Ян Кеффелек - Варварские свадьбы

— Правда, мы очень рады, — настаивал Мишо. — А еще мы привезли тебе кой–каких гостинцев.

Он указал на плотно набитую сумку.

— Кроличий паштет, гранатовый сироп… Целая бутылка… А еще башмаки. Твои, похоже, совсем развалились… Радость–то какая однако!

Взгляд его перескакивал с Людо на кузину и снова на Людо.

— Мы хотели приехать на той неделе и даже раньше… но твоя мать болела… Нет, не волнуйся, ничего серьезного!.. Просто нездоровилось!.. Теперь ей лучше.

— Так почему она не приехала? — повторил свой вопрос Людо.

— Ей лучше.. но она еще не совсем поправилась.

Мишо добродушно похлопал его по плечу.

— Она приедет в следующий раз, не волнуйся. К тому же она просила… передать тебе привет… Да что там — поцеловать тебя за нее!..

— Неправда, — прошептал Людо.

Он разглядывал Татава, который, следуя капризам моды, нацепил на себя наряд, совершено не подходивший к его телосложению: черные брюки, черная рубашка и соответствующего цвета ботинки.

— А что. кто–то умер? — спросил Людо с беспокойством.

Мишо прыснул.

— Здесь ты совершенно прав. У него вид как на похоронах. Похоже, такой наряд нравится девушкам. Слава Богу, все живы–здоровы.

Мадемуазель Ракофф в свою очередь добродушно рассмеялась, а затем извинилась, сказав, что вынуждена их оставить: в обычные дни у нее нет ни одной свободной минуты.

— Давай, Людо, покажи гостям парк, пока не стемнело. И свою комнату. А главное, не опоздай на ужин.

— А психи где? — с усмешкой спросил Татав, когда она вышла.

— Моются в душе… Только они не психи. Среди них есть такие, кто умеет читать и писать. Есть даже один… маркиз.

— Надо же, — ты еще больше вырос, — поразился Мишо, обманутый худобой пасынка. — Вырос, но что–то ты бледный… Ладно… давай осмотрим парк…

Спускаясь по лестнице, они никого не встретили.

С тяжелым сердцем Людо безуспешно пытался найти слова, которые обдумывал целый месяц, слова, которые заставили бы их забрать его назад в Бюиссоне.

Мишо разглядывал внушительный фасад замка, казавшегося еще длиннее в наступавших сумерках.

— Смотри–ка, хватает у них на хлеб с маслом!

— По воскресеньям дают пирожные, но они невкусные.

— А деревья! Отличные деревья, такие же красивые, как и у нас!.. А как ты устроился?

— Места маловато, как говорит мадемуазель. Но теперь, раз вы приехали… я могу уехать с вами домой.

Мишо посмотрел на него с удивлением.

— Как это ты можешь уехать?

— Ну да, я уеду с вами… Я знал, что вы за мной приедете.

Мишо ответил не сразу.

— Послушай, малыш, — заговорил он наконец. — Мы ужасно рады с тобой свидеться. И конечно же, приедем и заберем тебя, считай, что я пообещал. Но, видишь ли, придется еще немного подождать… Ты здесь кое–чему учишься, за тобой ухаживают, у тебя приятели, в сущности, тебе здесь неплохо.

Людо сжал кулаки.

— Я мог бы учиться ремеслу, — пробормотал он. — Мадемуазель говорит, что я могу учиться ремеслу.

— Ого! Да вы играете в шары, — перевел разговор Мишо, указывая на площадку прямо перед ними.

— Это чтобы ловить пингвинов.

Людо заметил, как Татав, отвернувшись, скорчил гримасу.

— А там чего интересного? — продолжал Мишо, повернувшись к парку.

— Там корт для машин.

— Корт для машин называется гаражом, — негромко, но отчетливо съязвил Татав.

Они шли по главной аллее, окруженной темными рядами сосен. Царившая в подлеске тишина приглушала их шаги, создавая ощущение близости, отчего им всем было неловко. Начавший моросить дождь пронизал воздух, внезапно наполнившийся прохладой. Перед их глазами предстал окутанный туманом разбитый корт с развалюхой–машиной и опрокинутой, похожей на лодку, ванной.

— Это твоя ванная комната? — ухмыльнулся Татав.

Не двигаясь, они стояли у края площадки, будто на берегу озера.

— Расскажи нам что–нибудь интересное! — попросил Мишо с наигранным весельем в голосе.

— Когда вы за мной приедете?

— Ну, тут надо посоветоваться… поговорить с кузиной… а также… гм…

Последнее слово заменил глубокий вздох.

— Ах черт, начинает холодать, — поеживаясь, проворчал Татав.

Они пошли назад.

— А почему вы не отвечали на мои письма?

Мишо поклялся, что ничего о них не слышал.

— Видно, она забыла мне их показать… Не нарочно, просто забыла… Она изменилась, знаешь!..

Тьма сгустилась внезапно, окутав их мягким и плотным холодным туманом. Они вышли из–под деревьев, и под ногами заскрипел шлак, покрывавший дорожки и террасу. Прямо перед ними слабо светились огни в столовой и над крыльцом.

— Перед отъездом хорошо бы посмотреть, как ты устроился…

— Не хочу я смотреть на психов. — проворчал Татав.

Когда они поднимались по ступенькам, Одилон, облаченный в узкий красный пиджак, вышел им навстречу, словно хозяин замка.

— Добро пожаловать, господа, — церемонно произнес он, отвешивая поклон за поклоном. — Людовик много рассказывал о вас.

Собравшаяся у входа в столовую горстка смущенных воспитанников с явным интересом разглядывала пришельцев.

— Это маркиз д'Эгремон, — шепнул Людо.

Татав сделал вид, что не заметил протянутой ему руки.

— А, так ты продолжаешь малевать на стенах, — воскликнул механик, войдя в комнату Людо. — В остальном… у тебя здесь, пожалуй, недурно!..

Он нарочито громко заявил, что у Людо отличная кровать, можно подумать, что находишься в отеле, и что он охотно остался бы здесь на несколько дней отдохнуть и поправить здоровье. Затем, игриво подмигнув, спросил:

— А где здесь Патер Клозет?

То была его привычная шутка насчет туалета.

— В комнате нет… Но если я буду работать учеником, я стану зарабатывать, я не буду обузой. Так почему она не приехала?

В коридоре послышались беготня и смех, затем раздался длинный свисток. Сидя на кровати, Мишо разглядывал пол.

— Почему она не приехала? — повторил он, озабоченно морща лоб. — Ты же о матери говоришь, да? Да. Конечно да. Она собиралась приехать, знаешь, совсем уже было собралась. Впрочем, мы все ей расскажем, что да как…

— Я не псих, — прошептал Людо.

Татав, стоявший скрестив руки, издал насмешливое покашливание. Людо не успел ответить, как вошла мадемуазель Ракофф.

— Мы садимся за стол. Вы останетесь поужинать с детьми?

— Ей богу, я бы не отказался, — поспешно ответил Мишо. — Как ты думаешь, Татав, может, поужинаем?

— Я не хочу есть. Да и потом, мы же сказали Николь, что быстро обернемся.

— Ну уж нет. — возразил Мишо ворчливым тоном. — я буду поступать так. как захочу!.. Пока еще я не дошел до того, чтобы мной командовала юбка!.. Заруби себе это… Хотя, впрочем, ты прав… Она и в самом деле будет волноваться. Боится оставаться одна. Н–да. А еще дорога… Ну. не страшно… Поужинаем в другой раз.