Алла Боссарт - Новый русский бестиарий

Англичанина в его плачевном виде, конечно, вряд ли куда живого довезешь. Надо было вызывать девственницу к месту происшествия.

Битый час по мобильнику дозванивался Никита Петрович дуре на службу: в праздники и выходные была у Валентины самая страда. И вот наконец пробился развратный голосишко. Валька долго виляла, выпендриваясь перед коллегами. Ах, да я не встречаюсь, да и о чем говорить, и повесьте, пожалуйста, трубочку, не будем занимать служебный телефон.

– Вот что, Валентина, – одернул похабницу дядя. – Тут дело государственной важности. Требуется морально поддержать одного английского товарища.

– Платит в валюте? – Вот же сучка! – По-русски спикает? Ну, давай ему трубу.

Никита пытался объяснять, что нужна сама Валька, а не ее идиотский театр одного актера. И денег билайновских было жалко. Но спорить с

Валькой обходилось дороже.

…Ничего подобного Артур МакКолин, эсквайр, седьмой баронет, лучшие ноги Оксфорда, бессменный капитан команды “Копперфильды” и победитель поэтического конкурса королевских университетов, близкий друг принцессы Дианы и Джона Леннона, в своей длинной, как майские праздники, единорожьей жизни не испытывал. В оба его сердца вливался как бы луговой мед, исцеляя поврежденный желудочек. То, что это голос девственницы, стало ясно Артуру с первых же звуков, даже еще до них, с теплого и сладостного дыхания. Струи небесного голоса поднимали его над топчаном и уносили в хрустальные выси, где бедное израненное тело единорога купалось в потоках нездешнего света и погружалось в легкий пух перистых облаков. “Мои пальцы скользят по твоей шее, – нашептывал голос, – перебирают волосы на груди… у тебя волосатая грудь?” – “О, йес… – плакал Арчи. – Оф корз…” -

“Спускаются по животу… вот я коснулась твоего паха, и твой язык ощущает, как твердеет мой маленький сосок…” – “А-ааах…” – застонал

Арчи, и слезы струились по его грязным щекам.

Никита с изумлением наблюдал, как серебряный кратер затягивается, будто испаряется мокрый след на горячем камне. Вот последние капельки серебра, свернувшись наподобие ртути, выкатились из еле заметной царапины – и кожа изгладилась, не осталось даже мало-мальского шрамика. Словно и не было смертельной раны.

А Валька Баттерфляй закрыла шпаргалку, потянулась и спросила деловито: “Ну? Вы уже?” И, повесив трубку, выписала квитанцию на три тысячи двести шестнадцать рублей (4 у.е. минута) по курсу

Центробанка на 1 мая. Указав номер дядиного телефона в Бибиреве, где все уважали целку за ее уникальную девственность.

Когда журнал, где Женя Волынкин работал редактором отдела поэзии, загнулся окончательно, на Женю очень кстати свалилась незаурядная халтура. Его автор, Артур Маколин, предложил вместе писать тексты для службы “Секс по телефону”. Артур темнил, но Женя-то знал, и все знали, что у Маколина в этом “Сексе” работает жена.

Платили хорошо, десять баксов – тыща знаков. Вдвоем они выколачивали по сотне в неделю, да и работа ерундовая для человека с пером и воображением.

Женя как раз опять развелся, жил один с приблудным псом Барсиком, питался пельменями, ботинки имел крепкие типа “говнодавы”, галстуков не носил, так что тратить особо не на что. Любил, правда, выпить.

Ну, так ему и хватало.

А тут лето. Время отпусков. Проснувшись утром в гулкой знойной квартире, Женя тоскливо послушал, как поскуливает и стучит когтями терпеливый Барсик, отметил гамачок паутины в углу, пыльное окно, косо задрапированное дырявым пледом, передернулся от раскисших в стакане окурков, перевел взгляд на заляпанный пол, потом – на собственные ноги в затхлых носках… Прошел в ванную – из заплеванного зеркала на него смотрела опухшая щетинистая рожа с глазами, как говорится, кролика. Ужас, подумал Женя Волынкин. Убожество и ужас.

Человек с пером и воображением не должен так опускаться. Есть два пути. Даже три. Сделать ремонт. Отпадает за громоздкостью и нечеловеческим напряжением моральных сил. Позвать Нонку, пусть приберется. Но просить об услуге первую и самую человекообразную из жен показалось вдруг непристойным. Ну что, в самом деле… Ни-ни, отпадает. Оставался третий путь спасения души. Уехать на хрен из этой помойки. Вот Барсика к Нонке пристроить на время как раз можно.

И свалить куда-нибудь подальше: “Секс” они загрузили на месяц вперед, не меньше, тем более – мертвый сезон.

Но вот куда? Ладно, ладно. Пока – немедленно за пивом.

Оставив самозабвенного Барсика носиться по двору, Женя сбегал на уголок, затарился и первую бутылку жадно высосал прямо на лавочке.

Постепенно отпускало, оттягивало. Вышел сосед, Ленька Хератин, по-домашнему: в пальто явно наголо и вьетнамках. Как есть, японский городовой. Закурили.

– Слышь, Жека, – прохрипел Ленька, косясь на звонкую сумку у

Волынкиных ног, – хорошо бы ща на бережку-то ушицы б наварить, да раков, да под пивко… А?

Женя молча протянул товарищу непочатую бутылку. Хератин радостно сковырнул об лавку крышечку и громко, натруженно забулькал.

– А, Жек? – утерся самурай. – У нас в деревне речка чи-истая, рыбы – во! Раки во такие, с кошку ростом, охренеешь.

– Это где ж у тебя деревня-то, Хератин? – скептически не поверил

Женя. – Что-то не слыхали.

– А под Тагилом! – неожиданно похвастал Ленька.

– Под каким еще Тагилом?

– Под каким… Под Нижним. Не слыхал?

– Слыхал, почему, – усмехнулся Волынкин. – Заводы там и шахты.

Месторождения. Передохла твоя рыба, а раки небось мутировали в звероящеров, жрут всякую падаль…

– Сам ты мудировал, – парировал Хератин. – Деревня у нас в верховьях, сплошная экология. Теща там.

– Теща? Да ты сроду женат-то не был.

Хератин сплюнул.

– Дурак ты. Был я женат, тебе и не снилось. Давно, конечно. Лет двадцать назад. Утопла жена. Поехали к теще раз, вот как сейчас, жара была. Пошли на речку, ногу свело у ней – и привет горячий.

Утянуло – так и не нашли! – с непонятной гордостью объявил монтер. -

С тех пор вот выпиваю для забвения.

Дома Женя заглянул в энциклопедический словарь, с помощью которого ориентировался обычно в бескрайнем море жизни и информации. “Нижний

Тагил, – прочитал. – Г. (с 1917) в Свердловской обл. на р. Тагил.

Ж.-д. уз. 419 т. ж. (1985). Центр черной металлургии и маш-ния

(Нижнетагильский металлургич. комб-т, “Уралвагонзавод”). З-ды: пластмасс и др. Добыча медной руды. Пед. ин-т, 2 т-ра. Музеи: краеведч., изобразит. иск-в. Осн. в 1725. Орд. Труд. Кр. Знамени

(1971)”.

Хорошего, конечно, мало. Надежду внушал один лишь пед. ин-т, но летом и студенток, пожалуй, не доищешься. И что за река такая -

Тагил? Врет небось Хератин про раков и вообще. Жена какая-то, утопленница…