь я открываю тетрадь из запечатанной сургучом пачки, излохмаченную, с надписями названий рок-групп и импортных сигарет

(надпись Мальборо написано зачем-то раз десять) на корешке. Судя по стилю, думается, автору лет так шестнадцать. Итак, вот отрывок из этого дневника:

"Весь вечер мы орали на крыльце песни под гитару, пока нас оттуда не прогнали милиционеры. Потом мы пошли к клубу. Ребят почти никого у клуба на скамейках не было. Никого не было и в клубном садике.

Разошлись по домам. На следующий день у нас была контрольная по физике, даже и не контрольная, а цикл лабораторных работ, и наша работа заключалась в том, что надо было дуть в деревянный свисток, а осциллограф показывает колебания, и что-то надо было подсчитать, а что – я и не понял. Впрочем, делать эту работу было интересно. Олег же сидел через ряд от меня и определял общий радиоактивный фон с неба. Счетчик Гейгера то чаще, то реже потрескивал у него в руках.