Кирилл Чистяков - Фаза Урана

Анин голос слышался из коридора.

…Все в порядке, мамочка… Да, поела… Да, выгуляла Кида… Очень устала, спать ложусь… Да…

Я включил телевизор – не смотрел его очень давно. Стал переключать каналы и, приятно удивившись, обнаружил футбольный. Передавали матч Кубка Конфедерации, по-моему, в повторе. В центральном круге бежал чернокожий парень, а потом внезапно упал и его унесли на носилках. Было понятно, что с ним случилась беда. Просто так люди не падают. И это понимал не только я. Когда крупным планом появлялись лица футболистов, было видно, что они готовы заплакать. Но матч никто не останавливал, и игроки продолжали передвигаться по полю. Такая у них была работа. Телевизоры в телевизоре.

За окном совсем стемнело. Сквозь стекло проступала туманность электрических огней. Аня, появившись в комнате, выключила футбольный канал.

– Терпеть не могу футбол, – сказала она.

Она нажала кнопку дистанционного пульта. На экране телевизора вспыхнул канал «Animal Planet». Показывали полюс: может, Северный, может, Южный. Бородатые и тепло одетые люди под флагом «Green Peace» ходили по снегу, находили детенышей морских котиков, а потом обрызгивали их белый и пушистый мех зеленой краской из баллончика. Передача шла на английском. Когда на английском говорят русские, немцы или хотя бы американцы, я еще что-то могу понять. Но англичане… Они совсем не умеют говорить на английском. Во всяком случае так, чтобы было понятно.

– Аня, у меня к тебе вопрос, как к экологу. Зачем они красят морских котиков в зеленый цвет?

– Они портят им мех. Теперь из такого меха нельзя будет сделать шубу и зверобои их не убьют, – объяснила Аня.

– Кому хорошо, – сказал я, – так это белым медведям.

– Это почему?

– Теперь они без труда найдут детенышей на белом снегу и сожрут.

– Ты очень злой, Растрепин. Тебе это говорили?

– Говорили, конечно, – кивнул я. – Слушай, Аня, а баллончик, которым они пшикают животных, он с аэрозолем или без?

Кажется, я опять задал неправильный вопрос Аня нажала кнопку пульта, и телевизор погас.

– Уже очень поздно, Растрепин, – сказала она.

– Можно я останусь у тебя? Не хочу ехать на такси.

– Делай, что хочешь.

Ответ убийственный, как средство от комаров.

Аня удалилась в ванную и пришла оттуда в пижаме. Расстелила диван и легла. Рядом примостилась собака Я сел на край дивана. Подождал. Потом пошел покурить на кухню. Допил коньяк и вернулся в комнату.

Я не мог понять, заснула она или нет. Тогда я аккуратно положил ладонь к ней на грудь. Она вздрогнула, одернула руку и сонно сказала:

– Пожалуйста, не начинай. И даже не думай.

Я перестал думать и, не раздеваясь, распластался на диване. Мы так и лежали втроем: Аня, спаниель Кид и я. Только заснуть я не мог. Я так и не научился засыпать, если рядом спит кто-то еще. Одного этого факта было вполне достаточно, чтобы мысль о женитьбе приводила меня в уныние.

Когда я начинал шевелиться, собака начинала ворчать. Около трех часов ночи я узнал, что Аня храпит. Ночью о человеке можно почерпнуть много интересных сведений. Но в данной ситуации сведений было очень мало. И я не знал, чего ждать от Ани, от наших взаимоотношений. Ждать что-то от жизни – все равно, что ждать SMS от любимой девушки. Сообщения приходят не от нее, а от мобильной компании, которая опять требует денег. Аня права – лучше даже не думать. Жизнь – это всего лишь производственная необходимость.

Задремал я только к рассвету.

Опять зазвонил телефон. Меня это на сей раз не обрадовало, будто это был звонок не с занятий по физике, а с урока физкультуры. Электронный будильник рядом с диваном показывал восемь утра. Я поднялся и побрел в коридор.

– Алло, – сказал я трубке.

В трубке молчали. Если это будет женщина, ее мама, придется вежливо соврать, что ошиблись номером.

– Алло, – повторил я.

– А Аню можно, – наконец раздался робкий мужской голос.

– Она спит.

Тут трубку у меня выхватили. Аня стояла рядом со мной в пижаме и недовольно смотрела на меня.

– Але-але! – протяжно крикнула она неведомому абоненту. Очень похоже на интонацию радио-ди-джея. – …А, этот. Это двоюродный брат из Харькова…

Я вернулся в комнату и плотно затворил двери, чтобы не слышать разговора. Включил телевизор. Там передавали утренние новости. В Москве опять что-то взорвали. Телевизор я выключил.

Подошел к пианино «Украина», поднял крышку и попытался сыграть полонез Огинского. Разумеется, у меня ничего не получилось. Аня, наверное, успела закончить беседу. Было слышно, как она открыла в ванной воду.

– Что ты играл? – спросила она, вернувшись из ванной. Одной рукой, будто туземка корзину бананов, она придерживала обмотанное вокруг мокрых волос полотенце.

– Полонез Огинского.

– Что-то не очень похоже.

– Я знаю. Я не умею играть на пианино. Мама когда-то пыталась научить, но ничего из этой затеи не вышло. Полонез Огинского очень любила моя бабушка. Она даже хотела, чтоб его играли у нее на похоронах.

– Хочешь, я тебе сыграю полонез Огинского? – спросила она.

– А ты умеешь играть?

– Я закончила музыкальную школу. И даже одно время думала поступать в музучилище. Так ты хочешь, чтобы я тебе его сыграла?

– Сыграй что-нибудь, пожалуйста, но только не полонез Огинского.

– Что?

– Сыграй «Крейцерову сонату», – попросил я. И она сыграла.

В магазине православной книги я приобрел церковную брошюру «Перечень грехов в помощь кающемуся». Всего грехов было упомянуто 376. Последний пункт – 377, благоразумно включал в себя все прочие грехи и страсти, не упомянутые выше.

Я выписал грехи, в отношении которых моя совесть была чиста. Вот они:

134. Убийство.

138. Аборт.

139. Выкидыш.

143. Деторастление.

144. Кровосмешение.

146. Сожительство в духовном родстве.

147. Похищение жены.

152. Скотоложество.

156. Совокупление с бесами.

160. Похищение церковного имущества.

275. Вызывание «летающих тарелок», инопланетян, т. е. бесов, общение с ними.

296. Употребление крови для искусственного омолаживания, а также детской плоти.

317. Хищение из могил.

Потом подумал немного и вычеркнул из списка аборт – все-таки мужчина должен иногда брать на себя часть ответственности. Что осталось? Двенадцать пунктов из трехсот семидесяти шести. Есть к чему стремиться.

– Але-але!

– Привет, Аня. Это Растрепин.

– Привет.

– Ты на меня не злишься за вчерашнее?

– Нет, но коньяк я тебе предлагать больше не буду. Ты что-то новое про Дом узнал?

– Нет. Но я этим займусь, обещаю.

– Ты даже не знаешь, как зовут твоих соседей.

– А ты знаешь как их зовут?

– Знаю. Кто тебя интересует?