Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

Дело в том, что обмануть, не исполнить данного обещания, убить, если дело того стоит - это грех с нашей, европейской точки зрения. А для них важно, кого обмануть или убить - своего человека, или чужака - 'гяура'. Мы же сами, нередко, всю его недолгую жизнь ласкаем и холим поросёнка, даём ему имя, даже целуем его в пятачок, а потом вонзаем нож в сердце! Так вот такими же поросятами или чем-то вроде этого являются и европейцы для азиатов (конечно, очень приближённо и грубо говоря!), и нечего удивляться их поведению среди людей, которых они в полной мере и за людей-то не считают! Племена людоедов в Африке и Полинезии не видят ничего зазорного в поедании и своих сородичей, и иноземцев!

А наивные европейцы думают, что они облагодетельствовали азиатов, приравняв их к себе. Те-то и не собираются 'приравниваться'! Отношения в точности напоминают лицемерное и лживое поведение вождей Карфагена, да и вообще его жителей, с римлянами. Должны пройти долгие годы совместного проживания и врастания культур друг в друга, чтобы менталитеты хоть как-то сблизились. Есть много примеров, касающихся грузин, армян, турок, китайцев, корейцев и других восточных людей, долго, поколениями проживших в России или Западной Европе, и полностью принявших менталитет этих стран.

Но в Грузии тех лет, о которых я говорю, этим и не пахло. И хоть по фамилии я - житель Грузии, но по менталитету уже был практически русским. Я никогда не смог бы согласиться на подхалимаж, низкопоклонство, лесть, обман, лицемерие, вероломство, подкуп и прочие атрибуты кавказского менталитета. Поэтому мне не грозило стать там руководителем, а только покорным рабом или непокорным изгоем. Но в те годы ни я, ни моя жена не были достаточно умны и опытны, чтобы понимать это.

Но, так или иначе, я вместе с Лилей пошёл в её институт - посмотреть, чем там занимаются, и поговорить с её 'шефом' Маникашвили. Благо и институт-то был метрах в трёхстах от дома - близ политехнического института, где мы учились.

Четырёхэтажное небольшое здание, дворик, через который располагался двухэтажный производственный корпус с мастерскими, боксами, и лабораториями, на втором этаже которого находилась лаборатория Маникашвили..

Первым делом я зашёл в мастерские, так как всегда питал большую слабость к 'железкам'. Вход был совершенно свободным, но в проходе толпились какие-то сомнительные личности, похожие на крестьян. Они что-то передавали мастерам и забирали от них.

- Гири облегчают, - пояснила Лиля, - отбою от них нет! Наши мастерские только на базары и работают. Мы 'приписаны' к ближайшему - Сабурталинскому базару.

Я заинтересовался 'облегчением' гирь. Торговец, он же крестьянин, передавал мастеру обычно целый набор гирь-разновесок, и говорил, на сколько их надо облегчить. Токарь зажимал в патроне гирю, высверливал в ней отверстие, а конец забивал металлической же пробкой, которую затирал вместе с гирей. Пробка сливалась с материалом гири и становилась незаметной. Но процентов на 5-10 гиря уменьшалась в весе. Продавец платил мастеру деньги и уходил довольный - 'надувать' покупателей. Деньги же делились между самим мастером и руководством разного ранга. Работа шла бойко, в охотку, без окриков и принуждений. Труд здесь был не обязанностью, а в радость!

Мы пошли дальше. У одного из боксов толпилось несколько человек, среди которых Лиля узнала и директора - Самсончика Блиадзе. Маленького роста сутулый человечек с реденькими серыми волосами, стоял в самом центре толпы и что-то пояснял ей. Но толпа мотала головами и отказывалась понимать его:

- Ар шеидзлеба, батоно Самсон! (нельзя, господин Самсон!).

Мы протиснулись поближе и увидели следующее. В бокс для испытаний двигателей затаскивали стенд, имевший в своём составе весы с длинной линейкой, по которой перемещалась гиря, как у медицинских или товарных весов. Так вот эта длинная линейка не помещалась в боксе - упиралась в стену. Что делать? Вызвали директора Самсончика.

Мудрый директор тотчас же нашёл решение - согнуть линейку под прямым углом, чтобы стенд поместился. Но пользователи стендом не соглашались - дескать, весы не будут показывать то, что надо. Директор настаивал на своём - ведь длина-то линейки останется прежней, в чём тогда дело? Ему пытались объяснить, что момент - произведение силы на кратчайшие растояния до оси - изменится. Но директор продолжал настаивать, повторяя, что длина линейки-то останется прежней.

Мне показалось, что я попал либо на съёмки комедийного фильма, либо в дурдом. Я хотел вмешаться, но Лиля одёрнула меня: 'Не порть отношений с директором!'. Я посоветовал ей передать сотрудникам, чтобы они не отпускали своего директора в город одного - или потеряется, или улицу не сможет перейти с таким интеллектом.

Мы поднялись на второй этаж в лаборатории. В нос ударил запах горелой пластмассы.

- Это лаборатория полимерных материалов, - пояснила Лиля. Сейчас очень модны металлоорганические соединения, так вот они натирают напильником опилки свинца и текстолита, пытаясь их сплавить в тигле, чтобы получить металлоорганику. Свинец-то плавится, а текстолит - горит! Вот ничего и не выходит! Только вонь стоит! - жаловалась Лиля.

Я окончательно понял, что нахожусь в дурдоме, только научной направленности. Сейчас выйдет из дверей Эйнштейн подручку с Аристотелем, а за ними - Галилей. Но вышел: Геракл, простите, Маникашвили, и, улыбаясь, провёл нас в свою лабораторию. Он, оказывается, наблюдал за нами из окна.

- Чем они занимаются - стыдно сказать! - возмущался Геракл - маленький полный мужчина, постоянно потиравший себе ладони.

Я хотел, было присоединиться к мнению 'батоно Геракла', но Лиля толкнула меня в бок - не критикуй никого - завтра будет известно всем!

'Батоно' Геракл повёл меня по лаборатории, показывая, чем они занимаются. Две проблемы стояли перед лабораторией - измерение крутящих моментов и создание образца работающей волновой передачи. Чтож, проблемы, действительно, насущные, вроде металлоорганических соединений, смотря только, как их решать. Маникашвили подвёл меня к стенду. Там стояла коробка передач от грузового автомобиля, и задачей было измерить крутящий момент на первичном валу, который шёл от двигателя.

- Это архиважная задача, - горячо убеждал Маникашвили, - её поставил шеф - батоно Тициан. Мы разрежем первичный вал, вставим туда мерную месдозу с датчиками, и будем снимать электрические сигналы с них, - пояснял Геракл устройство всем известного моментомера.

- А как снимать сигналы с вращающегося вала - переспросил я Геракла, - ведь это самое трудное?

- Ты попал в точку! - Геракл перешёл со мной на 'ты' и попросил обращаться к нему так же, - это очень трудно, нужны ртутные токосъёмники! А они опасны - это беда!