Петр Алешковский - Институт сновидений

Директор фотослужбы «Старгородского глашатая» любит повторять: «Если фотограф любит жизнь больше фотографии, из него не будет толку». Ботан теперь снимает для «GEO» и «National Geographic», колесит по всему миру. Про Олесю ничего не известно, но среди профессионалов ходит мулька, что спать Ботан по-прежнему ложится со своим фотоаппаратом.

Холодцовой Катя Пак стала, выйдя замуж за некоего Николая. Он учился в театральном вузе, куда Катя поступила, удрав с Сахалина. После смерти родителей она воспитывалась в интернате, тогда она читала книги и мечтала сыграть Офелию.

В Старгородский театр Катя приехала по распределению уже одна. Получила главные роли в детских утренниках, из-за короткой стрижки и миниатюрной фигуры ей суждено было стать травести. Пять лет играла белочку и Дюймовочку.

В однокомнатной квартире, которую ей выделил горсовет, пять лет тоже ничего не менялось: полки с книгами, трюмо, двуспальная кровать, в углу – большой платяной шкаф белорусского производства (часть гарнитура «Сахалин»). За название она его и купила. Вечерами Катя вспоминала сахалинское детство, когда она еще верила в чудеса. После шторма море выкидывало сердолики, они были прозрачными, если смотреть сквозь них на солнце. Однажды, тоска так прижала актрису, что она решила спрятаться от нее в платяной шкаф. Шагнула внутрь и оказалась на берегу Татарского пролива у подножия Анивского маяка. Катя не испугалась и пошла в город, там жила любимая тетя Лида Пак. Встретили ее радостно, накормили от пуза и уложили спать. Утром тетка дала ей в дорогу пятилитровое ведерко с красной икрой.

В театре платили мало, Катя понесла икру на базар. У рыбных рядов стоял Нодар и щелкал семечки. Катя влюбилась в него с первого взгляда. Нодар стал торговать ее икрой.

Запивая бутерброд с икрой сладким кофе, Нодар учил актрису жизни:

– Одна икринка – ничто, много – деньги. Деньги – это независимость, а ты о каком-то чуде искусства говоришь, за него денег не дают. Меня шкаф не пропускает, а тебя – пожалуйста, это – чудо. Сейчас съем бутерброд, потом захочу тебя съесть, ведь тоже чудо?

Нодар был дикий, но пылкий, она его любила.

Меж тем в театр пришел молодой режиссер и поставил «Гамлета». Катя сыграла Офелию. К ней пришла слава, ее даже выбрали в общественный совет города по культуре. Нодар прожил с Катей год, потом стал пропадать на неделю-другую, объяснял отлучки тем, что расширяет бизнес. По театру поползли слухи, что Нодар сошелся с Лилей, барменшей из трактира «Любава». Катя слухам сперва не верила. Зато теперь подолгу сидела на берегу моря, куталась в соболий палантин, смотрела на закат и не спешила к тетке. Давным-давно, в интернате, они с подругой Алей читали по ночам вслух их любимую сказку Андерсена «Русалочка». На душе тогда становилось тепло и хотелось плакать.

В Старгороде, меж тем, опять произошли перемены: режиссера сманили в столицу. Пришел новый человек, поставил «Грозу», в постановке места Кате не нашлось. Катя закатила истерику в гримерке, по поводу которой завидовавшая ей коллега съехидничала: «Что ж теперь, с обрыва бросаться? Тебя вот икра прокормит». Вечером явился пьяный Нодар, грязно лапал ее и клялся в любви. Катя выставила его за порог. Ночью она изрубила шкаф топором.

На другой день ее вызвали в мэрию на заседание совета по культуре. Мэр рассказал: министерство приняло решение строить объездную дорогу, что для города равносильно приговору, федеральная трасса, проходившая через Старгород, долгие годы его кормила. Специальный пиарщик, выписанный из Москвы потребовал срочно создать нечто специфическое, с местным колоритом, типа «Музея мыши» в Мышкине.

Вскоре отмечали день города. Катя выступала на детской площадке в роли Дюймовочки. В толпе стояли Нодар с барменшей, они обнимались и в сторону актрисы не глядели. После спектакля Катя прошла сквозь толпу гуляющих к каналу. Вскочила на гранитную плиту набережной и бросилась в воду.

Холодцовая превратилась в русалку. Известный фотограф, бог весть как оказавшийся в Старгороде, заснял нечто, похожее на ундину, отдыхающую на лунной дорожке. Странное фото облетело весь мир. Номера в наших гостиницах теперь бронируют загодя. Вечерами туристы толпами бродят по набережным, но Катя не сильно их жалует, за последние три года ее видели лишь дважды.

Японские ученые предложили мэру бешеные деньги за разрешение провести исследования.

– Катя нас от смерти спасла, а мы ею торговать? Как там, кстати, этот Нодар? – спросил мэр у заместителя.

– Гвозди на базаре продает, Лилька его бросила.

– И поделом!

В «Старгородском глашатае» появилась статейка о том, что московскому пиарщику отвалили за раскрутку брэнда «Русалка» три миллиона рублей, но кто верит желтой прессе.

Пришедшие в негодность набережные каналов отреставрировали, покрыли новым гранитом и поставили фонари. Катей в городе гордятся, девчонки бросают в канал записки с пожеланиями, некоторым, говорят, помогает.

До сорока лет Генка успешно гонялся за селедкой по северным морям. Беда пришла неожиданно: когда он был в море, от него ушла жена, а на берегу вскрылась обычная для отрасли махинация, и нашего старпома списали на берег. Еще тяжело заболела мать. Генка пошел работать продавцом в мурманский магазин «Рыбалка». Так же дотошно, как искал в морях селедку, он изучил проспекты фирм, выпускающих аксессуары для любительского лова, и стал незаменимым специалистом. В выходные он срывался на окрестные водоемы и за десять лет изучил их так, что они ему порядком надоели.

К пятидесятилетию Генка сделал себе подарок – купил путевку на турбазу «Трехречье», что стоит на озере, в пятнадцати километрах от Старгорода. Генка попал в первый заезд, чем впоследствии гордился. Пять лет он ездил только на «Трехречье» – три раза в год, и по праву заслужил там кличку «Генка Мурманский», что выделяло его из общей массы фофанов, приезжающих купаться и развлекать своих женщин. Костяк базы – отставные бойцы «Альфы», офицеры ГРУ, успешные бизнесмены от ВПК были круче и намного состоятельней Генки, но его экипировка была не хуже. Он выезжал с базы перед рассветом, а возвращался в вечерней темноте, пропустив обед и ужин, даже когда рыба ни у кого не ловилась, Генка умудрялся привезти приличный улов. Он был создан ловить рыбу, как легавая создана охотиться на болотную дичь.

После ужина все собирались в каминном зале около бильярда, Генка сидел чуть в стороне, взгляд его блуждал по стенам, играл он плохо, а проигрывать не любил. Выпивал он умеренно, а выпив, признавался, что ничего так не ждет, как оказаться здесь снова. Рекордного судака на 10. 400, кстати, поймал Генка Мурманский. Его тут уважали, приходили за советом относительно снастей, заказывали ему новейшие прибамбасы, которые он продавал своим по оптовым ценам. Одно сильно его задевало – вся бильярдная была увешана фотографиями рыбаков с пойманными трофеями. Его же фото почему-то отсутствовало, хотя в первый же год он побил старый рекорд Сашки Пугача и взял сома на 79 кило. А через год Касым с Бородой вытянули из Бабкиной суводи чудовище на 84 и тут же удостоились трех фотографий при входе!