Владимир Митрофанов - Зачистка территории

Отними у нас Победу – и у нас ничего не останется! Интересно, что для меня это – вчера, а для младшего внука моего, которому восемь лет – глубокая древность, как для нас война восемьсот двенадцатого года. Он как-то спросил: "А не тяжело тебе дедушка было воевать такому старенькому?" Потом еще стал спрашивать, много ли я немцев убил. И тут, Саня, я вдруг понял, что я немцев-то почти что и не убивал, – я в основном своих убивал: русских, украинцев, белорусов – короче, славян. Поляков только вроде не убивал. Разве что только двоих-троих. Подумать сейчас, все эти наши герои Гражданской войны тоже били только своих и за это еще получали ордена. Что мне было ответить внуку? Ему даже того времени и не представить! Но ведь скажи, Саня, разве было бы возможно, чтобы в наше время Басаев с бандой ушли живыми из Буденновска? А ты знаешь, что сказал Федорчук, когда мы с ним об этот разговаривали? С его точки зрения, правильным решением было бы уничтожить по дороге всех вместе с автобусами, включая и журналистов и заложников. Он говорит, что если бы была тогда реальная опасность, никто б из журналистов и политиков туда просто-напросто бы не сел. А уж если было сжечь всех – никто бы к террористами в автобусы уже никогда в последующий исторический период ни за что бы не садился. Я согласен, это напоминает классическое большевистское решение продовольственной проблемы – расстреливать едоков. Я сам, когда смотрел по телевизору всю эту вакханалию в Буденновске, – схватился за голову: все, нет России!

Хотя старший внук, Женька, мне тут недавно сказал, что сейчас бы точно бандиты живыми не ушли. Я вот по нему и друзьям его смотрю: нет, все-таки Россия еще жива!

Тут неожиданно оказалось, что у Гвоздя очень хорошие и теплые отношения со старшим внуком – куда лучше, чем с сыновьями. Гвоздь даже рассказал, что внук недавно привозил и показывал ему пистолеты из новых, называется то ли "Гюрза", то ли "Вектор" – Александр

Михайлович точно не понял. Или, может быть, у них в отделе оба пистолета получили, а внук привозил какой-то один из них, чтобы показать деду. Гвоздь остался пистолетом очень доволен:

– Хорошо лежит в руке. Восемнадцать патронов. Заявленная прицельная дальность – сто метров. Съездили с Женькой на карьер, я там даже сам отстрелял одну обойму. Вот в наше время такой бы!

Впрочем, ты же знаешь, что я даже из ТТ на ста метрах попадал в голову. Да и "Вальтер" тоже был не плох! – увлеченно говорил Гвоздь.

Он словно помолодел. Потом и Александра Михайловича спросил про внука.

– Аркашке скоро будет уже тридцать три – взрослый мужик. Но никак не женится нормально. Особо ничего не говорит, но понял, что недавно развелся. Живет-то он в Ленинграде, часто мотается в командировки.

Сейчас в отпуске в Любимове. Говорит: "До конца лета здесь поживу, а там посмотрим!" Я ему говорю: "Оставайся!" Но там у него работа, он же компьютерщик, привез с собой переносной компьютер и работает каждый день помногу. Местные женщины-разведенки как пронюхали, что он свободен, уже ко мне засылали узнать, не хочет ли он с кем-нибудь познакомиться. Оказалось, имеется масса вакансий, и неплохих, но он и слушать об этом не хочет! В себя еще не пришел после развода…

На улице было очень тепло, сидели за столиком на веранде. Бабка куда-то ушла в огород.

Гвоздь наслаждался этой чудесной погодой:

– Я, Саня, знаешь, к старости стал сентиментален, иногда очень люблю жизнь, особенно в некоторые дни в начале мая или в его середине, когда только начинается первая зелень, когда вишни цветут, когда на нашем огромном дубе – вон он! – вылупляются малюсенькие, какие-то даже стыдливенькие, как ноготки у младенца, нежные листочки; когда дует такой вот, как сейчас, теплый ветер, цветочки вылезают из земли. Вот сейчас наступает любимое мое время. И тогда, будто из-за стеклянной стены, жизнь придвигается ко мне, и мне становится радостно и счастливо жить. Жаль, что такие дни бывают очень редко. Вот если была бы такая возможно – ездил бы за весной по всему миру! Говорят, некоторые миллионеры-пенсионеры в Америке так и ездят по свету пока здоровье позволяет. Иногда так и умирают в дороге. Что ж неплохая смерть.

Коснулись и здоровья:

– Никогда не думал, Саня, что человеческое тело, как машина, начнет ржаветь, трухляветь, – сказал Гвоздь. – Пузо выпирает, а хер

– наоборот втягивается. Почему-то у меня странным образом осталась молодая душа, так и не успела повзрослеть и постареть – настолько быстро прошла жизнь! Смотрю молодыми глазами и вижу вокруг себя одно старье, хлам – и, если честно сказать, гляжу на это с ужасом.

Пересадить бы душу в здоровое молодое тело, например в свой клон. У меня жена смотрит такой сериал. Это, пожалуй, было бы решением проблемы. Ух, я бы дал! Тогда по сути ничего не меняется: просто однажды утром ты просыпаешься молодым! Или уж просто хотя бы не давали человеку стареть – вот чем надо заниматься медицине! А то жил себе жил, пил, конечно, курил и вдруг – здра-асьте – геморрой!

Словно кол в жопу забили! Ужасная болезнь: как говорится, ни самому посмотреть, ни другому показать! И еще – аденома: минут десять нужно, чтобы просто поссать. И по этому самому делу пошли проблемы.

Тут после баньки решил зайти к одной знакомой бабенции. (Александр

Михайлович от удивления чуть не упал со стула: "Во, дает!") И, знаешь, еле-еле оприходовал. Выдавил какую-то каплю, и больше – нету! Все, источник иссяк. Конец. Одним ухом вообще ни хрена не слышу. Если ляжешь на здоровее – то, как в могиле. Ладно, зато засыпать шум уже не мешает. Если уснешь, конечно. Правильно говорят, что все проходит в жизни, кроме старости. Если она наступает, то уже навсегда…

В этом был весь Гвоздь – он как бы даже и не жаловался, а просто констатировал факт – так на войне говорят о потерях. Стали разговаривать о жизни, о пенсиях. В целом, ни тот, ни другой особо материально не бедствовали. Только как всегда огорчали взрослые дети. Гвоздь рассказал про младшего сына Кирилла, который "на старости лет" (Александр Михайлович тут только ухмыльнулся.) вдруг ушел из семьи. Женщины (жена самого Ивана Филипповича – та самая бабка в огороде – и его невестка Валентина) считали, что Кирилл просто сошел с ума. Невестка специально приезжала на дачу жаловаться, и свекровь, к удивлению Гвоздя (а ведь никогда не были в особо хороших отношениях), ее поддержала, но Иван Филиппович отмахнулся: "Решайте сами!"

Поговорили про поздние браки. Все эти истории были какие-то нерадостные, неприятные. Александр Михайлович что-то вспомнил, а потом Гвоздь рассказал:

– Один мой знакомый дедок женился на молодой. Как-то ее уболтал, подавил интеллектом. Да и богатство его, конечно, сыграло роль, устроенный быт, общество. Ну, и стал жрать виагру, чтобы в постели хоть как-то соответствовать. Итог: через две недели после свадьбы получил инсульт и ослеп. Так вместе и живут. Она не работает, уход за домом и мужем осуществляет прислуга. Молодая жена увлекается лыжами, периодически ездит без него отдыхать за границу на горнолыжные курорты. Не факт, что она там ему с кем-то изменяет – пожалуй, она слишком брезглива и чистоплотна, хотя, конечно, не исключено и это, но все это в рамках приличия, не на виду. Не знаю, что будет у них насчет детей. Ведь считается, что в жизни женщины главное – это материнство. Иначе у женщины наступает психоз (хотя, впрочем, он так и так наступает). Ему-то, старому мужу, это не очень актуально: у него от первого брака есть двое взрослых и хорошо обеспеченных детей и четыре внука. Нужны ли ей дети прямо сейчас?