Афонсо Шмидт - Тайны Сан-Пауло

Пока хозяева и представители полиции обходили дом, гости, стоявшие группами в холле, выражали свое возмущение тем, что их не выпускают; некоторые смеялись. Только сеньор Жило – фаянсовый карлик, – лежа на газоне и подперев голову рукой, как всегда невозмутимо молчал, покуривая свою неизменную трубку.

Агенты полиции поднялись по лестнице и вошли в комнату Тилы. Все здесь было в изумительном порядке. Клелия открыла дверцу гардероба, отодвинула в сторону висевшую на вешалках одежду, вынула стальной ящичек и положила его на застланную розовым покрывалом кровать. Она попыталась открыть сейф, но это оказалось нелегким делом.

– Замок всегда открывается с таким трудом?

– Наоборот, он открывался совершенно свободно. Думаю, что засорился от песка, который попал в шкатулку вместе с камнями, – ответил Базан.

Наконец ключик сделал полный оборот. Клелия откинула крышку и выложила на роскошное покрывало несколько самых обыкновенных камней, завернутых в обрывки газеты. Просперо тщательно осмотрел все это, поискал на обрывках газеты дату. Затем, как бы продолжая свою мысль, спросил:

– Вы и теперь никого не подозреваете?

– Нет, сеньор. Прислуга нанята всего несколько дней назад – вскоре после нашего разговора. Члены семьи, вы сами понимаете… Наши гости – вполне порядочные люди. Все они еще здесь. Если хотите допросить их…

– Давайте займемся этим.

И они спустились вниз. С приближением представителей власти говор затих, воцарилась почтительная тишина. Войдя в холл, Просперо остановился, оглядел присутствующих, потом обернулся к следовавшему за ним Оливио:

– Все здесь? Гости, члены вашей семьи, прислуга?

– Не хватает нескольких гостей, но за них я ручаюсь.

– Недостает также прачки, – добавила Клелия.

Просперо, по-видимому, не расслышал ее слов и обратился к гостям:

– Прошу встать в затылок. И по одному подходить к двери…

Обрадованные перспективой скорого возвращения домой, гости, поеживаясь от предутренней прохлады, выстроились вереницей и стали медленно проходить к двери. Агенты полиции слегка ощупывали их карманы. Это была забавная картина, но никто не замечал всей ее нелепости. Никто, кроме сеньора Жило, но он был всего-навсего фаянсовым карликом…

Гости ушли, остались только члены семьи и прислуга. Просперо допросил сначала Макале, затем Каролу.

Жоржи беспокойно смотрел на нее, как бы желая что-то сказать, девушка улыбнулась ему. Тила, все еще в розовом воздушном платье, интуитивно разгадала замешательство брата:

– Рассказывай, Жоржи. Если ты кого-нибудь подозреваешь, скажи!

– То, что мне известно, я уже сказал: человек в берете и темных очках…

Карола продолжала ласково улыбаться юноше.

– Есть еще прислуга? – спросил Просперо. Члены семьи переглянулись. Ответила Клелия:

– Да, есть, прачка Тьяна, но бедняжка оставалась все время в баре и…

Один из агентов появился из внутренних комнат, подталкивая впереди себя прачку, которая, по-видимому, успела за это время пропустить еще несколько стаканчиков.

– Как вас зовут?

– Себастьяна Алвес.

– Где служили раньше?

– Да как сказать… Сейчас уже не помню…

– Это вы украли драгоценности из сейфа хозяина?

Женщина растерялась. Мутными глазами обвела собравшихся, улыбнулась. Помощник комиссара повторил свой вопрос:

– Вы?

– Я самая, сеньор лысый.

– Кто вам велел это сделать?

– Никто. Я сделала так, потому гулянка… Ну, хватит с меня, наслушалась, сеньор…

Просперо не мог скрыть крайнего удивления. Тьяна продолжала стоять перед ним, обнажив в широкой улыбке красные десны.

Помощник комиссара сделал знак приведшему ее агенту. Тот грубо схватил Тьяну, намереваясь отвести ее в полицейскую машину. Однако прачка, подняв крик, стала отчаянно вырываться. На помощь пришли другие агенты и поволокли ее к выходу. Защищаясь, несчастная пустила в ход зубы и ногти и кричала изо всех сил:

– Куда вы меня тащите, уроды?

Вскоре голос ее затих. Полицейский автомобиль тронулся, оглушая сиреной переполошившуюся улицу. Клелия протянула Кароле ключ:

– Заприте ворота!

– Отныне нет нужды что-либо запирать… – с горечью заметил Оливио.

Клелия, щурясь и поджимая губы больше обычного, вымолвила:

– Как же теперь?… Что вы будете делать? Ведь вы – никчемный человек.

. – Что ж! Займусь подделкой вина, как ваш отец, или опять стану коммивояжером… Это куда спокойнее.

Супруги легли спать, но уснуть не могли. Они лежали молча, каждый напряженно думал о постигшем их горе.

Наступило утро. По улице кто-то прошел и остановился у ворот. Оливио услышал шелест бумаги, с силой просовываемой в ящик для писем. Он встал, пошел взять газету. Войдя за чем-то в кабинет, почувствовал, что изнемогает от усталости, растянулся на диване и заснул.

Когда подали завтрак, Жоржи разбудил отца и показал ему свежий номер газеты, полный фотографий. Целых три столбца там занимала заметка под такими заголовками: «Напилась вдрызг и очистила сейф хозяина… Преступница сознается». Сообщение это, набранное крупным шрифтом с большими интервалами между строк, заканчивалось следующими зловещими словами:

«Себастьяна Алвес, воровка с улицы Бугенвиль, которая завладела шкатулкой, содержавшей два с половиной миллиона деньгами и драгоценными камнями, все еще не открыла ни сообщников, ни места, где она в ночь празднества спрятала украденное. Однако полиция делает все возможное, чтобы вырвать у нее это признание».

Из местной конторы компании Оливио Базан позвонил по телефону в Центральное экспортное управление в Рио-де-Жанейро. Но ни директора, ни трех его заместителей на месте не оказалось. Тогда Оливио попросил соединить его с управляющим или одним из его заместителей, но и они в это время находились на совещании, обсуждая вопрос об увольнении Базана. Удрученному представителю компании в Сан-Пауло не оставалось ничего другого, как обратиться по телефону к доктору Каспио.

Доктор Каспио был известен в фирме под кличкой Пресс-папье. Этот любитель скачек редко появлялся в своем кабинете – целые дни проводил он на ипподроме. Если бы вместо него в кресле оказался кирпич или булыжник, они с успехом заменили бы доктора Каспио.

Однако он выполнял функцию, которой компания придавала очень большое значение: он был родным братом министра. Этому он был обязан всяческими привилегиями и поблажками; это же предохраняло его от интриг и конкуренции.

Но даже Пресс-папье отказался выслушать Оливио по телефону!

Тогда доверенный компании направился на аэродром и вылетел десятичасовым самолетом. Вскоре он приземлился на аэродроме в Рио. Такси доставило его к зданию, на фасаде которого были причудливо вырезаны три буквы величиной с полметра, обозначавшие сокращенное название почтенной экспортной компании.