Исабель Альенде - Любовь и Тьма

Проводник ехал впереди, за ним — Ирэне, и замыкал группу Франсиско, не спуская глаз с возлюбленной, чтобы не упустить малейшие признаки ее усталости или боли, но девушка не давала повода для беспокойства. Спокойно отдавшись поступи мула, она любовалась окружавшей ее восхитительной природой, в то время как душа ее обливалась слезами. Девушка прощалась со своей родиной. У нее на груди хранился мешочек с землей из ее сада, — ей дала его Роса, чтобы посадить незабудки по ту сторону моря. Она думала о том, как много ей приходится терять. Она больше уже не пройдет вновь по улицам своего детства, не услышит мягкий говор креольского языка, не увидит силуэт гор на вечернем небосклоне, не заслушается пением рек, не будет жадно вдыхать аромат базилика, [64] …базилик — кустарник семейства губоцветных, содержащий эфирные масла. Растет в тропиках и субтропиках. долетающий из кухни, и запах дождя, когда влага испаряется с крыши ее дома Она теряла не только Росу, свою мать, друзей, работу и свое прошлое. Она теряла родину.

— Моя страна… моя страна… — говорила она сквозь слезы. Франсиско пришпорил коня и, поравнявшись с ней, взял ее за руку.

Когда наступила ночь, они решили сделать привал: в темноте, в этом лабиринте гор, крутых склонов, страшных ущелий и бездонных пропастей продвигаться вперед было нельзя. Опасаясь, что рядом с границей может быть патрульный дозор, развести костер они не осмелились. Проводник достал из своих запасов вяленое мясо, галеты и водку. Завернувшись в толстое пончо, они, обнявшись по-братски, расположились рядом с лошадьми на ночлег, однако холод пробирал их до костей. Всю ночь под пепельно-траурным небом, словно усеянным черным льдом, их колотила дрожь, а вокруг слышались шорохи, шепот, легкое посвистывание, бесконечные голоса леса.

Наконец рассвело. Заря ширилась, словно огненный цветок, и мрак медленно отступал. Небо прояснилось, и впечатляющая красота окружающего пейзажа предстала перед ними как новорожденный мир. Они встали, стряхнули иней с одеял, размяли затекшие тела и, чтобы взбодриться, допили оставшуюся водку.

— Вон там — граница, — сказал проводник, указывая на какую-то точку вдалеке.

— Тогда нам придется проститься, — решил Франсиско. — На другой стороне нас, наверное, будут ждать друзья.

— Вам нужно будет перейти границу пешком. Двигайтесь по зарубкам на деревьях, тогда не заблудитесь. Это надежная дорога Счастливо, товарищи…

На прощание они обнялись. Проводник пустился в обратный путь, а девушка и юноша двинулись к невидимому рубежу, разделявшему эту необъятную цепь гор и вулканов. Они казались себе крохотными, одинокими и беззащитными, отчаявшимися мореплавателями в океане горных вершин и облаков, в лунном безмолвии; но они чувствовали, что их любовь обрела новое мощное измерение и именно она станет их единственной опорой в изгнании.

Они остановились, чтобы бросить последний взгляд на их землю, залитую золотым рассветом.

— Вернемся ли мы сюда? — пробормотала Ирэне.

— Вернемся, — отозвался Франсиско.

Все последующие годы это слово определяло их жизнь: вернемся, вернемся…

Колумбийский прозаик Гарсиа Маркес в одном из интервью — после выхода в свет «Осени патриарха» — сказал: «Хотелось бы надеяться, что больше диктаторов не будет. Но от нас, писателей, к несчастью, это не зависит, мы не можем сделать так, чтобы диктаторов больше не было. Может, кто-то и может, но не писатель…» [65] Габриэль Гарсиа Маркес: «…многое я рассказал вам впервые…» //Латинская Америка. 1980. № 1. С. 109.

Но писатель, разумеется, может сказать свое гневное «я обвиняю» диктаторскому режиму. Может создать художественный документ своей эпохи. Документ — и объективный, и субъективный. Авторский.

Такой документ и написала Исабель Альенде в 1984 году, рассказывая о своей родине 1978 года в романе «Любовь и Тьма».

«За моим романом стоят ярость, ненависть, бессилие перед тем, к чему привели в Латинской Америке репрессии, пытки, смерти, грязные войны, и особенно — перед проблемой пропавших без вести», [66] Богомолова Н. А. «Тронуть сердца людей…» // Латинская Америка. 1994. № 9. С. 84. — признавалась автор «Любви и Тьмы».

Да, конечно же, проблема пропавших без вести (убитых без суда и следствия и тайно погребенных) — основной стержень этого романа.

…У индейцев Латинской Америки есть поверье: умершие лежат в земле с открытыми глазами — они ждут, когда наступит день справедливости. И только тогда, когда этот день настанет, они закроют глаза и заснут спокойно.

В первые дни после переворота тысячи чилийцев были убиты и тела их брошены в реки, лесные овраги, старые шахты. А родственникам власти отвечали: мол, они пропали без вести (не напоминает ли это наши, советские, «десять лет без права переписки»?!) Годами «пропавшие без вести» лежали неизвестно где. И уже не открытыми глазами, а пустыми глазницами смотрели они на мир. И все равно ждали, когда наступит день справедливости — ибо никто им, мертвым, не закрыл глаза…

И живые тоже не могли спокойно спать, они тоже жаждали правды и справедливости.

Рано или поздно (к сожалению, обычно поздно), но тайное всегда становится явным. Долго скрывать правду военные не могли. Однажды архиепископу города Сантьяго стало известно, что в одной из заброшенных шахт обнаружены останки жертв диктаторского режима. Шахту вскрыли, власти были вынуждены начать расследование, непосредственные исполнители преступления были преданы суду… Справедливость восторжествовала? Роман Исабель Альенде дает однозначный ответ: к сожалению, ни в коей мере… Власть предержащие, как Понтий Пилат, умыли руки.

Властители остались у власти, а главным героям романа, чудом избежавшим смерти, осталось одно: эмиграция.

«Политическая» линия романа постоянно переплетается с линией «любовной». Исабель Альенде стремится как можно напряженнее «закрутить» сюжет своей книги. «Строгий реализм отдельных эпизодов уживается с мелодраматической трактовкой некоторых сюжетных линий. Стремление к глубоким обобщениям реализуется в рамках откровенно авантюрного сюжета. Чисто развлекательные, декоративные элементы играют… не последнюю роль, ибо массовый читатель для автора — отнюдь не абстрактное понятие». [67] Там же, с. 85.

Но, конечно, не только для «завлечения» читателя выстроен автором «любовный треугольник» (не забудем, что жених Ирэне пытается поднять восстание против Хунты и погибает). «Треугольник», который более всего интересует чилийскую писательницу, условно можно назвать: «Ромео, Джульетта и Тьма». В художественных произведениях любовь издавна противопоставляется смерти. И даже побеждает ее, эту самую смерть («Посильнее „Фауста“ Гете»…). Жаль только, что случается это лишь в литературе, а не в реальности. Лучший друг советских писателей, заявивший о том, что «любовь побеждает смерть», лукавил — он-то хорошо знал: верх всегда одерживает именно смерть. А победа любви — это фикция, иллюзия, вымысел.