Дмитрий Бавильский - Сделано в ССССР Роман с китайцем

Олега, которому все равно (места хватит), сколько людей можно взять на остров. Гагарин слушает рассеянно, словно параллельно думает думу, важную и густую. Но ничего подобного – в голове пусто и сквозняк, как в президентских апартаментах, и довлеет вид из окна на правительственную реку, по которой постоянно мчат отчужденные автомобили.

Олег видит внутренним зрением этот стремительный пейзаж, именно он и заменяет мысли. Дана списывает рассеянность на волнение, они быстро расстаются. Она едет к себе, он возвращается в маленькую квартирку

(отель утомляет), окна которой упираются в многоэтажку. Где слышны разговоры соседей за стеной, а хлам, выброшенный в мусоропровод, летит с шумом падающего аэростата.

Странно, но лишь здесь, в относительной тишине и пыльном покое,

Гагарин чувствует освобождение от вериг, весь вечер сковывавших руки в районе локтей.

Уже ожидая счет, он вдруг спросил Дану про вечер знакомства, помнишь ли? Дана улыбнулась: не забывается такое никогда.

– Знаешь, я очень часто вспоминаю тот день, как он сложился и к чему привел…

– Никогда не замечала за тобой подобной сентиментальности.

– При чем тут сентиментальность?

Дана пожимает плечами.

– Ну как же, начало большой любви. Шутка ли…

– Значит, все-таки любовь?

– А у тебя есть какие-то сомнения?

– Иногда мне начинает казаться, что я ничего не знаю. Про себя. Про нас. Просто плыву по течению.

– Ой, да мы все плывем. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, но плывем, конечно, плывем.

– И ты плывешь, Дана?

– А то… Конечно. И я плыву, и ты плывешь, и он… – Дана показала на живописного мужика за соседним столиком, – тоже куда-то себе плывет.

– Куда ж нам плыть?

– На остров Цереру, Гагарин, а какие могут быть варианты?

– Значит, все предопределено? И Беловодье неотвратимо?

– Если есть деньги, то можно попробовать. Откуда я знаю про предопределенность? Т-ты спрашиваешь о таких серьезных моментах. А я девушка легкомысленная. – Помолчав, Дана добавила: – Легкомысленная и конкретная.

– Это ты-то легкомысленная?

Дана кивнула.

– Ты же железная кнопка. Твоей воли на десятерых хватит. Слушай… А если бы ты тогда прошла мимо меня?

– И что?

– Ну прошла бы мимо, и ничего не было. Представляешь?

– Нет, Олег, не представляю. Я не могу себе этого представить.

– Подумай… прикинь…

– Не могу. С тех пор, как мы встретились, я не представляю никого другого рядом. Только ты. Знаешь эту песенку – only you…

Дана пропела несколько иностранных слов.

– А вот то, каким ты тогда меня увидела…

Дана кивает: де, увидела, да. И что?

– Ну, каким ты меня увидела?

– Каким?

– Ну, да, что ты тогда подумала, в первые минуты?

– Я не помню. Во-первых, я же была пьяна. Во-вторых… – Дана задумалась и Олег понял, что "во-вторых" не будет.

– И все-таки.

– На чем ты настаиваешь? Каких слов от меня ждешь.

– Просто интересно.

– Ты ждешь от меня какого-то конкретного слова? Конкретного определения?

– Я ничего от тебя не жду. Просто спросил. Просто вспомнилось.

– Гагарин, ну я же тебя знаю. Как облупленного. Ты что задумал?

– Я ничего не задумал. Не заставляй меня оправдываться.

– Ну вот, опять. С больной головы на здоровую. Я ничего тебя не заставляю делать. Ты свободный человек из свободной страны.

– Спасибо, что напомнила. Сам знаю.

– Ну так тем более. К тому же, богатей богатеич, как тебя заставить подписаться на что-то?

Пауза. Олег делает вид, что размышляет, хотя ответ у него давно заготовлен.

– Прикинуться, что любишь.

– Ты на что намекаешь? На то, что я прикинулась? А зачем я прикинулась?

– Я не намекаю, ты спросила, я ответил. Вообще. В абстрактном смысле.

– Разве у абстрактности есть смысл?

– Не знаю, Дана, не путай меня.

– Я тебя и не путаю. Ты сам себя путаешь. Что-то там себе думаешь, не пойми что. – Изменившимся тоном встревоженной матери: – Олег, что тебя тревожит?

– Ни-че-го.

– И то хорошо. А то я уже хотела посоветовать обратиться к психоаналитику.

– Сама к нему обращайся. – После паузы: – Понимаешь, я теперь все время думаю, что бы было с нами, если бы в тот вечер ты взяла и прошла мимо.

– Вот все время? Думаешь? Делать тебе нечего?

– А если серьезно.

– Олег, ну откуда я знаю. Как я могу говорить в сослагательном наклонении?

– А ты попытайся. Вот я сидел тогда, пьяненький…

– Такой пьяненький, такой одинокий и несчастный… Я должна была подойти…

– В смысле?

– Без всякого смысла. Без всякой цели. Сидел такой напыщенный и одинокий. Словно аршин проглотил. Словно… – Дана замолчала, точно подбирая слова.

Олег понимал, что она не может решиться произнести какую-то фразу.

Решил помочь.

– Словно что?

Дана не поддалась. Пожала плечами.

– И все-таки. Какой? Какой, Дана?

– Ну я не знаю. Не знаю, как сказать. Словно не на своем месте.

– Не в своей тарелке?

– Ну, да, да. Ты меня понимаешь. Как экзотическая птичка с острова

Борнео, которую неизвестно как занесло к нам сюда…

Олег понимал, что это уловка. Дана упомянула остров Барнео, чтобы отвлечь его от сути. Чтобы он отвлекся. Но, тем не менее, сделал вид, что купился.

– Остров Барнео? Почему именно он?

– Не знаю почему. Просто так вылетело.

– Просто так ничего не вылетает.

– Ну, ты сидел такой всклокоченный. Как воробей. Как воробей, напившийся талой воды. Из лужи. И твой нос, как клюв… вертелся то туда, то сюда… тебе было не по себе. И очень хотелось с кем-то поговорить. Вот я и подошла.

– Ты подошла, и что дальше?

– Это допрос или экзамен?

– Ни то и ни другое. Не отвлекайся, пожалуйста.

– Олег, я не знаю, что сказать. Ты что-то требуешь от меня. В стиле

– "пойди туда, не знаю куда…"

– Я ничего от тебя не требую.

– Нет, требуешь, требуешь.

– Хорошо, тогда чего я требую?

– А я никак не могу понять. Каких-то признаний. Но я не очень понимаю каких. И не знаю, чем тебе помочь. Чем угодить. Или как.

– Никак не нужно. Просто вспомнить то, что я не помню.

– То, что ты не помнишь? – Дана задумалась. – Ты сидел, как взъерошенный воробей. И эти твои квадратные часы, блестевшие золотом. Кстати, какой они фирмы? "Ролекс"? Я их давно у тебя не видела. Потом не видела.

– Не по статусу?

– Типа того. Мещанин во дворянстве. Впрочем, все это было написано в твоем облике. Как если ты тот, кто выдает себя за кого-то другого.

Шпион, вернувшийся с холода.

– И что?

– А то, что именно этим ты меня и купил.

– Чем этим?

– Ты был не такой, как все остальные. Выделялся. Чужак такой.

– Так ты с самого начала все знала?

– Знала что?

Разговор начинает приобретать непредсказуемые обороты. Их спасает официант с кожаной папкой. Гагарин вкладывает в нее кредитку, потом расписывается. Он прячется за этой суетой и не хочет продолжения разоблачений. Хотя, возможно, расставить все точки над "и" не мешало бы. Но…