Кирилл Чистяков - Фаза Урана

– К тишине призываю тебя, любопытственный спутник, – зашептал Хмара, – Узри хижины те, что землеробами брошены в страхе проклятья.

Действительно, я увидел развалины некогда жилых построек. В тени вязов просматривался остов дома, с сохранившимся кое-где розовым кафелем. В пустом оконном проеме сидела пластмассовая кукла, неведомо кем и когда здесь забытая. Калитка на аршин ушла в почву. Сквозь застывшую пыль на ней все еще можно было разглядеть красную «тимуровскую» звезду. Пионеры не забредали сюда очень давно.

– Сей ориентир – нам сигнал к восхожденью. Скоро увидишь Аратты сиянье! – произнес торжественно Хмара.

– Всю жизнь мечтал…

Мы пошли прямиком через развалины, вспугнув одичавшую кошку. В доме, на одной из стен сохранилась географическая карта с материками и океанами. Нетронутой оставалась печь. В одном месте на печи химическим карандашом были нанесены отметины – рост детей. Последняя надпись была датирована октябрем семьдесят восьмого года. Женя, 14 лет, 162 см.

За руинами обнаружились малоприметные земляные ступеньки, ведущие наверх. По ним мы без труда покинули лощину.

– Стражей, что Калашников дланью сжимают, стоя на вышке дозорной, мы обманули, ввергнув их разум в плен заблужденья, – обнадежил Петрович.

– Хотелось бы верить, – сказал я. – А почему холм называется Друг?

– Так холм нарекли, горечи лжи испытав, врагами гонимые сонмы брахманов.

– Да уж, папиросам «Друг» тоже брахманы название придумали, не иначе, – вздохнул я.

Хмара не ответил. До забора танковой части оставалось не более пятидесяти шагов. Отсюда, с холма открывалась замечательная панорама. С легкостью можно было рассмотреть все, что было за лощиной: и поле, и шоссе, и недостроенную линию метрополитена, и район новостроек. Мы стояли рядом с кустом шиповника.

– Петрович, я что-то не понял. Где обещанная Аратта? Где следы брахманов?

– О, отрок несчастный! Тебя слепотой покарали жестокие боги! – Язык археолога между тем начинал заплетаться – сказывалась жара, его глаза стали мутными и перестали блестеть. – С кровли храма цветущей Аратты, матери воинов и славных брахманов Отчизны, око ласкает вид на прекраснейший город, что под небом во все времена возвышался. Полноводные реки долины, руслом ведут кораблей караваны. Их трюмы золотом полны и роскошью дивных товаров. Дворцы и базары в багровых лучах озаримы. Днесь жителей славных счастье исполнит, и нет им числа, и бессмертны они, пако сладкую сому, подобно богам они пьют еженощно, храмы Аратты в молитве всеобщей вовек восхваляя!

Я сел рядом с кустом, поставил между ног бутылку с зельем и закурил. Наконец-то, я все понял. Я и в правду связался с сумасшедшим, страдающим к тому же наркотическими галлюцинациями. Безумие Хмары было безумием Шлимана. В вонючем ручье, вдоль которого мы шли он видел полноводную реку. В выжженной степи его воспаленным глазам открывались несуществующие дворцы. Пора было прекращать это цирковое представление…

– Василий Петрович, – сказал я с той спокойной интонацией, которую используют только при общении с детьми и сумасшедшими, – Нам пора домой. Я отведу вас в усадьбу. Там вы отдохнете. Марина приготовит вам ужин. Здесь нет никакой Аратты.

В ответ Хмара зловеще захохотал. Он поднял с земли увесистый камень.

– О, зреньем убогий послушник, ланиты ты сдуй и покайся. Днесь город прекрасный пред нами! Узреть же тебе Петрович-учитель поможет.

Он поднял камень над головой и пошел на меня. Я струсил и попятился назад на четвереньках, как краб. Пластиковая бутылка упала и покатилась по траве.

– Глаз третий откроет тебе посвященье в брахманы. Таинства неба, дороги созвездий, бессмертье и воля всеславной Аратты в дар тебе преподносит щедрый Петрович.

Я понял, что сейчас мне будут делать дырку в черепе. Меньше всего на свете мне хотелось стать брахманом. Кондуктором, мясником, слесарем, поваром в Макдоналдсе, учителем начальных классов, наконец, но только не брахманом.

– Помогите! – закричал я.

– Помощь близка, путь к спасенью укажет тебе жрец Аратты!

Хмара занес камень для удара. Я закрыл голову руками и продолжал кричать. В это мгновенье камень опустился. Археолог с силой ударил себя камнем по макушке и рухнул возле меня на траву. У него хлестала кровь.

– Черт! – выругался я и бросился осматривать рану.

Кажется, череп был не поврежден, однако кожу на голове жрец Аратты рассек себе прилично. Кровь нужно было останавливать. Я снял с Хмары пиджак, стянул с него рубашку. Оторванным рукавом попробовал перебинтовать голову. Археолог начинал бредить на каком-то непонятном языке:

– Капанавагиру завука дуфа Брахмапатара ватинару друг вабрапанамну тара.

Это походило на глоссолалии пятидесятников, которые те устраивают на своих собраниях. Та же религиозная экзальтация. Та же абракадабра вместо человеческих слов.

Внезапно я услышал другие, куда более земные голоса и обернулся. В нашу сторону бежал патруль: два солдата и овчарка на натянутом поводке. Вероятно, их привлекли мои крики и сейчас они направлялись в нашу сторону. В считанные секунды я оценил свою плачевную диспозицию. Я на запрещенной территории. Без документов. Рядом со мной бывший пациент психбольницы, окровавленный и в состоянии глубокого наркотического опьянения. Кто звал на помощь, в комендатуре разбираться не будут. Вывод напрашивался сам собой. Нужно было отступать, улепетывать.

– Прощай, брахман, – сказал я напоследок Петровичу, схватил бутылку и прыгнул в лощину.

Я кубарем скатился вниз в ручей, оцарапав руки. Вскочил и поскакал по воде против течения, рассчитывая, что овчарка не сможет взять след.

Я проклинал себя, свое любопытство, древнюю страну Аратту и всех ее брахманов. Днесь выдался на редкость веселым.

Я шел по улице и от меня шарахались прохожие. Мои разорванные штаны по колено были испачканы грязью и травой. К футболке намертво пристали семена сорняков. На локте запеклась пыльная кровь. К ране был приклеен лист подорожника.

В аптеке я купил упаковку гигиенических салфеток и лейкопластырь. Продавщица предложила позвонить в больницу, но я вежливо отказался. Аптечные часы показывали полседьмого. На столике, под плакатом с красным лоскутком, лежали бесплатные одноразовые шприцы и презервативы. С самого утра я ничего не ел.

– Хлопец. Дай водички попить, – попросил пожилой мужчина.

Я понял, что прижимаю к груди бутылку с археологическим зельем.

– Нет. Не дам, – сказал я и выбежал из аптеки.

Спустя мгновение я вернулся, схватил со столика несколько бесплатных шприцов и презервативов, а затем ушел, теперь уже навсегда