Владимир Новиков - Типичный Петров

– А какая дальше была у тебя личная жизнь? – довольно бесцеремонно спрашиваю я.

– Да никакой, – отвечает. – Как-то мне не везло. Не будем говорить о присутствующих, но если бы я стремилась встречаться с душами, а не только с физическими оболочками, то, наверное, до сих пор бы осталась девственницей.

После такого признания уже неудобно стало дальше спрашивать ни о муже, ни о других “оболочках”. А мне, “присутствующему”, из вежливости исключение сделано – или я тоже “оболочка”?

И к театру любовь у нее тоже какая-то невеселая. Убежала в него от инженерной своей профессии – это понятно, это со многими произошло, особенно после крушения отечественной индустрии. Но не увидел я, честно говоря, в Викином лице после “Темных аллей” того просветления, которое дарует Мельпомена своим счастливым любовникам, удостоенным реальной взаимности. Девушка скорее из тех, кто в театре ищет чего-то абстрактно-высокого. И, как правило, не находит. И насчет меня она, может быть, заблуждается. Познакомилась со мной в относительно престижной банной компании. Я еще наивно проговариваюсь про жену-философа, разъезжающую по заграницам (тоже мне нашелся

“товарищ Крупский” из анекдота!). Не решила ли Вика ошибочно, что я человек, вхожий в какие-то “сферы”?

Нет, “подцепила” – это не совсем то слово. Но – зацепила она меня.

Хочется понять, чем она дышит, чего хочет.

А Виту ты мне предсказала просто с математической точностью.

Буквально через два дня после твоей телефонной выволочки звонит она, веселая и, судя по всему, изрядно вкусившая какой-нибудь текилы:

– Ну что, соскучился по мне?

– Соскучился! Я тут с ума сходил. У меня не было уверенности, что ты жива. Где ты скрывалась?

– Да в тюрьме сидела.

– Какой тюрьме?

– Обыкновенной. “Кресты” называется. Приезжай в Купчино, я тебе с удовольствием отдамся и заодно все расскажу…

…Для меня главное теперь – убедиться в наличии. Не торопись, я буду тебя принимать по описи. Глазки золотисто-карие, таинственные – две штуки. Губы тонкие и нервные – на месте. Чудеса большие и сладкие – два экземпляра. Голова – одна и совершенно безумная…

А теперь – рассказывай.

– Тогда, тринадцатого января, утром вернулась я из Москвы. Знаешь, я раньше считала тринадцать своим любимым числом – думала, что я такая нестандартная. А теперь поняла наконец: все дурные приметы верны. В поезде я совсем не спала, поэтому как только добралась до Купчина, душ приняла – и в постель. О тебе помечтала – и заснула. Готова была до следующего утра дрыхнуть. Так нет же, звонит покровитель мой и требует, чтобы я к шести часам оделась позагребистее и была готова с ним в казино “Вегас” фигачить.

В заведении этом мне сразу не по себе стало. Было недоброе предчувствие, и живот вдруг у меня разболелся. И, когда я в туалете сидела, внутренний голос мне даже как бы посоветовал выскочить на холод в длинном платье с большим вырезом, остановить, как в кино, случайную машину и нестись куда подальше. Но я, конечно, вернулась к столу. А когда мы в два часа ночи выходили из заведения, нас прямо на крыльце и повязали.

– За что?

– Такого человека, как он, всегда есть за что. А у меня в сумке нашли лекарство, которое я должна была одной подружке передать и которое при желании можно рассматривать как наркотик. Привезли в

“Кресты” – и в камеру, человек на двадцать. Встретили меня радушно – табуреткой по голове поприветствовали. Ну, я немного очухалась – и тоже начала себя показывать. Говорю им: “Вы все, суки, у меня еще лизать будете”. День на другой, на третий зауважали меня постепенно.

Там по-своему правильные законы, и если кого унижают, значит, он сам того и заслуживает.

И, ты знаешь, мне там даже интересно было. Звонить, правда, могла только матери в Москву, где я прописана. А тебя мне подставлять не хотелось: что хорошего, если твой номер возьмут на заметку?

Покровитель сначала сам выпутался, а потом уже меня вытащил: это по его масштабам оказалось даже недорого. Поскольку я из-за него загремела, то он, как человек порядочный, обо мне теперь заботится и в мае на поправку отправляет, на Мальту или на Кипр.

– Что, опять мне с тобой расставаться?

– Господин Петров, да вы никак влюблены? Как мне это нравится!

Приятно, когда в тебя влюбляются.

А мне приятно – равенство, равновесие. То, что мы тянемся друг к другу с совершенно одинаковой силой. Как на старинных рыночных весах клювики с двух сторон застывают на одном уровне – и парят, парят металлические птички в воздухе, не ощущая тяжести гирь, положенных жизнью им на спины.

Пока еще не хватает куража позвонить в Новгород, но нашел я способ взаимодействовать с тобой. Причем регулярно, три раза в неделю. Как?

По вечерам телесериал потребляю. Тот самый, на который ты подсела когда-то. Теперь его крутят по второму разу, я и присоединился.

Ничего, что не смотрел “предыдущие шесть” – или даже тридцать шесть.

Главное, что нью-йоркские страсти мне живо напоминают другой город, тоже по-своему “нью”. Глазею на это твоими глазами. В одиннадцать вечера иду в Сашкину комнату, где обитает наш “ящик”, – и погружаюсь. Бета к моей новой привычке относится со снисходительным пониманием. “Это у тебя возрастное”, – говорит.

Как всякий зритель мужского пола, я довольно скоро выстроил иерархию четырех героинь исходя из собственного вкуса. На первое место у меня вышла… Нет, не блондинка Саманта. Внешние данные у нее впечатляющие, но есть два минуса в поведении. Слишком увлекается оральным сексом

(все-таки разумная мера нужна и в этом), а также чересчур озабочена размерами мужского члена. Ни ум, ни душа для нее не важны. Нет, нам это глубоко чуждо. Посему пальму первенства я отдал темноволосой улыбчивой Шарлотте. Да, как ни странно. Такая кошечка, с невинно-добропорядочным видом и тайным блеском в глазах – это то, что надо (если не мечтать о чудесах). Саманте, стало быть, досталось серебро. На третьей ступени – Миранда, рыженькая дылдочка с детским личиком, есть в ней некоторая пикантность.

А вот главная героиня Керри осталась за пределами пьедестала почета.

Понимаю, что актриса, ее играющая, – самая звездная из четырех, но по жизни мне такой типаж не импонирует. Я даже удивился, что ты себя отождествляешь именно с ней. У нее такое тело небогатое, уж совсем никакого сходства с тобой. Что же касается художественного образа, если тут допустимо такое выражение, то подобные дамы в жизни имеют место. И в американской, и в нашей. Женщины, не способные отдаться полностью. Это беда – и для них самих, и для мужиков.

Май выдался без Виты, потому опять зачастил я на Боровую улицу.