Яков Арсенов - Тринити

— Нет, это мы о вас премного наслышаны! — перешел в наступление Артамонов. — Ссорятся с учредителями, остаются без денег, а жить хочется…

— Гм… — откашлялся Фаддей.

— Но это — детали, — изготовился к открытому признанию Артамонов. Вообще, мы планируем из кого-нибудь в регионе сделать что-нибудь удобоваримое.

— Вот как, — не скрыл любопытства Фаддей.

— И не только на русском, — похвалился Прорехов, — но и на немецком, английском, французском…

— А на карельском? — спросил Фаддей оживленно. — Не планируете?

— Откровенно говоря, не думали, — переглянулся с коллегами Прорехов. Вот на китайском, может быть…

— Мы демократы, — неожиданно объявил Фаддей. — У нас нет денег, но мы единственная газета, которая не опубликовала обращение ГКЧП!

— А зря, — посожалел Прорехов. — Среди обнаженной натуры оно бы неплохо смотрелось.

— Это наша позиция, — спозиционировал себя на газетном рынке Фаддей. Мы работаем вне политики.

— В таком случае вы можете прославиться, — посулил Артамонов.

— В смысле? — полюбопытствовал Фаддей.

— Если мы договоримся, — объяснил Артамонов, — то впервые в истории страны комсомольскую газету будет издавать частная структура.

— Мы это переживем, — успокоил гостей Фаддей, — мы демократы, у нас очень подвижный коллектив.

— То есть демшиза? — спросил Прорехов.

— Что такое «демшиза»? — встречно спросил Фаддей.

— Демократы, вышедшие, по мнению оппонентов, за конституционное поле гармонии, — ответил Прорехов.

— А вы не могли бы показать Устав газеты? — попросил Варшавский, не откладывая до очередной стыковки. — Интересно посмотреть на вас, как на документ.

— Устав? — переспросил Фаддей.

— Ну да, — попытался на пальцах показать Варшавский то, что ему требуется, — или учредительный договор. Все равно. Нидворай велел нам принести копию для юридического анализа.

— Нидворай? — спросил Фаддей.

— Да, наш юрист — Николай Иванович Нидворай.

— А-а, тогда нет вопросов, — сказал Фаддей и полез в шкаф. Оттуда хлынула лавина бутылок и заполнила комнату по колено. — Здесь, похоже, Устава нет… Помнится, я видел его в бухгалтерии. А деньги у вас есть?

— Нет, — сказал Артамонов. — Но мы умеем их зарабатывать.

— Вы полагаете оформить отношения надолго, — полюбопытствовал Фаддей, или вам нужна временная пристежка к кому-то? На период выборов…

— Мы намерены заключить долгосрочный издательский договор, — продолжил пробную дискуссию Артамонов. — Лет эдак на сорок девять. Как у взрослых.

— А потом уволите всех, кто не понравится, — догадался вошедший на шумок заместитель редактора и одновременно завотделом культуры Кинолог. Невзрачный человек в историческом одеянии.

— Вполне может быть, — признался Артамонов. — Но такой цели мы не ставим. Наша цель, я повторюсь, сделать приличной хотя бы одну газету в регионе.

— А что это значит — «приличной»? — попросил уточнить Фаддей.

— Ну, чтобы газету читали, — сообщил прописные истины Артамонов, чтобы рос тираж.

— Да, тираж — это наша самая больная панацея, — пожаловался заглянувший на огонек фотокор газеты товарищ Шерипо в солнцезащитных очках.

— А какой у вас тираж? — спросил Прорехов. — Только честно.

— Три тысячи, — сообщил заглянувший просто так спортивный обозреватель Потак, который для цельности образа посещал работу в тренировочном костюме и сланцах. — Три тысячи или около того, — повторил он.

— Вы нас неправильно дезинформируете, — поправил его Прорехов, — тираж у вас меньше. Это число, близкое к кончине.

Переговоры со «Сменой» велись в режиме консультаций и в формате «большой восьмерки» — трое со стороны издателей и пятеро — от газеты. Артамонов, Прорехов и Макарон против Фаддея, Кинолога, Шерипо, Потака и Завязьева, который представлял сторонних и независимых наблюдателей. Период узнавания длился недолго. Пустота расчетного счета «Смены» не замедлила сказаться на скорости взаимопонимания. Чтобы соблюсти политес, «Ренталл» снял кабину в «Старом чикене» и склонил коренной народ «Смены» к неформальному общению. По такому случаю в подвальчике были плотно сдвинуты два стола и накрыты моющейся скатертью.

Путем встреч, усиленно обставленных исходящим реквизитом, стороны вырабатывали форму сближения. Фотокор Шерипо учуял, что из всех доброжелателей именно Прорехов наиболее сведущ в подборе «мази», и попросил его председательствовать на решающем толковище.

Как потомственная ворожея, Прорехов впроброс прошелся по безутешному будущему «Смены», которое наступит, если Фаддей со товарищи не передаст газету в перспективные руки. Далее Прорехов расписал, как пореформенная «Смена» обретет вторую жизнь и с компьютерной версткой наперевес взовьется над всей остальной местной прессой, потом приспустится в народ, к читателю, прижмет к груди тысячи новых подписчиков, и те, счастливые и информированные, заплачут навзрыд.

«Сменовцы» сломя голову слушали Прорехова, который завершил свое выступление очень завлекательно:

— Деньги от рекламы и продаж потекут рекой!

— А если договоренность не будет достигнута? — спросил Шерипо на всякий случай.

— Тогда… не обессудьте, — завершил безотвальную обработку Артамонов. Манера говорить у него, как известно, была абразивной, а переговорные методы самые обычные — пиявки, воды, кровопускание…

Музыка в «Старом чикене» была приглушена.

Взяв тайм-аут, чтобы осмыслить предложение, «сменщики» потягивали растворимый суп дня из пластиковых стаканчиков. Официант по первому зову обносил желающих куриными окорочками и излюбленными напитками из-под полы. От остальных посетителей «Старого чикена» «сменщиков» отличали вялый слог и сморщенные землистые лица, которые походили на ассорти из сухофруктов.

Шерипо пил без закуси. Три дня назад он объявил голодовку — Фаддей мурыжил его с очередью на казенную квартиру.

Со стороны редакции — в смысле произнесения самих предложений переговоры велись по очереди то Кинологом, то Фаддеем. Решающее слово оставалось за тем из них, кто на момент ответа был в состоянии говорить, а не тщился удержать лицо над курганом трубчатых костей от кур.

Добиться от «Смены» чего-то конкретного долго не удавалось.

— Мы хотели бы получить откат, — наконец-то намекнул Кинолог.

— Сбей пепел, паренек, — притормозил его Артамонов. — Какой, к черту, откат?! Это если б вы нас покупали…

— Но хоть что-то мы должны получить лично? — не удержался Потак.

— Я вижу, вы вообще поплыли! — лечил пациентов Артамонов. — Издание не ваше, оно принадлежит общественной организации!

— Но какой нам тогда смысл? — пожимал плечами тугоплавкий Фаддей.