Дмитрий Бавильский - Сделано в ССССР Роман с китайцем

– Смотри, какое чистое у нас море, – сказал Олег, не чувствовавший опасности. – Никакого тебе мусора, водорослей, у дна младенческая, светлая кожа.

– Не нравится мне все это, – сказала Дана и поежилась.

Резко похолодало. Начался дождь. Гагарин предложил укрыться в доме, на что Дана заметила, мол, не успеем добежать. Вымокнем. Встали под навесом. Прижались друг к другу. И тут Дана закричала раненой птицей.

– Смотри, смотри.

Несмотря на дождь, поднялась пыльная буря. Мешала смотреть. То, что издали казалось тучей, оказалось огромной волной, которая мчала с нарастающей скоростью прямо на остров. Цунами!

Пейзаж резко изменился, оттенки цветов исчезли, смешавшись в единую серую кляксу, которая все разрасталась и разрасталась, подминая под себя пространство. Море, вставшее на дыбы, подобно гигантскому тигру, готовилось к прыжку.

– Доберется до нас или нет? – закричал Олег, но голос его потерялся в грохоте и круговороте стихий.

– Не знаю, – угадала Дана и прижалась к Олегу. Только тогда он расслышал. – Мне страшно. Я не хочу умирать.

– Не бойся, я с тобой, – прокричал он, глядя в испуганные глаза. -

Все будет хорошо. Я знаю.

– Откуда ты можешь знать? Что такого ты написал в своем блокноте? – спросила она, уже не таясь, о самом главном.

Потому что на второстепенное времени уже не оставалось.

– Ничего. Долгую и счастливую жизнь…

Последние слова Олега потонули в яростном приступе, которым водяная магма начала штурмовать остров. Вода обрушилась на Цереру с неистовством цепной собаки, сорвавшейся с цепи. В одно мгновение, в одно касание она затопила берег, сад и дорожки в саду, обрушилась на

Главный Дом и хозяйственные постройки.

Огромные, хищные потоки слизывали деревья и сметали хлипкие, казалось, картонные стены, а крыши, подобно щепкам-лодочкам, снялись с якоря и поплыли вслед за яростным течением. Ну и столы, стулья, кто бы мог подумать, что на острове так много мебели, целая регата.

Выжить в такой круговерти невозможно. Однако Олег, странным образом, ощущал удивительный покой. Внутри организма (на уровне живота) образовалась зона абсолютной уверенности, противостоявшей бушующему космосу.

Гагарин воспринял цунами как личный вызов стихии. Гагарин противопоставил этому вызову покой, граничащий с безразличием. Он сам себя так настроил. Никакой паники, залог их спасения с Даной только в этом. Только в этом.

В какой-то миг казалось, что еще чуть-чуть – и их накроет, смоет и утопит грязный, безжалостный поток. Олег не мог оторвать взгляд от одного шезлонга, который вынесло из дома и носило гибельным мотыльком. Стихия играла вещью, гнула и ломала, еще чуть-чуть – и мутный поток доберется до…

Но тут огромная волна, подмявшая остров, начала отступать. Ее сила выказала пределы и стала чуть менее убедительной. Пока незаметно, пока чуть-чуть, но становилось ясно, что выше головы громада не прыгнет. Шезлонг, покувыркавшись, разлетелся в дребезги и улетел в открытый космос.

Со стороны это было похоже на огромный водяной костер, языки соленого, влажного пламени вылизывали шероховатые поверхности, пытаясь добраться до самой высокой точки Цереры. Да только силы не хватило. Море расплевалось с Гагариным, замусорив взлетную полосу, и покатило дальше. С тыльной стороны цунами выглядело менее грозным, опасным. Постепенно единый водный фронт разделился на тучу и на волну, которые все уменьшались и уменьшались, пока окончательно не исчезли вдали.

Олег и Дана провожали цунами глазами. Словно по щелчку фокусника, вновь включают голубое небо и полную безмятежность. Неизвестно откуда, возникают птички, возвращающиеся на оставшиеся деревья.

Таковых, кстати, мало. Ураган и цунами очистили остров от следов человеческой деятельности, оставив его в первозданном виде. Ничего и никого. Шаром покати. Пусто. Истинное Беловодье, теперь уже точно можно переименовывать.

Дану начинает бить мелкая дрожь. Она падает на колени, начинает плакать. Левой рукой Дана выводит на песке непонятные иероглифы.

Скорее всего, механически.

– Ж-жи-вы, – говорит она, заикаясь так же категорично, как в глубоком детстве. – В-все-таки ж-живы.

– А ты сомневалась? – говорит Олег, точно счастливое спасение – целиком дело его рук. Или его воли.

– Я д-думала, ч-что пришел наш смертный ч-час. Ч-что мы погиб-бнем.

– Глупости какие. Пойдем посмотрим на масштаб разрушений. Может, хоть что-то осталось?

Дана осматривает окресности. На месте, где стоял Большой Дом, зияет безобразная дыра.

– В-вряд ли, Олег. Как же мы б-будем жить д-дальше?

– Что-нибудь придумаем – Гагарин невозмутим, как Клинт Иствуд.

Шезлонг, подумал Олег, шезлонг.

Бог дал, бог взял. Сердце пронзает заноза: блокнотик. Точно ведь, смыло. К акулам, к акулам. Хорошо, что на острове не осталось посторонних, могли бы быть десятки жертв, а сейчас?! Кто-то остался?

Уже и не вспомнишь. М-да. Они-то в чем виноваты?

Гагарин скрывает от себя потрясение. Выходит из шока. Начинает отпускать страх, загнанный на глубину. Цунами перенес стоически, а вот теперь…

И хорошо, что смыло. Лучше не придумаешь. Никаких проблем. Без преемника. Значит, так надо. Сорок лет – еще не дед. В одних подштанниках.

Смешно.

Ирония судьбы.

Все иметь и все потерять.

В один миг.

Зато жив-здоров, чего и вам желает.

– Ну, Г-гагарин, ты д-даешь… Это же тебе захотелось оказаться на необитаемом острове. В следующий раз, п-пожалуйста, загадывай что-н-нибудь менее опас-сное. Пож-жалуйста.

– Следующего раза не будет, Дана.

– Что ж, ну и хорошо. Будем жить к-как все люди.

– Так ты все знала.

– К-конечно.

– А когда?

– К-когда что?

– Про меня, конечно. Будто бы ты не поняла, что я имею в виду.

– А, про тебя-то? Да почти с с-самого начала. Навела справки.

Помнишь, это твое выступление про старую школу в медицине? Ты же прямым текстом тогда сказал.

– Только тогда?

– Нет, и до этого тоже… все это очевидно. Ну, мне и сказали… Адрес твой, ИНН, Наташка Корнилова и сказала, Гуровская невеста. Что

Горбольница № 31. Врач-реаниматолог. Твои квадратные часы… Обувь.

Неуловимые мелочи. З-застенчивость. Н-неиспорченность какая-то.

Н-невозможно было принять тебя за олигарха. Ну никак.

– Зачем же тогда ты была со мной?

– А в-в-в-в-влюбилась. Неужели девушка не имеет права потерять голову? Ты у нас парень видный, умный. Перспективный… Чем не жених…

– Ну-ну. Ловко ты меня построила.

– Я же тебя сразу "мамряду".

– Вот так, особой и самой высшей формой любви?

Дана ответила не сразу. Сделала вид, что смущается.

– Значит, ты все про меня знаешь? Все-все? Когда успел… Хотя я подозревала… Да, Олег, это была мамряду с первого взгляда.