Автор неизвестен - Литконкурс Тенета-98

…Яркий свет на мгновение ослепил меня, а когда я снова обрела способность видеть, мне показалось, это другая Земля. Или не Земля. Другая планета. Я не чувствовала себя человеком… вернее, я была человеком, но не таким, как *они*.

Внезапно и стремительно я осознала, кто такие *они*, и мне стало страшно, ибо *они* были людьми, такими же, как я, но я для них была богиней. Одной из многих богинь и богов, Вернувшихся со Знаниями.

Нет, нет! Опять не то… Я, подобно моим далеким предкам, родилась уже здесь, на этой планете. Как отец и мать. Я вспомнила их имена и собственное имя. Информация об этом удивительном воплощении просыпалась во мне, я уже знала, кто я и кто та величественная женщина, которая стоит рядом и неотрывно взирает на солнце.

Его, солнца, свет и ослепил меня вначале. Как я могла смотреть на солнце? И зачем мне это?

— Аммон дарит любовь, — тихо молвила она, не отрывая взгляд от солнечного диска. — Только любовь. И Аммону ничего не нужно от нас взамен. Ни от нас, ни от *них*. А *они* боятся любви Аммона.

Я затворила глаза и тоже увидела солнце.

И я не узнала его!

Солнце показалось мне живым. Да, да, живым! Я знала, это просто звезда, желтый карлик, — и оно было живое!

"Аммон", — поняла я. И нет никакого карлика. Я не могла знать о "желтом карлике".

Потому что мне известно больше. Я — Прикоснувшаяся к Истине. Поэтому *они* называют нас богами, хотя мы — это *они* плюс Знания.

— Ты в сомнении, сестра, — сказала Исис.

Слова сами вырвались из моих уст:

— Сомнениям нет места во мне, сестра. Я на вашей стороне.

— Но Сет считает *их* недостойными любви Аммона, а ты — жена Сета.

— Он знает, что я не оставлю тебя и Осириса.

Исис обняла меня, и тепло ее прикосновения заполнило меня ощущением радости. Мне трудно это передать словами, но она словно светилась изнутри, но, самое удивительное, в этом я была с ней похожа…

И все-таки это был Египет. Вернее, та страна, которую *они* назовут сначала Кеми, а затем Египтом.

"Египет" — значит «тайна». О, злосчастные, *они* так и не смогут разгадать ее, нашу тайну! *Они* будут заглядывать в пустые чаши, гадать по полетам птиц, копаться в их внутренностях, затем создадут бездушные машины, и уже машины будут копаться во внутренностях тех, кто их создал… — а всего-то нужно было принять любовь Аммона!

Вот и вся тайна — какими словами мы должны были передать эту тайну — *им* — если даже Пирамид *им* оказалось мало?!

Но довольно! Элисса Теменева, магистр парапсихилогии, [1] живущая в начале XXI века, уснула во мне. Я — Нефтис, дочь Геба и Нут, сестра Осириса, Исис и моего мужа Сета.

Я — человеческая женщина и я — богиня.

— ------------------

[1] Главная героиня цикла "Миссия Любви: пытки цивилизаторов".

— -------------------1-

— Я получил послание от Кецалькоатля, — сказал Осирис. — Он не сдается. Хотя…

Я вопросительно посмотрела на Осириса — и почувствовала токи его страдания. Вероятно, мое лицо показалась ему испуганным, и он поспешно прибавил:

— Миссия Кецалькоатля близка к неудаче. Ему хуже, чем нам, потому что он один. Ему не справиться со всеми одному.

— Постой, брат. Не хочешь ли ты сказать…

— Да, — Осирис понурил голову. — Великие Древние. Это опять они.

Стон вырвался из моей груди, и невольный взгляд устремился к солнцу.

— О, Аммон, когда же этому придет конец?!

— Когда мы сами научимся не замечать Великих Древних и научим остальных, — молвил Осирис.

— Как просто и как верно… Но даже Родители поддались чарам. Миллионы лет не замечали — и вот поддались! И погубили все за какие-то мгновения… Родители! И Аммон не стал спасать их.

— Аммон не спасает тех, кто не хочет спасти себя сам. Родители возгордились. Это самое жуткое искушение, Нефтис, — быть хотя бы в чем-то равным Богу. Создал пирамиду на миллионы лет — все равно ты смертный, создал жизнь — и ты Бог!

Мы с братом стояли у подножия Великой Пирамиды. Шел дождь, небо было затянуто облаками, и тысячи работающих в поле у Великой Пирамиды не могли видеть солнце так, как видели его мы с Осирисом. Мысленным взором я пронеслась над этими несчастными и снова убедилась, что ни в одном из *них* работа не вызывает воспоминания о счастье, о любви, о Боге. Для *них* работа — ритуал, не счастье. *Они* работают не ради себя, а потому, что так угодно нам, богам. Для *них* мы боги, равные Аммону. И это зачарованный круг. Я с содроганием думаю: а что если когда-нибудь среди нас появится такой (или такая), кто *на самом деле* возжелает сравняться с Богом?!!

— Этого никогда не случится, — убежденно произнес Осирис. — Родители учли свои ошибки, посылая нас Домой.

— Мы всегда будем для *них* богами, — задумчиво вымолвила я, — хотя бы только потому, что мы умеем понимать мысли и чувства, а они понимают только слова, и то не все, и так, как хотят понять сами.

— Они поймут любовь, — пылко вымолвил Осирис, — и тогда они поймут все остальное! — 2-

Осирис отбыл, чтобы помочь Кецалькоатлю, Виракоче, Оаннесу и другим, Вернувшимся Домой и терпящим неудачи в Миссии. Нашей сестре Исис приходилось править за двоих. Меня всегда восхищало ее терпение. Я бы так не смогла — править теми, кто не понимает смысла собственного существования.

Я боюсь, что Родители совершили роковую ошибку, бросив *их* здесь.

— Об этом поздно рассуждать, — сказал мне как-то Сет. — Мы должны принять как данность, что мы и *они* — разные. Необратимо разные. Тех, кого сотворили Родители, уже нет. Нас изменили Знания, *их* изменила Дикость. Мы встретились там, где расстались, и не узнали друг друга. Потому что мы разные. *Их* счастье — не в любви, а в служении.

— В служении тебе? — уточнила я.

Сет медленно кивнул и добавил:

— Мне. И тебе. Всем нам — Исис, Осирису, Птаху, Хатор, Хнуму… всем, вернувшимся Домой.

— Твои слова ужасны, Сет. Чем тогда мы будем лучше Родителей?

Сет пожал плечами.

— Мы не можем быть лучше Родителей. Разве ты забыла?

Да, конечно… Нас учили: прогресса нет и быть не может, потому что все известно и даровано заранее, есть только дегенерация, когда дары Вселенной теряются во мраке суетной гордыни…

Сет заглянул в мои мысли и проникновенно молвил:

— Пойми, дорогая, *их* уже не исправишь. Наше самопожертвование — это как семя, упавшее среди камней. Оно не прорастет, и добро, в нем заключенное, угаснет напрасно.

Мне снова стало горько. Так было всегда, когда сомнение пробуждалось во мне.

— Если *им* не будет позволено поклоняться нам, *они* найдут себе другие объекты для поклонения, — продолжал мой муж. — Каких-нибудь чудовищ, сотворенных безрассудными атлантами, Детьми Белиала, и выживших после Катаклизма. Например, сфинксов. Или стихийных духов. А может быть, пойдут на поклон к самим Великим Древним…