Дмитрий Бавильский - Сделано в ССССР Роман с китайцем

– Да, да, да, – кричит очкастый буратина, словно бы готовый задушить собеседницу, – идите в свой "Макдоналдс" и жрите в нем гамбургеры, вам, дорогуша, не помешает.

– Почему, если разговор заходит о либеральных ценностях, то меня сразу начинают посылать в "Макдоналдс", что, кроме "Макдоналдса" демократия ничего не построила и не создала? – оправдывается или удивляется эмансипированная азиатка. – Я неплохо поужинаю и во французском ресторане. Кстати, и вы, Митя, тоже, признайтесь, любите французскую кухню.

– Щи да каша – радость наша, – подзуживает доктор Курапатов, словно бы ставя диагноз.

– Дело же не в каше и не в "Макдоналдсе", – продолжает пытаться урезонить спорщиков Курапатов. – Обратите внимание, господа, что, споря о материях возвышенных (коими безусловно являются разговоры о путях самоопределения нашего государства), вы все время говорите о еде…

– Как будто бы пути самоопределения России должны определиться именно здесь и сейчас, – хмыкает нечесаная блондинка не первой свежести с очками на переносице.

– Да, мы сыты, но чего нам это стоит, – продолжает кипятиться Митя,

– потеряны национальный колорит и отечественные приоритеты, нация вымирает, а акулам капитализма только того и нужно. Ну вымрем мы все, и что останется? Пустые "Макдоналдсы" по всей стране… Нет, господа-товарищи, нам нужен особый путь. Православие и державность, соборность – вот на чем всегда, испокон веку стояла и стоять будет земля русская.

– Кто ж вам мешает молиться и ходить в "Макдоналдс"? – взвизгивает его визави.

– Никто не мешает, однакоже скверну эту нужно бы поистреблять, ибо нет в ней никакой духовности, слышите, нет, – с отчаянным видом буратина хватает стебель сельдерея, которым украшено блюдо с мясной нарезкой, и эффектно перегрызает его. – Сплошная инвентаризация… то бишь стандартизация жизни, превратили страну, понимаешь, в один сплошной супермаркет.

– И что же плохого в том, что людям стало возможным выбирать из того, что есть? – удивился доктор Курапатов, известный в обществе представитель "партии здравого смысла".

– Да потому что изобилие это мнимое и сводится к нескольким позициям, Ирина Мацуоновна, навязываемым нам рекламой и всем этим потребительским обществом, которое строит, не побоимся этого определения, кровавая гебня. – объяснил всем Митя, для которого в этом мире не осталось нерешенных вопросов.

– Господи, ну гебня-то тут причем? – снова пискнула тщедушная Ирина

Мацуоновна.

– А при том, что пока мы тут с вами жируем… – Митя обвел всех присутствующих торжествующе-презрительным взглядом.

– …Тысячи детей Южной Африки умирают от недоедания, – выкрикнул кто-то, и массовка загоготала.

– Смеетесь, – Митя поправил очки, – а между тем, вспомните еще мои слова, что предупреждал вас Митя Кипарисов, вставлял палки в колеса кровавому режиму, а вы его засмеяли. Смейтесь-смейтесь, над кем смеетесь? – Митя не унимался, словно бы пил одну рюмку за другой. -

Над собой смеетесь…

– Хорошо, Митя Кипарисов, – Ирина Мицуоновна попыталась стать рассудительной, – отчего же вы не уходите в глухую оппозицию, но тусуетесь и продолжаете тусоваться на банкетах, между прочим, оплаченных этим самым кровавым режимом, который вы на словах люто ненавидите (а на самом деле любите всей своей лакейской душонкой, просто вас не позвали к спецраспределителю, просто вы не нашли лазейку к кормушке, вот и истерикуете), выпиваете и закусываете… вместо того, чтобы…

– Чтобы что? – передразнила Ирину Мицуоновну патлатая блондинка, явно завидуя ухоженности спорщицы, и широко открыла рот.

Лучше бы она этого не делала. Ибо Ирина Мицуоновна метнула в ее рот такой бескомпромиссно нацеленный взгляд, что без слов стал понятен пафос непроизнесенного. Мол, а вам бы, милочка, к стоматологу сходить не помешало бы-с.

– Vous dites toujours des betises, – захихикала дама с глубоким декольте, в котором болтался огромный православный крест, инкрустированный фальшивыми изумрудами и стразами, образовывавшими заветный вензель "D amp;G".

– Je ne suis jamais plus serieux, madam, que quand je dis des betises, – через плечо возразил Курапатов большому декольте, явно от лица кого-то из спорщиков, кого именно – понять было невозможно, так как позиция самого толстяка не проявлялась никак, ограничиваясь рамками провозглашенного им самим "здравого смысла".

– А вот то, – Ирина Мицуоновна, поднаторевшая в дискуссиях о немодном ныне либерализме. – Каков ваш идеал, Митя? Легко все отрицать и поливать грязью. Поливать грязью, при этом ничего не делая, но лишь сотрясая воздух в бесплотных дискуссиях за рюмкой хорошего французского коньяку…

– Я пью водку, – не замедлил отвести обвинения и на всякий случай обидеться Кипарисов. – Русскую водку. Only.

– У вас хороший вкус, Митя – примирительно начал Курапатов.

Но тот его быстро перебил.

– Каков мой план? Да очень простой…

– Il a y des dames ici, – шутейно пытается предупредить Митю дама с православным бюстом.

Но ее немедленно перебивает безапелляционный господин С-в, коротко стриженный колобок со знакомой всем физиономией (хитрые маленькие глазки, плавающие на его раздобревшей физиономии отца четырех детей, как жиринки в мясном бульоне) – ежевечерне он проповедует с экранов высшие ценности. Видимо, это и позволяет господину С-ву (его узнает даже Гагарин, который про телевизор и думать забыл – чем больше у человека денег, тем реже он припадает к экрану) судить обо всем с видом знатока. Что, отмечает про себя Олег, выглядит исключением, ведь обычно телевизионные не лезут в дебаты и отмалчиваются по сторонам – вот как, например, г-н С-дзе, стоящий с бокалом красного у концертного рояля, или луноликая Татьяна Ильинична, чей еженедельный телевизионный сарказм вошел у всех в поговорку. Но одно дело – стихия студии, где всегда есть помощник режиссера, телесуфлер и, в худшем случае, монтаж, и совсем иной коленкор – когда следует высказываться экспромтом. Пока все шумят и разглогольствуют, Татьяна

Ильинична поедает семгу, метая по сторонам яростные взгляды. Или она хочет, чтобы ее заметили и оказали респект, или, напротив, она злится на внезапно развившуюся булимию, заставляющую пожирать все, что находится на подносах.

– О каком православии вы говорите, – господин С-в возносит руки к хрустальной люстре. – Религия необходима для того, чтобы – не помню, кто сказал – наша служанка по воскресениям ходила на утреннюю молитву… Что такое православие, как не торговля воздухом? Я бы даже сказал воздушком… Посредники, торгующие чем? Вы только задумайтесь – верой…

– Что такое вера? – спрашивает г-н С-в и сам же себе отвечает: -