Мария Арбатова - Дегустация Индии

Если вы купите покрывало величиной с двухэтажный дом, на котором будут вышиты слоны величиной с ноготь, можете посчитать, что у всех слонов будет совершенно одинаковое количество ресничек. Если вы заметите стройку небольшого дома, небрежно увитую лесами из бамбука, знайте: после снятия лесов вы можете проверять ровность стен точной аппаратурой...

Вторая часть состоит из людей, которые с утра надевают улыбку, но при этом им все по фигу. И почему-то вся она работает в сервисе. Я, например, долго договаривалась с помощью профессора Кумара о том, что мне принесут кусок жаренной на гриле рыбы и тушеные овощи. Официант кивал, кланялся, прижимал руки к сердцу и соглашался.

Принес он неопознаваемые мелкие куски белкового тела в плошке с острой жижей. Тушеные овощи оказались куском сырой морковки и лентами сырого сельдерея. Объяснять ему, что для западного туриста сырые овощи относятся к опасностям первого порядка, было бессмысленно.

Профессор Кумар развел руками, а я с ужасом поняла, что в моем туристическом опыте это первая страна, в которой от официанта нельзя добиться ничего, кроме того, что он хочет сам, а молитва «клиент всегда прав» не переводится на местные языки.

С рыбой официант меня сильно обломал. Шумит, как бенгалец, много рассказывал про рыбную кухню. В Калькутте культ водоплавающей еды. Поскольку, кроме нее, еще и культ футбола, главные городские команды имеют своими символами: одна – рыбу илиш, другая – королевских креветок.

В день, когда побеждала команда рыбы, весь город покупал рыбу и жарил ее в горчичном масле. В день, когда побеждала команда креветок, их варили и подавали в горчичном соусе. Цены на продукт-победитель вырастали вчетверо!

Звоня Шумиту в Москву, мама говорит ему:

– Ем илиш, вспоминаю тебя и плачу...

Индийцы не боятся плакать не только в кино. Это делают оба пола. И слезы не умаляют мужественности сильного пола. Шумит как-то сказал:

– Когда я уехал, папа плакал как маленький... Футбол был одним из способов доказывать британцам превосходство, индийцы обыгрывали их в футбол босиком.

Но главные исторические баталии в стране происходили вокруг крикета. Все думают, что его завезли в Индию британцы, а было ровно наоборот.

Игру, похожую на русскую лапту с названием типа «бан-бан», в Европу привезли из Индии через Ближний Восток торговцы. Она распространилась среди сельских жителей и городской бедноты: поданные мячи отбивал начинающий игрок; а его партнеры, пока летел мяч, пробегали опасные зоны между «домами».

Очки получали в зависимости от числа пойманных мячей, с которыми игроки возвращались «домой». Эту основу обогащали местными приемами, лепя из нее раундерс, крикет и крокет... чтобы потом везти их на британских штыках обратно на историческую родину.

Крикетом больна вся Индия: молодежь гоняет в него прямо в узких щелях между домами; по выходным на стадионах и пустырях собираются крикетчики со всего города; лоточники вовсю продают крикетные биты; народ в забегаловках смотрит крикетные матчи по телевизору; рикши на ходу кричат друг другу через все шоссе услышанный счет...

...У моих спутников тоже были проблемы с заказом, блюда с вполне европейскими названиями никак не походили сами на себя, а официанту было по фигу, кто что заказал. К концу обеда некоторые поняли, что ели блюдо соседа. А официант совершенно искренне не понимал, почему клиенту надо давать именно то, что он хочет, когда вон за стеной люди мрут от голода. И по-своему был прав.

Погасив вспышку снобизма, я вдруг осознала, как мы изменились с 91-го года. Ведь это же я, а не кто-нибудь другой, лет тридцать тому назад стояла в овощном магазине арбатского переулка с любимой подружкой Веркой и нашей приятельницей американской журналисткой, попросившей отвезти ее в центровой овощной сфотографировать убогий прилавок.

И когда она щелкала навороченным аппаратом, трясла волосами, вымытыми американским шампунем, и распахивала невиданную дубленку, одна из старушек не выдержала и заорала из очереди:

– Снимай, сучка буржуйская! Пусть твои хозяева видят, что у нас все есть!

А объемное слово «есть» подразумевало мороженую картошку и капусту, мелкий лук и задрипанные свеклу с морковкой, на которых земли было больше, чем они весили сами. И была права и горда по-своему. Потому что в ее жизни лет, когда этого «всего не было», больше, чем лет, когда «все это есть»!

После затянувшегося обеда, понизившего температуру наших тел до нормы и вернувшего в сознание, двинулись в брошенный город. Перед этим все женское население примерило в магазинчике гостиницы гениальное кольцо с помпоном из жемчужин на серебряных проволоках.

Лучше всего оно смотрелось на руках Ранжаны. У индийских аристократов руки ровно такие же, какие у их богов на изображениях. А лично я отношусь к тем, кто по рукам собеседника может узнать все о его душевных качествах.

– В детстве меня удивили руки Пушкина на портрете Кипренского... – шовинистски рассуждает Шумит. – Они давали противоречивое ощущение. У индусов почти не бывает бакенбардов, разве что у сикхов... Бакенбарды дают ощущение грубости и брутальности. У нас ведь либо ты ариец – и твое тело не зарастает лесом. Либо ты человек низкой касты, мохнатый, как обезьяна, но тогда у тебя не может быть таких породистых рук.

Кольцо стоило сто долларов – Ранжана сказала, что это очень дорого, хотя в Европе подобный дизайн оценивался бы цифрой ровно на ноль больше. И, воодушевленная возможностями индийского товарного выбора, я отложила покупку кольца на другое место. Имейте в виду, одинаковы в Индии везде только попсовые вещи.

Не то что в каждой провинции, а даже в каждой ремесленной команде свой узор и своя концепция. Конечно, больше нигде я не встретила такого кольца. И при всем моем спокойном отношении к жемчугу однажды в Москве мне приснилось, что я возвращаюсь в гостиницу и покупаю его. Надеюсь, что так и случится...

Ранжана не зря нас торопила. Тропическая ночь обрушивается на город рано и быстро, там нет наших подробных сумерек. Когда подъехали к Фатехпур-Сикри, было уже почти темно, и площади осмотра закрылись.

В сгущающейся тьме мы постояли на фрагментах разрушенных ступеней, ведущих в брошенный город на вершине горы. Агра под нами зажигала фонари и окна, жители трущоб разводили костры и раздували примусы, пахло едой, дымом и ночными цветами.

...Император Акбар, один из центральных исторических персонажей шестнадцатого века, никак не мог произвести на свет наследника и в отчаянии пришел сюда на встречу со знаменитым суфийским мистиком шейхом Салимом Чишти.

Мистик пообещал «решить проблему» и решил. Император Акбар назвал мальчика Салимом, в честь святого, и на радостях возвел на каменистых склонах новый город из красного песчаника – Фатехпур-Сикри.