Этгар Керет - Дни, как сегодня

Еще три зайца вышли из-за дюны, они прыгнули в джип и укатили. — Не могу поверить, — ошеломленно прошептал Цион, — заяц говорит на иврите.

Мы вернулись в бункер, и Цион легонько потряс Кохи за плечо: «Кохи, извини, что назвал тебя вруном — такие зайцы действительно существуют, прости и за то, что застрелил тебя».

— Да ладно, — ответил Кохи, — нам всем пришлось несладко.

Меир продолжал дрожать…

Первый раз он встретился с ними в ту ночь, когда ушла Михаль. Он просил, чтобы она осталась, чтобы они попытались поговорить об этом, но Михаль продолжала молча собирать свои вещи в большую сумку. «Я бы хотела поговорить об этом, — сказала она, уже стоя в дверях, — я бы хотела поговорить о многом. Но — не с кем. Ты — никто, Меир, ты просто никто».

Он допил бутылку «Гольдстара [5] «Гольдстар» — сорт популярного израильского пива. » и, наклонившись вперед, положил голову на стол, пытаясь заснуть. У него вдруг защипало глаза, и он начал тихо плакать.

— Да ты что, рехнулся?! — услышал Меир поблизости хриплый голос, — плачешь из-за бабы, да еще такой стервы! Это же к лучшему, что она ушла.

Меир продолжал плакать, у него даже не было сил поднять голову.

— Ради Бога, прекрати ты это. Одно твое слово, и Шуни мигом организует тебе трех шведских телок, которые в очередь выстроятся, чтобы отсосать у тебя.

А потом другой голос: «Ладно тебе, Зафрани, не гони…»

Меиру удалось поднять голову и он увидел, что перед ним на столе стоят два гнома в колпаках с помпоном, армейских брюках и высоких ботинках. Еще два спящих гнома растянулись на пачке «Ноблес [6] «Ноблес» — один из самых дешевых сортов израильских сигарет, которые даже выдают заключенным в тюрьме. », лежавшей на столе.

— Встряхнись, братан, встряхнись, — обратился к нему этот, с хриплым голосом, в ухе у него была серьга.

— Ты кто? — спросил Меир.

— Кто я? Ты слышал, Шуни, он еще спрашивает, кто я? — проговорил хрипатый обиженным тоном. Он вытащил крошечную пачку сигарет из кармана своих камуфляжных штанов, ловко выщелкнул из нее одну и прикурил от малюсенькой бензиновой зажигалки.

— Скажи ему, кто я, — приказал он второму.

— Ну, это Зафрани, — сказал тот, удивленный вопросом Меира. — Он же секретарь ячейки. [7] Ячейка (ивритск. — гар'ин — ядро, центр, основа) — группа основателей нового поселения. Этим, в частности, занимаются военнослужащие частей НАХАЛ (Ноар халуци лохем, приблиз. перевод — Боевая поселенческая молодежь). Обычно каждая группа имеет свое название.

— А… — протянул Меир, — извини, совсем из головы вылетело. «Когда-то я мог принять пять бутылок пива и глазом не моргнуть, — подумал он, — а сейчас одна — и я уже никакой».

— Я — Шуни, — представился на всякий случай второй, — работаю завскладом. А это Афтер и Зальцман, — указал он на спящих. — Хочешь партию в Wist?

— Еще бы, — ответил Меир и качнул головой, разминая шею, вправо и влево. — Конечно.

Зафрани разбудил одного из спавших гномов, а Шуни раздал карты. Зафрани уселся на Zippo Меира, а Шуни — на край пачки «Ноблес». Зальцман сидел на столе между ними, подогнув ноги по-турецки, и периодически задремывал.

Меиру было трудно держать крошечные карты и еще труднее различать их. «Смотри, что ты со мной сделала, Михаль, — думал он, — играю в Wist с гномами. Ей-Богу, я с тобой свихнулся».

— Ты все еще думаешь о ней, — сказал Шуни, когда подошла очередь Меира, а он не ходил, — ты не следишь за игрой.

— Бабы — это отрава, — пробормотал Зафрани, озабоченно глядя в свои карты, — их нужно трахнуть под каким-нибудь грибком, а потом сразу гнать кибенимат. [8] Кибенимат — искаженное русское нецензурное ругательство, значительно утратившее в среде ивритоговорящих свою остроту. Чуть позволишь им остаться подольше — они тебе все мозги запудрят.

В пять утра гномы ушли домой, пообещав вернуться завтра. Меир сразу заснул, а проснулся только в семь вечера и обнаружил, что пропустил рабочий день. «Теперь меня еще и уволят, — подумал он. — Как же ты могла оставить меня, Михаль? Как?..» Он достал из холодильника бутылку пива и, удрученный, начал тянуть прямо из горлышка.

— Эй, кореш, — снова услышал Меир голоса, — смотри, что мы притащили.

Меир выпил уже три бутылки пива, поэтому ему с трудом удалось открыть глаза. Шуни и Зафрани, скалясь от уха до уха, топали к нему по столу, держа в каждой руке по ящичку размером со спичечный коробок, из которых торчали горлышки малюсеньких бутылочек.

— Будь другом, — попросил Зафрани, — поставь пиво в холодильник.

Меир осторожно взял миниатюрные ящики и убрал их в холодильник. Они опять немного поиграли в карты, на этот раз — в покер. Потом они выпили по несколько бутылок пива, и Шуни рассказал смешную историю о том, как в армии, когда проходили курс молодого бойца, они классно разыграли одного парня из ячейки «Молодой макаби».

— Приходите и завтра, — пригласил их Меир.

— Ясное дело — придем, — ответил Зафрани и показал на крошечную зажигалку, лежавшую на краю стола возле Меира, — я ведь завтра должен отыграть ее назад.

Они пришли назавтра, а также и на следующую ночь, и все вместе травили анекдоты. Однажды они на два часа запихнули Зальцмана в полупустую пачку «Ноблес» и все время кричали ему, чтобы он не вылезал, так как они подверглись удару оружия массового поражения. На день рождения они подарили Меиру футболку с названием своей ячейки и изображением двух трахающихся муравьев. И Меир на День независимости сделал им сюрприз: он отремонтировал их разбитый двухкассетник, который Афтер уронил со стола на пол.

В один из вечеров позвонила Михаль и сказала, что придет, так как должна поговорить с ним. «Я ужасно соскучилась, — прошептала она, когда Меир открыл дверь. — Не хочешь жениться — не надо, пусть будет по-твоему. Главное, чтобы мы были вместе». И они улеглись в постель.

Утром, когда он встал, Михаль уже ждала его на кухне, и завтрак был готов. Все было великолепно до того момента, когда он, открыв холодильник, чтобы достать молоко для кофе, остолбенел, обнаружив, что ящички с пивом исчезли. «Ребята, наверное, увидели Михаль и ушли, — подумал Меир грустно. — Если они взяли с собой пиво, они точно больше не вернутся». Огорченный, он вернулся к столу и долго пил кофе маленькими глотками.

— … Ах, да, — сказала Михаль после того, как они помыли и вытерли посуду, — эти спичечные коробки, в которых ты держал глазные капли, упали с полки, когда я доставала масло. Пузырьки разбились, и я выбросила их в мусорное ведро.

— Что, все пиво? — вскочил Меир.

— Да нет, глупыш, не пиво, а эти ампулы, которые ты держал в….

— Ты хочешь сказать, что разбила все четыре ящичка? — оборвал ее Меир, весь кипя.