Томас Пинчон - Когда объявят лот 49

— Передача информации — вот ключевой момент! — воскликнул Нефастис. Демон передает данные медиуму, и тот должен реагировать. В этом ящике бессчетные мириады молекул. Демон собирает данные о каждой. И на каком-то глубоком психическом уровне он передает сообщение. Медиум должен принять этот неустойчивый поток энергий и откликнуться примерно тем же количеством информации. Поддерживать цикличность процесса. На мирском уровне мы видим лишь поршень — надо надеяться, движущийся. Всего одно еле заметное движение на массивный комплекс информации, разрушающийся с каждым энергетическим ударом.

— Погоди, — сказала Эдипа, — я теряю нить.

— В данном случае энтропия это фигура речи, — вздохнул Нефастис, метафора. Она связывает мир термодинамики с миром потока информации. Машина использует оба мира. А Демон делает эту метафору не только словесно изящной, но и объективно истинной.

— Но что, если, — она чувствовала себя еретиком, — Демон существует лишь благодаря схожести двух уравнений? Благодаря метафоре?

Нефастис улыбнулся — непроницаемый, спокойный, верующий. — Для Максвелла он существовал задолго до появления метафоры.

Но был ли сам Максвелл таким уж приверженцем существования своего Демона? Она взглянула на приклеенную к ящику картинку. Секретарь Максвелл изображен в профиль, и его взгляд не пересекается с эдипиным. Лоб округл и гладок, на затылке забавная шишка, укрытая вьющимися волосами. Видимый глаз имел мягкое и уклончивое выражение, но Эдипа подумала — какие, интересно, идефиксы, кризисы, полуночные кошмары могли выходить из затененных тонких черт его спрятанного за густой бородою рта?

— Смотри на картинку, — сказал Нефастис, — и сконцентрируйся на цилиндре. Не волнуйся. Если ты медиум, то сама все поймешь. Отвори свое сознание, пусть оно будет восприимчивым к тому, что скажет Демон. Я скоро вернусь. — И он опять уселся перед телевизором, где теперь шли мультфильмы. Пока Эдипа сидела, прошло две серии о мишке Йоги и по одной — о горилле Магилле и Питере-Потаме; Эдипа смотрела на таинственный профиль секретаря Максвелла и ожидала, когда к ней обратится Демон.

Здесь ли ты, малыш, — вопрошала Эдипа Демона, — или Нефастис водит меня за нос? Если пистон не двинется, она так этого и не узнает.

Руки секретаря Максвелла из снимка вырезали. Возможно, они держали книгу. Его взгляд был устремлен вдаль, в перспективу викторианской Англии, чей свет утерян навеки. Беспокойство Эдипы росло. Ей показалось, что под бородой появилась — хотя и слабая — улыбка. В его глазу что-то определенно изменилось…

И вдруг. На самом краешке ее поля зрения — не сдвинулся ли правый поршень? На капельку? Она не могла посмотреть на него, ведь ее проинструктировали не отрывать взгляд от Максвелла. Текли минута за минутой, но поршни словно примерзли. Телевизор покрикивал визгливыми комичными голосками. Она видела лишь подергивание сетчатки, давшую осечку нервную клетку. Должен ли настоящий медиум видеть больше? Теперь она нутром чувствовала — и ее убежденность возрастала, — что ничего не случится. К чему волноваться, — волновалась она, — Нефастис — просто чудак, откровенный чудак, забудь об этом. Настоящий медиум это тот, кто может разделить галлюцинации этого человека, вот и все.

И какие чудесные галлюцинации! Эдипа продолжала попытки еще минут пятнадцать; она повторяла: кто бы ты ни был, но если ты там, покажись мне, ты нужен мне, покажись. Так ничего и не произошло.

— Извини, — крикнула Эдипа Нефастису, к собственному удивлению она чуть не плакала, ее голос дрожал. — Это бесполезно. — Нефастис подошел к ней и обнял за плечи.

— Все о'кей, — сказал он. — Пожалуйста, не плачь. Пойдем в кровать. Вот-вот начнутся новости. И мы сможем этим заняться.

— Этим? — переспросила Эдипа. — Заняться этим? Чем же?

— Вступим в половую связь, — ответил Нефастис. — Может, сегодня расскажут про Китай. Я люблю этим заниматься, когда говорят про Вьетнам, но Китай лучше. Думаешь обо всех этих китайцах. Их многолюдности. Какое обилие жизни! И акт становится более сексуальным, правда?

Эдипа завизжала и бросилась прочь, а Нефастис, щелкая пальцами, побежал следом через темные комнаты в беззаботной манере «а-мне-все-по-фиг», которую он, несомненно, подцепил в каком-нибудь телефильме.

— Привет старине Стенли! — крикнул он, когда Эдипа уже шлепала вниз по ступенькам на улицу; потом она накинула косынку на номер машины и, взвизгнув тормозами, помчалась по Телеграфу. Она рулила почти автоматически, пока ее чуть не убил резвый малый в «Мустанге», по всей видимости неспособный сдержать новое для себя ощущение мужской зрелости, которое давала ему машина — тут она поняла, что выехала уже на трассу и неотвратимо движется к мосту Бэй-Бридж. Был разгар часа пик. Пораженная Эдипа наблюдала за этим зрелищем; она всегда думала, что такое движение возможно только в Лос-Анжелесе и подобных ему местах. Спустя несколько минут, глядя на Сан-Франциско с самой вершины мостовой арки, она увидела смог. Дымка, — поправила она себя, — вот что это такое, дымка. Откуда в Сан-Франциско взяться смогу? Смог — если верить фольклору — начинается южнее. Должен быть определенный угол солнца.

Среди выхлопа, пота, слепящего света и дурного настроения летнего вечера на американском шоссе Эдипа Маас думала о своей задаче «Тристеро». Вся тишина Сан-Нарцисо — спокойная поверхность бассейна в мотеле, побуждающие к созерцанию контуры улиц, подобные следам от грабель на песке японского садика — не позволяла ей размышлять с таким спокойствием, как здесь, в безумии автотрассы.

Джону Нефастису (обратимся к недавнему примеру) случилось вообразить по простому, прямо скажем, совпадению, — что два вида энтропии, термодинамическая и информационная, с виду похожи, если их записать в виде уравнений. Но он придал этому совпадению пристойный вид с помощью Демона Максвелла.

Возьмем теперь Эдипу, столкнувшуюся с метафорой из Бог знает скольких частей — во всяком случае, больше двух. Совпадения в эти дни пышно цвели повсюду, куда ни кинь взгляд, а у нее ничего не было, кроме звука, слова «Тристеро», чтобы увязать их друг с другом.

Она знала об Этом всего несколько вещей: в Европе Оно противостояло почтовой системе Турна и Таксиса; символом Ему служил почтовый рожок с сурдинкой; в какой-то момент до 1853 года Оно появилось в Америке и нападало на "Пони Экспресс", а также на "Уэллс, Фарго" в виде разбойников, одетых в черное или замаскированных под индейцев; в Калифорнии Оно существует по сей день и служит каналом связи для людей с неортодоксальной сексуальной ориентацией, изобретателей, верящих в Демона Максвелла, а может, и для ее мужа Мучо Мааса (но она давным-давно выбросило письмо от Мучо, и потому Чингиз Коэн не смог бы проверить марку, а следовательно, чтобы узнать наверняка, ей нужно спросить самого Мучо).