Андрей Голяк - Удовлетворение

Он тронул рукой струны и потянул узловатую нить перебора… Мягко вступили бас с перкуссией. Виолончель вторила на заднем плане.

Полузакрыв глаза, он распевно покатил первые строчки куплета:

Тонкою каёмочкой болтовня,

Бритвою по горлышку тронь меня,

Ниточки-верёвочки не дадут

Заблудиться, если что – отпоют…

Он пел, раскачиваясь на носках своих модных ковбойских сапог. Зал закачался вместе с ним. Со стороны, наверное, было бы странно наблюдать эту навороченную публику, тонущую в его музыке без единой попытки спастись… Они напоминали крыс, идущих за крысоловом с дудочкой.

Запоминай следы по капле-зёрнышку,

Запоминай следы по камню-пёрышку,

Запоминай следы, дорожки-тропочки,

Запоминай следы нам не дано почти

Терять…

Как обычно, он почти не осознавал, где находится. Он – за пределами досягаемости. Он только в пределах видимости…

Ходили вдвоём – не блудили,

Летали в небо – не падали,

По венам да остриём водили,

Смеялись дождями хрипатыми.

…Полёт. Он застывает, наклонив голову… Мокрые пряди полностью закрывают лицо…

Концерт, в принципе, ничем не отличался от выступлений в клубах для любителей андерграунда. Публика так же визжала от восторга, женщины лезли со слюнявыми поцелуями, а самые смелые просили автограф, подставляя "интересные места"… Если не обращать внимания на детали – всё как обычно…

А потом закрутилась эта чёртова карусель… Издержки рок-н-ролла… Нет, нужно прекращать все эти послеконцертные оттяги… Водка, танцы… Почему-то платья порванные… Беспредел какой-то…

Откуда взялась и кем была та мадам, с которой он уехал, вспомнить не получалось. Просто в какой-то момент он обнаружил её возле себя… И больше она его не отпускала… Взгляды, прикосновения невзначай и всё такое… Привычный арсенал соблазнялок-впечатлялок.

Она увезла его уже под утро…

В машине они ссорились… Почему – вспомнить тоже не удалось.

Запомнилось только, что тачка была навороченная… Из следующего в памяти зацепилась только широченная кровать – судя по всему, на ней он и лежал в данный момент. Имя женщины не вспоминалось никак…

– Всё, хватит… Пора подниматься, – решил он и открыл глаза.

Она сидела в кресле напротив и рассматривала его. Наконец-то он мог разглядеть её толком. Брюнетка лет тридцати пяти… С восточным

"подтекстом"… Модный растрёп в причёске, стройное ухоженное тело… Но не худая… И не похожа на тех кукол Барби, которых обычно таскают на подобные мероприятия… Вспомнить бы ещё, как её зовут…

– У тебя есть кто-нибудь?

Вопрос, мягко говоря, не из тех, которых ожидаешь от женщины, с которой неожиданно переспал и никак не можешь вспомнить её имя…

Есть ли у него кто-нибудь? Даша… Пэм… Околомузыкальные девочки… С ним постоянно кто-то есть, но никогда никого нет у него… Почему? Да потому, что он не терпит никого рядом с собой. Он попросту не пускает никого ни к себе, ни в себя… Прекрасная модель для рассуждений об одиночестве талантливого человека… Хотя, он даже не уверен в том, что талантлив.

– Есть, – он отвёл глаза в сторону.

– Врёшь, – она прикурила сигарету и выпустила длинную струю дыма.

– Я всё о тебе знаю. Или, по крайней мере, очень много. Я бывала на твоих концертах. Я в курсе всех сплетен о тебе. Я слышала росказни девчонок, которые были с тобой. И все говорят одно и тоже – ты один.

А если ещё точнее – одинок. Хотя, наверное, сам об этом не подозреваешь… Именно поэтому ты сейчас врёшь мне в глаза без зазрения совести.

– Не задавай вопросов – и не услышишь лжи, – он усмехнулся своему отражению в полированной стенке шкафа. – Да и какое тебе, собственно, до этого дело? Думаешь, я вот так запросто пускаю к себе в душу каждую блядь, с которой трахался по пьяни? – он нарочно хамил, стараясь вывести её из себя. Просто так, от скуки…

Она спрыгнула с кресла, медленно подошла к нему, заглянула в глаза… И вылила ему на голову содержимое кофейника, стоявшего рядом на ночном столике.

– Я – не блядь. Запомни это хорошенько. И ещё запомни, что меня зовут Татьяной. А теперь иди в душ и будем завтракать.

_Current music: Toots Thilemans "Blusette"_

Ему часто говорили, что в жизни пора что-то менять.

Предсказывали, что всё закончится очень плачевно. Пока не поздно, нужно взяться за ум, трезво оценить свои возможности, заняться делом… Набор советов в таких случаях стандартен, и сами советчики обычно уверены в том, что у них-то как раз всё сложилось "как нужно", "как у людей"…

А вот у него – не как у людей. И всегда было не как у людей. С одной стороны, он – Пепел… Звезда андеграунда… Гуру всех полоумных, продвинутых и просто из-за угла мешком вдаренных. Типа гений… На его концертах исходят слюнями половозрелые самки, которым надоело трахаться с кем попало и вздумалось поискать смысл жизни… Его напропалую цитируют все эти богемные умники и прыщавые подростки, когда хотят казаться умными или когда нужно завалить тёлку с претензией на интеллект… Его слушают те, кто не может обходиться без его музыки… Их, почему-то, меньше всего.

А с другой стороны, ему уже тридцать. Неприятная цифра. Отметка, за которой начинаешь задумываться над тем, правильно ли живёшь…

Пытаешься оценить сделанное… И по концовке получается, что ни черта не правильно – нет ни стабильности, ни осмысленности… Даже семьи – и той нет. Потому что жена ушла три года назад, не выдержав такой дозы рок-н-ролла… И эти пластинки, концерты, стихи – всё это кормит только от случая к случаю. А накопительством Пепел никогда не грешил – поэтому у него всегда так – либо в шоколаде, либо в дерьме по уши… Сплошные крайности. И не хочется ничего менять.

Пепел не любил размышлять на эти темы, но о другом как-то не думалось. Студию он заказал с завтрашнего дня, и сегодня можно было побездельничать. Он валялся на продавленном диване и, чтобы отвлечься от самокопаний, в очередной раз прокручивал в голове сегодняшнее утро.

Татьяна эта, сучка, хороша! Только ведь совсем другой уровень.

Другой мир. Мир больших денег, шмоток от кутюр, новых дорогих машин… Чего там ещё у них положено… Совсем уж непонятен её интерес к нищему музыканту. Если бы она с утреца просто вежливо пнула его в жопу – проваливай, дескать – это ещё можно было бы понять. Пьяный каприз взбалмошной дамочки. Но сегодняшнее утро и вылитый на голову кофе как-то не вязались с этой картинкой. Протерев глаза от кофейной гущи, Пепел не знал как себя повести. Сначала промелькнула, было, мыслишка раскрошить здесь всё на мелкие части к чертям собачьим… Только глупо это всё выглядело бы… Да и в лом… Поэтому он просто рассмеялся. И покорно пошёл в ванную. Новая знакомая начинала ему нравиться.