Ежи Косински - Ступени

Я работал лыжным инструктором и жил на горном курорте, где находился туберкулезный санаторий. Из моей комнаты санаторий был хорошо виден; очень быстро я научился отличать бледные лица новых пациентов от бронзовых лиц старожилов, загоревших на террасе под горным солнцем.

В конце дня мои усталые лыжники возвращались в свои номера, а я ужинал в одиночестве. Я вообще проводил большую часть времени один. После ужина приглушенные звуки гонга, доносившиеся из санатория, возвещали наступление ночи. Через несколько минут после этого окна в здании, словно сговорившись, начинали гаснуть одно за другим.

В одном из домиков высоко на склоне горы завыла собака. Потом где-то хлопнула дверь. В ночной темноте по глубокому снегу крались одинокие фигуры: это лыжные инструкторы из соседних пансионатов отправлялись на поиски ночных развлечений. Из темного здания санатория выскальзывали пациентки санатория: они шли на тайные свидания со своими любовниками, ждавшими их за оградой. Силуэты в темноте сливались друг с другом и расходились, словно лоскуты порвавшейся тени, каждая пара в свою сторону. В лунном свете парочки казались карликовыми горными соснами, которые спускались по склонам вниз, чтобы попытать счастья в полях, где ветры дуют не так сильно. Вскоре все они исчезали вдали.

Проработав еще несколько недель, я узнал, что тем из пациентов, кто покрепче, врачи позволяют проводить большую часть дня за пределами санатория. Они обычно собираются в кафе у нижнего конца горнолыжного спуска, где заводят знакомства с туристами и курортной обслугой. Довольно часто, укрывшись за большой елью, я наблюдал, как они флиртуют. Я отмечал про себя, кто поменял партнера, кто пользуется особой популярностью, а кого все сторонятся. И только когда гас последний отблеск дня, холод проникал в мое еловое убежище и гнал меня домой.

Одной пациентке я стал уделять особое внимание. Ее случай не был серьезным, и поговаривали, что она выздоравливает на глазах и что ее выпишут в конце месяца. За ней ухаживали сразу двое: молодой лыжный инструктор из соседнего отеля и один турист. Последний часто говорил, что не уедет с курорта, пока не выпишут эту женщину.

Пациентка флиртовала и с тем и с другим. Каждый день турист приходил из своего отеля в кафе, и туда же, закончив занятия, приезжал на лыжах инструктор. Женщина сидела за столиком и наблюдала, как ее ухажеры стремятся превзойти друг друга.

Инструктор напирал на свое мастерство. Он проходил трассу на предельной скорости и в последнее мгновение, когда казалось, что уже поздно, тормозил разворотом перед самой террасой кафе, едва не врезавшись в перила и поднимая целую тучу снежных брызг. Его соперник, обыкновенный любитель, ограничивался тем, что болтался в нижней части спуска, создавая инструктору помехи и заставляя того волей-неволей снижать скорость и совершать обходной маневр, жертвуя красотой стиля.

Как-то я пришел в кафе до окончания лыжных занятий. Турист уже сидел за столиком и явно не собирался возвращаться к своим неуклюжим пируэтам. Инструктор занимался со своими подопечными на трассе для начинающих, расположенной с другой стороны от кафе. Когда солнце начало садиться, он распустил свою группу, но вместо того чтобы, как обычно, съехать по трассе прямо к кафе, стал подниматься к заснеженному гребню горы. На гребне всегда стояли предупредительные флажки, и спускаться оттуда разрешалось только призерам чемпионата страны. Посетители встали из-за столиков и столпились у перил террасы, наблюдая, как инструктор медленно поднимается к гребню. Девушка выбежала наружу и стала ждать у конца трассы. Турист последовал за ней.

Инструктор начал спуск. Вначале он двигался, выписывая длинные изящные кривые, обходя острые выступы скал, которые торчали из-под снега. Именно они создали этой трассе дурную славу. Инструктор все набирал и набирал скорость. Он шел с непринужденностью и точностью настоящего мастера. Мне было интересно, остановится ли он у флажка, отмечавшего конец спуска, или, как обычно, закончит спуск эффектным разворотом у самых ног девушки. Длинный, почти горизонтальный луч заходящего солнца коснулся туриста и девушки, стоявших рядом.

Инструктор вышел на финишную прямую на очень большой скорости. Тогда девушка стряхнула лежавшую у нее на плече руку туриста и побежала, размахивая руками и выкрикивая имя инструктора. Турист кинулся за ней и на бегу схватил ее за локоть. В это мгновение инструктор вылетел на последний отрезок трассы. Он сгруппировался, как будто намеревался совершить прыжок, но затем, вместо того чтобы распрямиться и направить лыжи вверх, резко и неестественно дернулся влево. Потеряв контроль над лыжами, он приподнялся в полупрыжке и со всей силой, накопленной за время долгого спуска, врезался плечом в незащищенную грудную клетку туриста. Два упавших тела заскользили рядом по склону, пока не остановились у самой террасы кафе. Толпа кинулась к ним. У туриста изо рта капала кровь, он был без сознания. Его подняли и на руках внесли в кафе. Инструктор несколько минут сидел на ступеньках лестницы у входа в кафе, обхватив руками голову. Девушка расстегивала на нем лыжную куртку. Пришла машина "скорой помощи", туриста положили на носилки и увезли. Я проводил его взглядом и снова посмотрел в сторону лестницы. Инструктора и девушки там уже не было.

Долгое время инструктор не попадался мне на глаза. И вот как-то вечером я увидел его вместе с той самой пациенткой.

В каменной кладке, ограждавшей отель, была маленькая ниша, и в ней они укрылись от сильного ветра, который поднял такие вихри снежной пыли, что издали поля казались штормовым морем. Клубящиеся снежные вихри с ревом проносились по склонам только для того, чтобы рассыпаться ворохом гусиных перьев над глубокими расселинами. Инструктор стоял спиной к стене, прижимая к себе девушку. Луч фонаря, качавшегося над шедшей вдоль стены дорожкой, время от времени выхватывал из темноты их фигуры. Голова девушки покорно и нежно лежала у мужчины на груди. Сильные руки мужчины крепко держали девушку за плечи. Порыв вьюги приподнял полы ее пальто, и на мгновение мне показалось, что у девушки выросли крылья, которые вот-вот поднимут ее в воздух и унесут — прочь от этих запорошенных полей, от этой каменной ограды, да и от меня тоже. В голове у меня созрело решение.

На следующий день я нашел повод для визита в санаторий. Пациенты в ярких пуловерах и брючках в обтяжку прогуливались по коридорам. Некоторые дремали, завернувшись в одеяла, на террасе. Тонкие тени лежали на пустых шезлонгах, и порывы колючего ветра, прилетавшего с горных вершин, трепали обтягивавший их брезент.