Амели Нотомб - Дневник Ласточки

Как же это произошло? Помню, что сердце бешено колотилось и кровь прилила, куда следует. Меня охватило волшебное чувство новизны: да, такого я еще никогда не испытывал.

Я столько месяцев жаждал этого – чего-то совершенно нового, неизвестного и невыразимого, – потому и содрогался от мощнейшего оргазма.

Убивать – что может быть новее? Это ни на что не похоже. Сладкая дрожь зарождается в каких-то неведомых глубинах организма. Нечто экзотическое и безудержное.

Лучший способ почувствовать свою власть. Безграничную власть над человеком, о котором ничего не знаешь. Уважающему себя тирану незнакомо чувство вины.

И одновременно – изысканный страх, усиливающий наслаждение.

Last but not least: [2] Последнее, но не менее важное (англ.). успешно выполненное задание щедро вознаграждается. С ума сойти, за это еще и платят.

Бильярдиста звали Юрий.

– Ты хорошо поработал, – сказал он, протягивая мне конверт. – Пересчитай.

– Я тебе доверяю, – ответил я, изображая благородство.

– Зря.

Я проверил – все было правильно. Он просто дразнил меня.

– Когда я получу новое задание?

– Тебе понравилось?

– Да.

– Не слишком увлекайся. Сохраняй хладнокровие. Иначе снизится качество. Готов сегодня вечером?

Он показал мне фотографии журналиста – чересчур болтливого проныры.

– Он тоже мешает шефу?

– А зачем, по-твоему, мы их убираем?

– Чтобы избавить человечество от паразитов.

– Можешь так думать, если тебе от этого легче.

Я вовсе не хотел, чтобы мне было легче. Но от подобных мыслей мое блаженство только возрастало. Ночи я ждал не без тревоги. Подлинная девственность – только чувственная. Стрелять в человека – это ощущение я уже познал. Испытаю ли я вновь оргазм? Хотелось бы верить. Двух секунд слишком мало, чтобы исчерпать всю новизну события.

Говорят, что в сексе первый раз – не всегда лучший. И у меня было так же. Но первое убийство опьянило меня до такой степени, что трудно вообразить что-то более сногсшибательное.

Два выстрела в голову – таково было правило. В голову, потому что важно разрушить центральную нервную систему. Первая же пуля, как правило, убивает. Вторая – контрольная. Чтобы ни один не ушел живым. Вдобавок при этом уродуешь лицо. И тем самым затрудняешь работу следователям. Я благословлял правило контрольной пули, так как испытывал двойное блаженство. Второй выстрел, как я заметил, даже приятнее: первый все-таки требует напряжения.

И с каждым убийством наслаждение только возрастало: журналист доставил мне больше удовольствия, чем пищевик. А последовавший за ними министр – еще больше.

– Реклама опять же, – заметил Юрий. – Когда знаешь, что о тебе будут писать все газеты, это очень возбуждает.

Я гордо возмутился:

– Плевать мне на славу! Главное для меня – человек.

– Что ж, поживем – увидим.

– Если не веришь, испытай меня.

– Клиентов выбираю не я.

– Но ты выбираешь киллеров.

К сожалению, мне не позволяли общаться с коллегами, и я никого не видел, кроме Юрия, который исполнял обязанности посредника. При таком порядке трудно болеть за общее дело. И я старался почаще встречаться с русским.

– Тебе что, поговорить не с кем? – ворчал он.

– Наши клиенты не очень-то разговорчивы, сам знаешь.

– У тебя совсем нет друзей?

Нет, на работе я ни с кем не заводил дружбы. И после того, как меня уволили, ни с кем больше не виделся. Свободное время я привык тратить на секс. Но когда я охладел к сексу, тратить его стало не на что. Юрий это, видно, почувствовал. И спросил меня:

– А если будет не клиент, а клиентка, не сдрейфишь?

– Мне все равно, после кого причащаться.

– Что ты несешь? Ты что, верующий?

– Да нет. Просто согласен и на клиенток.

– Хорошо. А то у нас многие отказываются.

– Надо же, какое женоненавистничество!

– Могу тебя успокоить. Клиентки редко бывают красивыми. А если наш шеф хочет ликвидировать неверную любовницу, он предпочитает это делать сам.

– Он человек чести?

– Думаю, ему просто нравится убивать красивых баб. А уродин он сплавляет нам.

Моей первой клиенткой стала директриса культурного центра. Я позволил себе выразить недоумение.

– Центр такой же культурный, как ты и я, – разъяснил Юрий. – Это прикрытие.

Я так никогда и не узнал, что пряталось под тем прикрытием. Директриса оказалась толстой усатой теткой. Переваливалась, как утка, на слишком тонких для ее грузного тела ногах. Я выполнил задание без всяких проблем.

– Мужчина, женщина – мне все равно, – сказал я Юрию.

– Посмотрим, что будет, если придется убить красотку.

– Убивать красавца мне тоже было бы неприятно. Я признаю только один пол – красоту.

– Что это еще за хренотень?

– Это мое философское кредо. Ведь пол – это то, что разделяет. А красивые люди резко отличаются от остальной невыразительной человеческой массы.

– Пересчитай, – сказал Юрий, протягивая мне конверт.

Песни «Радиохед» замечательно подходили к моей новой жизни. Эту музыку и мою работу объединяло полное отсутствие ностальгического настроения. Своих клиентов я отправлял на тот свет, не предаваясь возвышенным размышлениям об их прошлом: меня совершенно не интересовали их юные годы. На героя «Заводного апельсина» мощное воздействие оказывал Бетховен. Музыка «Радиохед» не пробуждала во мне сильных чувств, а напротив, помогала жить сегодняшним днем и отметать ядовитую сентиментальность воспоминаний.

Это вовсе не значит, что я был холоден как лед. Ничего подобного! Никогда еще во мне не бушевало столько эмоций, как в момент убийства. Но – никакой меланхолии. Каждый убивает в соответствии со своей любимой музыкой: в «Заводном апельсине» убийцу приводит в экстаз Девятая симфония с ее почти гнетущим ликованием, а я убивал с гипнотической эффективностью «Радиохед».

Юрий зарабатывал больше, чем я. Хотя клиентов на его счету было меньше.

– Зато на мне больше ответственности. Я общаюсь с нашим шефом, и у меня хранятся координаты всех, кто на нас работает.

– Значит, если тебя арестуют, ты нас всех заложишь.

– Нет, у меня в коренном зубе капсула с цианистым калием.

– А кто нам гарантирует, что ты ее проглотишь?

– Если я этого не сделаю, то шеф лично меня замочит. А его методы меня не привлекают.

– Если он так любит убивать, почему же перепоручает это другим?

– Потому что он художник. Две пули в черепушку – это ниже его достоинства. Он должен придумать что-нибудь эдакое, изысканное, чтобы всех удивить. А это как раз очень опасно. В нашем деле важно не высовываться.

Мне очень нравилось принадлежать к тайному обществу.

– А ты не боишься нечаянно раскусить свою капсулу?

– Ириски мне противопоказаны, – скромно ответил Юрий.